Арфа Королей (страница 8)
– Это не выдумка, – неожиданно подала голос хозяйка гостиницы. – Не знаю, откуда вы узнали, сэр, но все так и было. Мой предок, Шон, присутствовал при казни Кристофера Парезе. Более того, говорят, недалеко от Дублина раньше был знаменитый Пустой Холм, внутри которого, по преданию, находился вход в волшебную страну. Так вот, когда Шон возвращался домой, он как раз проходил у подножья этого холма и нашел там обрывок веревки с палаческой петлей на конце. Не иначе как этой самой петлей, снятой руками Малого народца с шеи верного Кристофера, сын королевы сидов Томас Килдэр и удавил своего предателя-кузена Александра. Предок мой решил взять волшебную веревку с собой, надеясь, что она принесет ему удачу. Так оно и случилось: вскоре он получил неожиданное наследство, которое позволило ему построить этот вот постоялый двор. Веревка же хранилась в его семье как талисман, передаваемый от отца к сыну. Вот и мой покойный муженек, мир его праху, получил ее от своего родителя. Я бы с радостью показала ее вам, да вот незадача – как раз вчера поутру веревка пропала. Видно, причина в том, что сыновей нам бог не дал, одних только дочек, так что передать ее по наследству было некому. Вот сиды и забрали ее назад…
Постоялый двор мы покидали в молчании, которое хранили всю дорогу. И лишь когда вдалеке показались стены Нэйса, дочь судьи тихо пробормотала:
– И все-таки, почему тот человек не сказал всей правды?
– Какой человек, дитя мое? – встрепенулась ее мать.
– Тот, что рассказал мистеру N эту удивительную историю. Ведь если все и впрямь случилось именно так, то он, должно быть, потомок Александра Фицджеральда…
* * *
По прошествии нескольких лет с того дня, уже закончив университет, я получил по почте небольшую посылку. Отправителем оказался мистер Эдуард Флагерти.
«Дорогой друг! – писал он в сопроводительном письме, после подобающих приветствий и краткого рассказа о себе и своих домашних. – Не так давно, разбирая материалы, касающиеся очередного ирландского мятежа, я обнаружил прелюбопытную книгу без названия и указания авторства. Это оказался сборник преданий и легенд, относящихся к древнему гэльскому жанру „дидшенхас“, что можно перевести как „старина мест“. И вот представьте мое изумление, когда, перелистывая эту книгу, я наткнулся на ту самую историю, которую имел честь услышать из Ваших уст на постоялом дворе „Третья петля“! Хотя я никогда и не верил в сидов, духов и тому подобную чертовщину, но текст в мельчайших деталях повторяет Ваш рассказ. Там были даже иллюстрации, изображающие главных героев легенды. Посылаю эту книгу Вам, чтобы…»
Не в силах сдержать волнение, я дрожащими руками развернул оберточную бумагу и вынул небольшое издание, переплетенное в потертую кожу. Будто повинуясь моим мыслям, оно безошибочно раскрылось на нужной странице.
«…Так нашел свой конец Александр Фицджеральд. Но душа предателя обречена скитаться по земле, которую вверг он в пожар смуты. И до тех пор не знать ей покоя, пока Ирландия не сбросит цепи позорного рабства и не обретет свободу», – гласил текст на последней странице, напротив которой была помещена гравюра. В глазах изображенного на ней мужчины, лицо которого до сих пор иногда видится мне в кошмарах, застыли бесконечная усталость и обреченность.
Время ветров
Двенадцать лет его нога не касалась камней этих мостовых. Двенадцать лет он не слышал скрипа этих ворот. Двенадцать лет…
– Ты? – изумленно выдохнул стражник – белокожий статный блондин с серыми глазами. Истинный житель Харкасара, Центра Мира.
Сегодня утром человек бы испытал жестокую радость от его замешательства. Как давно это было – утро… Сейчас он просто молча кивнул. Потом, больше не обращая на стражника внимания, воздел вверх руки. Первое из слов возникло где-то в самом средоточии его сущности. Поднялось выше, ледяным огнем опаляя легкие, разрывая гортань. И сорвалось с губ.
* * *
Весть о том, что какие-то молодые искатели приключений расспрашивали об их пристанище, нехорошо кольнула сердце. Пастухи не скрывали презрения к нему, но хорошо относились к учителю, хотя и считали старика безумным. Именно поэтому один из них заметил, что у четверых пришельцев из города странно горели глаза. А еще от них пахло жадностью, страхом и дешевым крепким вином, они постоянно упоминали учителя, какие-то сокровища и нехорошо смеялись.
Как Хеленар ни спешил, но добрался до пещеры только к вечеру. Вот и знакомая тропинка… осторожно, коварный скальный выступ… теперь налево…
Разрушенный каменный очаг еще хранил остатки тепла. В пещере все было перевернуто вверх дном, скромная глиняная посуда – перебита, даже их постели из шкур – иссечены в лоскутки и разбросаны по полу. С трудом сдерживая дрожь, он вышел из разоренного жилища. Машинально прошел на то место, где обычно сидел учитель, устремив зоркий взгляд вдаль.
На старом камне чернела широкая влажная полоса, уходящая к обрыву. Кровь. Судя по следам, здесь волокли что-то тяжелое. Чувствуя, как земля уходит из-под ног, Хеленар приблизился к обрыву, нагнулся. Едва различимое, в ущелье, на камнях распростерлось то, что совсем недавно было человеческим телом.
Рассвет встретил его по дороге в Харкасар. В город, который он поклялся забыть навсегда.
* * *
– Убийца!
Хеленар устало посмотрел вперед. На него бежал, размахивая коротким мечом, молодой воин. Одежда юноши превратилась в грязные, окровавленные лохмотья, перебитая левая рука бессильно повисла вдоль тела, но глаза горели такой яростью, что Говорящий с Ветрами невольно сделал шаг назад.
– Уйди с дороги, человек. Тебе меня не остановить.
– Убийца! – задыхаясь, повторил юноша, неуклюже отводя руку для удара.
Хеленар почти машинально шевельнул пальцами, и безумная сила отшвырнула юношу на двадцать шагов. Тело ударилось об остатки стены дома, что-то противно хрустнуло. Говорящий с Ветрами покачал головой. Он не был жестоким. Просто этот человек стоял между ним и его целью. Целью, к которой он шел всю жизнь.
Ветра набирали силу. Хеленар ощущал всем своим естеством, как они стекаются отовсюду точно ручейки, вливаясь в один безудержный, чудовищно сильный поток. Поток, который теперь подчинялся только одному человеку.
Говорящий с Ветрами шел вперед. Еще несколько часов назад здесь был прекрасный город, утопающий в цветах, звенящий смехом и песнями. Сейчас над развалинами домов и храмов кружилось облако забивающей легкие пыли, а единственными звуками были редкие стоны умирающих, треск рушащихся зданий и все нарастающая Песнь Ветров.