Рафаэль Дамиров: Последний герой. Том 6

Глава 1

– Не вовремя ты, конечно, Максим Сергеевич, в отпуск собрался, – подчеркнуто официально и сухо проговорила Кобра, подписывая мой рапорт на отдых. – Подмахни его ещё у врио начальника и в кадры отдай. Работы столько, а ты…

Я почесал затылок, сделал вид, что задумался.

– Что-то я, Оксана, подустал маленько… Нужно проветриться, так сказать.

Она вскинула глаза и цокнула языком.

– Нам тут столько дел разгребать после всех этих событий, а ты меня бросаешь одну с недотепами.

– Ну что ты так про своих, – улыбнулся я. – Вот Шульгин завтра выходит, он парень с головой… оказался, ха-ха.

– Да только на Николая и надежда, – прищурилась она. – Не на тебя…

Кобра укоризненно посмотрела на меня и, покачав головой, продолжала.

– Отдыхай там, пивко пей, девок щупай… – язвительно протянула Оксана. – Чем там ещё свободные мужики в отпуске занимаются?

– Да ладно тебе, – развёл я руками. – Я вот к родителям хочу съездить. На рыбалку сгонять. Сто лет не был.

Хотя если честно, рыбалка – это не моё. Не привык я с удочкой на берегу торчать. В детстве последний раз и был, ещё Лютым. А потом вовсе не до рыбалок стало. Работал без выходных и отпусков. Это современные полицейские трудовой кодекс бдят. А мы в свое время пахали и пахали.

Выслушав ещё пару упрёков, я сделал виноватый вид: дескать, извини, товарищ начальник, но я ведь не терминатор, чтобы совсем без отпусков Родину спасать.

Хотя на самом деле это был вовсе не отпуск. Я согласился на предложение Черненко – неофициально съездить в один любопытный город и поучаствовать в операции по поимке Инженера. Дал подписку о неразглашении. Пришлось отшучиваться и держать Оксану в неведении.

А внутри свербило чувство, будто я снова ввязываюсь в такую игру, где на кону жизнь, и не только моя.

Нет, Кобре, конечно, я доверял полностью. И даже мелькала мысль – рассказать бы ей всю правду о так называемом «отпуске». Но женщины… они же такие. Она будет волноваться, изводить себя. А что там переживать? Смотаюсь, засвечусь, Инженер выйдет на меня, фейсы его сцапают, а я вернусь победителем.

Так мне это представлялось. Хотя глубоко внутри понимал: не всё так просто будет. Далеко не всё. Но я по жизни оптимист. О плохом стараюсь не думать, хотя всегда держу ухо востро.

– И что, даже кофе не нальёшь? – спросил я, усмехнувшись. когда Оксана широким жестом отодвинула ко мне завизированный рапорт.

– Ой, иди, Макс, – махнула рукой Кобра. – Подписывай дальше свой рапорт, мне некогда. Дел столько, не знаю, за что хвататься.

И торопливо принялась перебирать какие-то бумаги на столе. Я сразу заметил: старые сводки, справки, отчёт за прошлый квартал – половина уже в архиве должна быть, в подшивке или в номенклатурном деле. Дребедень, одним словом. Но я сделал вид, что поверил в её показную занятость.

– Обнимемся на прощание? – улыбнулся я.

– С начальством не обнимаются, – хмыкнула Кобра, не поднимая глаз.

А мне вдруг вспомнились слова покойного мозгоправа Ландера: я-то, мол, вижу, как вы влюблены.

– Угу, – отозвался я, подошёл ближе, наклонился и чмокнул её в щёку. – Пока.

Она чуть-чуть покраснела, и на миг показалось – готова растаять. Но всё же держала лицо: строгая начальница, железная дама. А я понимал – нельзя уехать просто так, могу и не вернуться.

– Иди уже, Яровой, – сказала она.

Я вышел, чувствуя на себе её взгляд.

А всё-таки мне нравилось, когда Кобра злилась. Злилась – значит, ей было не всё равно. А это, как ни крути, хорошо.

* * *

Но перед этим «отпуском» было ещё дело, без которого ехать никак нельзя.

Я прекрасно помнил тот сон… или глюк… или что это вообще было. Когда я вдруг очутился в девяносто шестом, на вокзале. Провожал Аню. Потом – та самая записка. Бред? Выдумка? Или правда? Не может же привидеться так чётко – до мелочей. Я ведь даже запах её духов от бумаги ощущал, когда вытащил из почтового ящика послание. И те слова на листке мелким почерком… «У нас будет сын». Они врезались в память, будто ножом вырезаны на камне.

Нужно найти её. Отыскать. Отыскать. Отыскать.

Анкетные данные я помнил. Оставалось только пробить по базе. Но я всё тянул. Почему? Боялся? Нет… не то. Наверное, не хотел знать всей правды. Или наоборот – боялся узнать, что это всё и вправду был бред, и Ани давно уже нет. А никакого ребёнка у нее от меня и быть не могло.

Но перед поездкой, которая могла стать последней в моей жизни, я обязан был внести ясность.

Я сел за комп, вошёл в ведомственную базу. Вбил: Берёзова Анна Васильевна.

Из даты рождения помнил только год. День, месяц – нет. Никогда не запоминал, хотя ведь поздравлял как-то. Система выдала несколько совпадений с женщинами по области.

Стал проверять. Оказалось, это, в основном, уже замужние женщины, фамилия сменена. Но по девичьей фамилии «Березова» – таких в базе было только три.

Я пробил их нынешние фамилии…

И чуть не рухнул со стула.

Твою мать…

Как такое может быть?.. Но потом в голове стал складываться пазл. Нет, конечно, может. Всё сходится. Совпадение? Не исключено. В конце концов, оставались ещё две кандидатки. Но внутри я уже знал: это именно она.

И её сын – мой сын.

Только ведь прямо не спросишь. «Привет, дорогая, ты меня помнишь? Кстати, это ведь мой ребёнок?» – бред же. Семью рушить я не собирался, никаких прав предъявлять тоже. Да и как? В моём положении, да ещё и в этом новом теле – дикость полная. Увидит взрослая женщина этакого паренька – и что, поверит?

Но для себя… для себя я должен был знать. Убедиться.

И мысль пришла не сразу. Потому что я всё ещё не привык к этим новым для меня реалиям. Раньше, в девяностые – максимум отпечатки пальцев, кровь на группу да графология. А тут – целая наука, которая в нулевых в Россию пришла – во времена, когда меня не существовало ни как Лютого, ни как Ярового. ДНК-экспертиза.

Мысль засела глубоко, свербила назойливо. И я, не мешкая, направился прямиком к Корюшкину.

* * *

– Привет, криминалистика! – сказал я, входя в кабинет.

Ваня, к моему удивлению, не сидел над микроскопом и не ковырялся в следах с иголочкой. Из-за стола я увидел его кроссовки, он явно отжимался в упоре лежа на полу, выдыхая на каждое движение:

– Двадцать… двадцать один… двадцать два…

– Ого, – присвистнул я. – Тебя фитнес-инструктор укусил? Или к сдаче физо готовишься? Вроде, еще не скоро сдача.

– Нет, – выдохнул Корюшкин, поднимаясь. – На свидание иду. С Ириной Карасёвой. Ну, с той, с которой ты меня познакомил.

– А-а… ну да, Ирка-соседка. У вас всё нормально?

– Ой, Макс, спасибо тебе, спасибо! После того случая, ну, помнишь, в ресторане с хулиганами? Она на меня по-другому стала смотреть. Но одно плохо… чувствую, ей мой живот не нравится.

– Ха! Где у тебя живот-то? – хмыкнул я. – Ты уже скоро как шпала будешь.

– Нет, нет, ты мне не льсти. Это не на пользу. По индексу массы тела у меня ещё… – он задумался, прикидывая цифры, и уже тянулся к компу свериться с расчетами.

– Стопэ! – оборвал я. – Без разницы мне твои индексы телесов. Запомни, Ваня, хорошего мужика должно быть много. А криминалиста тем более. Главное, чтобы ты спортом занимался, форму держал.

– Ну да, – кивнул он. – А ты чего на стадионе больше не появляешься?

– В отпуск иду, – сказал я, попытавшись для правдоподобности улыбнуться. – Вот после него – прям как штык.

– Отлично! – обрадовался Корюшкин.

– Ирине-то привет передавай… хотя, наверное, я раньше тебя её увижу, каждый день в коридоре встречаемся, – сказал я и подсев ближе, понизил голос. – Я чего пришел-то… Ваня, дело серьёзное. Надо провести ДНК-экспертизу.

– Да не вопрос, – отозвался он. – Скажи следаку, пусть постановление оформит, я в главк в ЭКЦ сам закину, у них там в следствии машина часто не ходит, а я туда и так мотаюсь.

– Нет, – перебил я. – Ты не понял. Надо неофициально.

Корюшкин замер.

– Как это… неофициально? Там же реактивы все под учётом! Они дорогущие, каждая реакция в журнал заносится. Чтобы списать аликвоту – три подписи. КРУ сейчас душит…

– Всё равно надо, – хмыкнул я. – Дело, понимаешь, деликатное и крайне нужное. Тест на отцовство.

И сам почувствовал, как серьёзно это прозвучало. По голосу слышно, что до зарезу нужно, и ничто меня не остановит. А это не очень хорошо.

– А-а… так это сходи в любую частную шарашку, – удивился он. – Там быстро, забор делают сами, и недорого.

– Не вариант, – отрезал я.

– Подожди… – Ваня прищурился. – Ты что, у тебя… ребёнок?

Он уставился на меня, ожидая ответа.

– Да нет, конечно, – хмыкнул я. – Где я – и где дети! Ха! Это другу надо. Очень надо, понимаешь?

– Ну, так пусть он и идёт в платную клинику, – пожал плечами Корюшкин. – Они, конечно, сами не делают, но забор берут и отправляют – в область или ещё куда. А потом официально, бумага с печатями.

– Не понял ты, Ваня, – покачал я головой. – Надо совсем-совсем неофициально. В платных клиниках ведь как – всё под запись, камеры, журнал, подписи. Сидишь, как на допросе: кровь отобрали – и в журнал со штрихкодом и все под камерой. А мне нужно так, чтобы никто даже не знал, что исследование вообще проводилось. Сечешь фишку?

Корюшкин почесал затылок, прищурился.

– Ай, мутный какой-то у тебя этот друг… Ну ладно. В принципе, попробую. Есть у меня там товарищи, общаемся. Но это, сам понимаешь, не за бесплатно. Тут уж не от меня…

– Да без проблем, – отмахнулся я. – Денег отстегну.

– Ты что, какие деньги?! – возмутился Ваня. – Это ж преступление – взятки брать и давать.

– Ой, Ваня… – закатил я глаза. – Понятно всё с тобой. Ну и чего им надо-то?

– Да как обычно. Купишь «рабочий набор»: чай, кофе, бумаги белой пачек пять-шесть. У них вечно напряг с канцеляркой. Реактивы на миллионы списывают, а на бумагу ни копейки не выделяют.

– Разные статьи расходов, небось, – хмыкнул я.

– Ну, да, – кивнул Корюшкин. – Так что смотри… не ты им покупаешь, а твой друг. И тогда, думаю, договорюсь.

Я усмехнулся: «Ну что ж, друг так друг. В конце концов, иногда и самому себе можно помочь… через друга.»

– Нужен только будет биоматериал, – сказал Корюшкин.

– А вот это самое интересное, – ответил я, щурясь. – А какой именно биоматериал?

– Ну как какой, – Ваня открыл ящик стола и достал пакетик с ватными палочками. – Вот, буккальный эпителий. Слюну берёшь, палочкой по внутренней стороне щеки провёл – и всё. В бумажку заворачиваешь, чтобы не отсырело. В сухом виде ДНК отлично хранится. А вот если влага или гниение – всё, конец. Всё-таки материал биологический, клетки человека.

– Что, в слюне есть ДНК? – уточнил я.

– Нет, в слюне самой по себе – нет, – поправил он. – Но есть клетки эпителия со слизистой оболочки. Вот этого вполне достаточно.

Я кивнул, прикидывая.

– А если нет того человека, у которого слюну взять?.. Ну… предположим, он умер.

– Как – умер? – Ваня округлил глаза. – Твой друг?

– Ну, это я так… гипотетически, для интереса, – сказал я, а про себя подумал: «Вот где я ДНК Лютого возьму? Хоть я и есть он – но биологическое тело-то теперь другое. Генетика совсем иная».

– Ну, – почесал затылок Корюшкин, – можно попробовать вещи его старые. На них эпителий сохраняется какое-то время. Иногда и через годы находят следы. Но это как повезёт. В идеале – кровь, конечно.

– Кровь… – пробормотал я. – Ваня, ты гений.

И тут меня осенило. У меня ведь есть удостоверение Лютого. Моё. С пулевым отверстием, оставленным Валетом. На лидериновой корочке – засохшие бурые пятна.

– Скажи, Ваня… а вот кровь, засохшая, – она сколько может сохранять свойства для экспертизы?

Корюшкин уже как-то перестал удивляться и задумался, пожал плечами.