Джиён Кан: Как повзрослеть, не умерев

죽지 않고 어른이 되는 법 by 강지영

HOW TO BECOME AN ADULT WITHOUT DYING by Kang Jiyoung

Copyright © 2024 Kang Jiyoung

Russian Translation Copyright © 2025 «Publishing House «Eksmo»

ALL RIGHTS RESERVED

This translated edition was published by arrangement with

Kyobo Book Centre Co., Ltd. through Shinwon Agency Co., Ltd.

Дизайн обложки Елены Ефименко

© Бекетова Е. А., перевод на русский язык, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

죽지 않고 어른이 되는 법

Пролог

Когда я умираю, мир останавливается. Это не метафора. Я внимательно наблюдала за происходящим, и каждый раз в тот момент, когда я переставала дышать, мир прекращал движение. Затем, словно по щелчку выключателя, солнце гасло, и предметы из 3D обращались в 2D. А их линии, прямые, изогнутые или округлые, становились настолько непривычными, что невозможно было вспомнить, для чего эти предметы предназначались, пока пристально в них не вглядишься. Окажись со мной рядом хоть кто-нибудь, я бы с радостью спросила, действительно ли моя жизнь в очередной раз закончилась, но я была совсем одна. Поэтому мне приходилось молча наблюдать, как предметы, от которых оставались лишь неясные контуры, исчезают совсем, подобно чернилам, что растворяются в воде, или облакам, рассеиваемым ветром. Словно я была енотом, который глядит на тающую в воде сладкую вату.

Через некоторое время мир превращался в огромную темную бездну. На черной равнине, откуда не видно ни звезд, ни луны, ни спутников, оставалось только сознание. Одиночество, отчуждение, страх, печаль и прочие похожие эмоции я испытывала только во время первой и второй смертей. После этого я ощущала лишь злость и раздражение, как геймер, проигрывающий которую игру подряд. Разве это нормально? Я умерла уже шесть раз, так и не став взрослой! Стоит только подумать о том, сколько еще раз мне придется повторить одно и то же, чтобы добраться до нормального конца, как на меня накатывает гнев. Правда, только в мыслях, поскольку я уже умерла, и тела у меня не было. Только в мыслях. Честно говоря, на этот раз я особо не задумывалась. Ну разве что размышляла, а не стать ли мне в следующей жизни веганом?

Полагаю, я уже об этом сообщила, но повторю еще раз – я раз за разом умираю и рождаюсь снова. Это уже седьмая попытка. Если кто-то спросит, не реинкарнация ли это, я отвечу: вполне возможно, это она и есть. Но в этом нет ничего романтичного. Мою душу никто не замачивает в отбеливателе, чтобы удалить без следа воспоминания о прошлой жизни, не высушивает ее на солнце и не помещает в новое тело. Неважно, когда и как я умираю, я все равно рождаюсь у своей матери Ким Ынхе в девять часов пять минут утра третьего мая две тысячи пятого года. Мой вес – три килограмма четыреста пятьдесят грамм, мой рост – пятьдесят один сантиметр. Я – девочка со второй группой крови и монгольским пятном в форме песочных часов возле копчика. При рождении меня называют Бэмби, а через три дня дают имя Сон Джэи.

Я еще новорожденный младенец, поэтому не могу изменить ничего из вышеперечисленного. Единственное, что в моих силах, – это плакать как можно громче, сосать мамин сосок, который каждый раз проскальзывает в рот между моих губ, и ждать, когда я наконец смогу говорить. Стоит только замешкаться и начать развиваться медленнее, как я оказываюсь в дурацких ситуациях. Мне нужно скорее начать давать моим беспечным родителям советы, чтобы они не совершали одни и те же ошибки, но я еще не могу внятно говорить, так что это проблематично. И все же, несмотря на все мои напутствия, им уже шесть раз не удалось предотвратить смерть дочери. Из-за этого их мир, который вращался вокруг меня, тоже мгновенно умирал.

Может показаться, что моя реинкарнация не влияет на других, но, если задуматься, это не совсем так. Бывает, что люди, отправившись в новое место, встретив нового человека или оказавшись в новых обстоятельствах, ощущают, будто уже видели или испытывали нечто подобное раньше. Естественно, после шести повторений в них остались едва различимые образы пережитого, но люди из моей вселенной склонны верить, что это был сон, который им когда-то снился, или сцена из дорамы, которую они смотрели давным-давно. На самом деле источником тревоги и нервозности, которые они испытывают перед серьезным происшествием, тоже может быть моя реинкарнация. По крайней мере, таково мое мнение.

Я перерождалась множество раз, поэтому, возможно, в этом дурацком объяснении нет никакой необходимости. Теперь я даже не надеюсь на такие глупости, как здоровье и долголетие. Я просто хочу хоть раз стать взрослой. Почему-то мне кажется, что эта идиотская перезагрузка прекратится, как только мне исполнится двадцать. Так же, как младенцы, которые никогда не учились плавать, оказавшись в воде, задерживают дыхание, люди инстинктивно понимают, что нужно делать, чтобы выжить. Сначала это казалось чем-то неопределенным, но теперь я почти уверена. Думаю, эгоистичная вселенная, что родилась вокруг меня, наконец прекратит похожую на йо-йо игру в реинкарнацию, когда поймет, что это не такое уж веселое развлечение, поскольку гормоны роста перестали выделяться. Я уже бывалый младенец, начавший аж седьмую жизнь! Не стоит недооценивать силу, с которой я сосу мамину грудь.

Ынхе встала на цыпочки и посмотрела на детей, выстроившихся у стеклянных дверей детского сада. Джэи стояла впереди всех и широко зевала, прикрывая рот тыльной стороной ладошки. Ее волосы, которые утром мама заплела в две тугие косы, растрепались, а на желтой форме спереди расплылось красноватое пятно, как будто она чем-то облилась. Когда воспитательница что-то сказала, головы детей одновременно поднялись и повернулись к ней. Пока остальные малыши хлопали в ладоши и радостно отвечали воспитательнице, Джэи смотрела на Ынхе, ковыряя в ухе мизинцем. Вскоре стеклянные двери открылись, оттуда вприпрыжку выбежали трехлетки и прижались к своим мамам, которые столпились снаружи. Джэи тоже не отставала. Она отдала Ынхе сумку, которая висела у нее на плече.

– Сон Джэи, когда воспитательница говорит, ты должна сосредоточиться и внимательно ее слушать! Почему ты занимаешься посторонними вещами?

– Мои уши все слышали. Она говорила совсем очевидное! Что перед сном надо чистить зубы.

– И все-таки это невежливо. Ты же говорила, что уже доживала до девятнадцати лет? Но я бы не воспитала тебя такой дерзкой девочкой… Кстати, ты опять чем-то испачкалась? И чем же?

Слова Ынхе заставили Джэи остановиться и сказать:

– Я не ем помидоры. Точнее, не могу их есть. Как только они оказываются у меня в желудке, меня тут же начинает тошнить. По-моему, я уже два раза тебе это говорила, но, мам, ты разве не посмотрела, что сегодня дают в столовой? Надо было посмотреть и дать мне что-нибудь с собой. Разве можно быть такой равнодушной? Как ты растишь ребенка?

После слов дочери Ынхе перевела взгляд на общественную спортивную площадку, которую строили за жилым комплексом. Она пристально вглядывалась в пейзаж, в котором не было ничего необычного или удивительного, и подбирала слова.

– Я думала, что все будет нормально, ведь вам давали не помидоры целиком. Эй, давай-ка исправлять твои вкусы в еде. Ты хоть знаешь, как много блюд с помидорами? – сказала Ынхе.

Затем она посмотрела на лицо Джэи, на котором не было ни тени улыбки, и пожалела о сказанном. Надо было просто извиниться. Зачем она глупо солгала, чтобы тут же попасться?

– Мам, да разве это твоя вина? Проблема в системе образования. Сегодня я отказалась есть спагетти с томатным соусом, и со мной обращались как с еврейкой. Воспитательница приклеила на мой бейдж наклейку с помидором. Джуа – с болгарским перцем, Джиуну – с горохом. А Джунсо не приклеила ничего только потому, что он ее сын, хотя он не ест кимчхи. Ладно, хватит. У меня что-то горло болит, – и Джэи громко кашлянула.

– Невестка, вы собираетесь сегодня в город? Хотите, я вас подвезу? – обратился к маме знакомый мужчина, который выезжал с парковки на первом этаже здания под номером сто четыре.

– Нет! Честь имею! – Ынхе не смогла вспомнить, кто это, но тут же подняла руку ко лбу, чтобы отдать честь.

В этом жилом комплексе разные мужчины по нескольку раз на дню называли Ынхе невесткой. Они узнавали ее и здоровались в лифте, в супермаркете, у управляющего, на подземной парковке, в пункте сдачи мусора и даже там, где она кормила бродячих кошек.

Мужчины в военной форме и с камуфляжными рюкзаками в основном были молодыми отцами и коллегами Юджина, мужа Ынхе. Юджин, который встретил жену, когда служил сержантом в военной части «Гром», и только недавно стал старшим сержантом, тоже называл соседок невестками, а их дети обращались к нему «дядя». Внимание, которое проявляли к Ынхе несколько сотен соседей, служивших в одном месте и живших в одном доме со служебными квартирами, тяготило ее. Воспитательница в детском саду, куда ходила Джэи, была женой подполковника Ли, чья семья жила напротив, поэтому Ынхе всякий раз колебалась, когда нужно было как-то ей возразить. И все же она решила, что по поводу помидоров нужно обязательно поговорить.

– Сон Джэи, если тебе тяжело, залезешь мне на спину?

Когда Джэи начала ходить в садик, она круглый год страдала от простуд.

– Зачем? Мы же почти пришли. И хватит уже отдавать честь. Ты разве военная? Достаточно того, что в нашей семье папа живет ради страны и народа. Думаю, он уже выполнил нашу норму патриотизма. Разве нет? – проговорила Джэи, понизив голос.

Но охранник, который тихо шел следом за мамой с дочкой, все равно услышал ее слова и не на шутку удивился. Он даже выронил термос, который держал в руке, и посмотрел на них, широко разинув рот. Оно и неудивительно: очень странно, почти невероятно, когда девочка, которой вряд ли было больше тридцати месяцев, говорила совершенно по-взрослому. Заметив охранника, мама с дочкой вздрогнули от удивления, но тут же переглянулись и начали действовать по заранее подготовленной инструкции.

– Ох, я думала, тут никого, поэтому переключила разговор на громкую связь. Перезвоню тебе из дома, – Ынхе вынула из кармана мобильный и сделала вид, что нажимает на кнопку «Отбой», а затем смущенно улыбнулась охраннику.

– Я тоже хочу сказать тете «Алло»! Я тоже хочу! – Джэи, топая ногами, повисла на руке Ынхе, в которой та держала телефон.

Глаза матери и дочери внимательно изучали лицо охранника, которое постепенно смягчилось.

– Фух! У дедушки чуть инфаркт не случился. Разве может маленькая девочка говорить лучше взрослого? Я уж решил, что у меня деменция. Даже ноги подкосились, и я чуть не упал. Девочка, на улице холодно. Иди скорее домой. Госпожа, входите! – Только теперь охранник подобрал укатившийся в сторону термос и поприветствовал Ынхе.

Увидев, как он медленно возвращается к себе в каморку, мама с дочкой выдохнули с облегчением.

– В шестой реинкарнации тоже было что-то такое? Все в точности повторяется? – спросила Ынхе, посадив Джэи к себе на спину, несмотря на ее сопротивление.

– Ситуаций, одинаковых на сто процентов, не бывает. Каждый раз есть отличия в деталях. В шестой реинкарнации был не дедушка-охранник, а водитель. А еще что-то такое было в четвертой реинкарнации… Там мне сделали операцию по удалению миндалин, и я говорила всякую чушь перед детской медсестрой, пока отходила от наркоза. Ты ведь ее знаешь? Та медсестра с обесцвеченными волосами. Потом у них с директором еще будет любовная линия…

– Хватит спойлерить. К тому же дети о таком не говорят.