Прядь 18

В полдень Хаки вывел отряд к Кривой долине, где еще день назад стояли Хальвдан и Рёгнвальд. Гутхорм сам убедился, что здесь пусто – только два-три каких-то старика бродили между куч мусора и костей на месте стана, выискивая, нет ли чего полезного для хозяйства. Дальше пустились по следу войска. Целый день отряд Хаки и Гутхорма пробирался по долинам. Узкие тропки вились меж торчащих из земли камней, похожих на любопытных троллей, что только и ждут темноты, чтобы ожить. Поднимались по склонам, поросшим ельником. В полдень остановились у маленького озера на дне долины, отдохнули под прикрытием прибрежной березовой рощи. Судя по следам костров и прочего, именно здесь отдыхали и люди Хальвдана. Шли до самого вечера, в сумерках устроились на ночлег в еловом бору.

К ночи заметно похолодало, но разводить огонь был нельзя, чтобы не выдать себя дымом: враги могли быть где-то близко.

– Эх, найти бы опять какую-нибудь овчарню! – сказал Кефли Хвощ, похлопывая себя по плечам. – Помнишь, Хаки, мы, когда добирались до Хрингарики, уже после той засады, ночевали в овчарне? Тепло было…

– А, Хаки ж точно было тепло! – хмыкнул Брими Шип. – Он тогда спал в обнимку с бараном! Еще и попользовал его!

Гутхорм залился хохотом.

– Не было такого! – взвился Хаки. – Не свисти, не спал я с бараном!

– Еще как спал! – со всех сторон с хохотом подтвердили его люди.

– Обнял его, прижался!

– А что уж там между вами было, мы в темноте не видели!

– Только баран все кричал: да, да, милый, еще, еще!

– Не кричал он!

– Зато ты кричал!

– Вы все врете, сукины дети!

– Мы все свидетели!

– И… это была овца! – закончил Хаки бесполезный спор.

Однако Гутхорм весь остаток вечера потешался, а Хаки досадовал – и на дерзкого юнца, и на собственных людей, ради забавы готовых опозорить вождя. Да и чего ждать от этих рож немытых? Наконец Гутхорм, уставший за день, заснул в шалаше. Хаки, велев своим людям хорошенько сторожить конунгова сына, хотел осмотреться напоследок и вскарабкался на скалу, откуда хорошо были видны окрестности. Уже почти стемнело, однако Хаки и без света хорошо находил дорогу там, где любой свернул бы себе шею. Устроившись, он стал вглядываться в темноту на юге.

– Чего ты здесь ищешь, Хаки-берсерк? – вдруг раздался рядом низкий мужской голос.

Хаки, сколь ни был смел, от неожиданности подпрыгнул и чуть не полетел кувырком с крутого склона. Любой храбрец испугается, если с ним заговорит темнота.

Как он мог не заметить, чтобы сюда поднялся кто-то еще, да к тому же незнакомый?

– Кто здесь? – вскрикнул Хаки, выставив перед собой сулицу, на которую опирался при подъеме.

– Убери твою зубочистку, – с насмешкой ответил голос, – я не собираюсь тебя есть, она мне не пригодится.

– Кто ты? – Убрать сулицу Хаки и не подумал.

Хаки хорошо видел в темноте, но сейчас, сколько ни вглядывался, смог рассмотреть лишь пятно более густой тьмы, чем воздух вокруг. Перед ним был кто-то из тех, кто показывается, только если сам захочет.

– Что тебе нужно? Убирайся, тролль!

– Мне нужно потолковать с тобой, сынок, – так же насмешливо ответил голос, не отрицая свою принадлежность к племени камней.

– Какой я тебе сынок! Не надо мне таких отцов!

Темнота расхохоталась еще задорнее.

– А ты глуп, если гонишь меня, не узнав, не могу ли я сделать для тебя что-нибудь хорошее.

– Да разве ваш род способен сделать добро?

– Убедишься сам. Зачем ты слоняешься по этой долине ночью, когда самое время лежать на мягкой шкуре, да еще с какой-нибудь красоткой под боком? Чего тебе здесь надо?

– Не твое дело, отродье камней!

– Можем препираться хоть до рассвета! – хмыкнул его собеседник. – Я-то никуда не спешу, у меня в запасе все время, пока не вострубит рог Гьялларгорн^[17]. А вот тебе не стоило бы терять времени понапрасну. Ты ведь ищешь здесь войско тех двух парней из Вестфольда? Которые сбежали, оставив ни с чем тебя и Сигурда Оленя?

Хаки промолчал, не желая подтверждать эту догадку.

– Конечно, чего же еще тебе тут искать! Я помогу тебе. Хальвдана Черного вы не догоните, он через Вингульмёрк уходит к Вику^[18], там сядет на корабли и уплывет в Согн, где моя женушка погубила его сынка. Теперь ему придется заново подчинять себе тот строптивый край, а вам это дает время. Но его родич, Рёгнвальд, здесь неподалеку. Переверни-ка твою шапку задом наперед и посмотри на юг.

Хаки помедлил. Боязно было выполнять советы такого существа, но любопытство одолевало. Это ведь его собственная шапка, из меха волка, убитого им самим три года назад. Чего дурного может выйти, если он и наденет ее задом наперед?

Не выпуская из правой руки сулицу, левой Хаки развернул шапку на голове. Глянул на юг – и тут же во тьме засияли яркие огни там, где только что была глухая темнота!

– Увидел? – спросило существо из тьмы. – Это войско Рёгнвальда стоит станом. До него не более трех роздыхов^[19]. Сам он сидит в усадьбе Финнгейра Жнеца. Хальвдан оставил его там на случай, если Сигурд Олень, расхрабрившись, сам пойдет на его земли. Но войска у Рёгнвальда поменьше, чем у Оленя. Вот и думай, какую пользу ты можешь из этого извлечь.

– Какую пользу я могу извлечь? – осторожно спросил Хаки.

– Смотря чего ты хочешь. Если только отличиться перед Сигурдом в надежде на награду, – возвращайся к нему и предложи напасть на Рёгнвальда, пока его дядя Хальвдан не вернулся. А если ты из тех, кто не ждет подачек, а сам берет что пожелает…

– Я как раз из таких! – надменно ответил Хаки.

– Тогда поразмысли, нет ли чего такого, в чем ваши с Рёгнвальдом выгоды сходятся, – хмыкнул голос. – Скажем, если этот мальчишка, который при всех на пиру обозвал тебя жабой… или даже свиножабой, исчезнет, то у Сигурда Оленя не останется мужчин-наследников. И очень может статься, что его земли наследует зять – муж его дочери. А дочь у него – красавица, немало мужчин охотно взяли бы ее в жены, даже не будь за ней в приданое целый фюльк. А? Как думаешь? Или, может, она тебе не по нраву? Ты знаешь кого-нибудь покрасивее и с приданым получше?

Этих насмешек Хаки почти не расслышал: поданная мысль захватила его целиком. Ведь верно: он еще держал досаду на Гутхорма и не огорчился бы, если бы дерзкий мальчишка пошел к троллям. А если того не будет в живых, то Рагнхильд останется единственной наследницей отца! И вся его власть, земля и прочее имущество достанется ее мужу! Эта девушку не так-то просто получить, но такая награда стоит борьбы!

– Вижу, ты все понял, ты ведь умный парень, – с одобрением сказала темнота. – Рёгнвальд и сам будет рад найти друзей в этом краю. Ступай к нему, вы поймете друг друга. Если будет нужна помощь, позови меня.

– Как позвать? Кто же ты? – спохватился Хаки. – Как твое имя?

– Много у меня имен, но все их тебе знать ни к чему. Для тебя я буду просто Микиль-Тролль. Этого довольно. Я услышу. Да помни: я не помогаю трусам.

– Я не трус! – возмутился Хаки.

И тут же понял, что разговаривает с пустотой: на вершине скалы он один.

Прядь 19

Рёгнвальд конунг, сидя в усадьбе Финнгейра Жнеца – в честь хозяина она называлась Жатва, – пребывал далеко не в лучшем настроении. Нельзя сказать, чтобы он так уж любил своего дядю Хальвдана, но при нем чувствовал себя куда бодрее и веселее, чем без него. Сам Рёгнвальд это приписывал каким-то досадным случайностям – дурной погоде или проискам ведьм, – но дело было в другом: человек слабовольный и бездеятельный, в обществе дяди он заражался его бодростью, отвагой и целеустремленностью. Уходя, Хальвдан уносил и эти качества из души племянника. Даже любимые песни о славе предков не радовали Рёгнвальд, и Тьодольв скальд, в чьих услугах господин сейчас не нуждался, в углу теплого покоя играл в кости с хирдманами-телохранителями.

Румяное лицо Рёгнвальда мрачили заботы. Оставшись один во главе части войска, он испытывал не гордость, а только беспокойство. Припасы на исходе, каждый день отряды ходят искать дичь и ловить рыбу в горных озерах. Наткнувшись на стадо какого-нибудь бонда, забирают скот, иной раз ввязываясь в схватки с возмущенными хозяевами. А если нагрянет Сигурд Олень? Возможность отбиваться в одиночку Рёгнвальда не прельщала, хоть и сулила немалую славу.

И при том он скучал – разве могут такие заботы развеселить человека? В семье Финнгейра Жнеца не нашлось ни девушек, ни красивых молодых женщин, да и служанки в усадьбе были под стать хозяйке – старые, тощие и злые. Когда Рёгнвальду доложили, что пришел какой-то человек и хочет с ним встретиться, мол, для его же пользы, тот велел впустить.

Представший перед конунгом гость выглядел человеком незаурядным. Не то чтобы он был хорош собой, но казался ловким, сильным и толковым. Шапка и накидка из волчьего меха наводили на мысль, что перед тобой берсерк, и в темных глазах незнакомца Рёгнвальд живо разглядел огонек, выдававший нрав отважный, но беспокойный и неуживчивый.

– Кто ты и из какого мира? – насмешливо задал Рёгнвальд вопрос, с каким обращаются к подозрительному существу, быть может, нечеловеческому.

– Мое имя – Хаки Берсерк, я сын Вестейна бонда, из Хадаланда, – смело ответил тот.

Держался гость перед конунгом без робости, дерзко и даже несколько заносчиво, как будто в целом мире не уважал никого, кроме самого себя.

– Постой! Я знаю одного сына Вестейна бонда, – припомнил Рёгнвальд, – и ты совсем на него не похож. Только его звали не Хаки, а Харек… – Рёгнвальд еще раз оглядел волчью шапку в руке гостя. – Ульв-Харек!

– Ты знаешь моего брата Ульв-Харека? – Гость переменился в лице и подался к нему. – Он жив? Давно ты его видел?

– Да не так уж давно – когда расстался с моим родичем Хальвданом конунгом, тот Ульв-Харек уехал с ним, это его человек…

– Его человек! – с негодованием воскликнул Хаки. – Вот предатель! Отродье ведьмы!

– Вот как ты честишь своего брата! – удивился Рёгнвальд. – Между вами были нелады? Из-за наследства, быть может?

– Я считал его погибшим! Думал, он распивает меды в Валгалле, а он, стало быть, служит Хальвдану?

– Да, мой брат принял его на службу. Почему бы и нет, если Хадаланд в наших руках?

– И куда он отправился вместе с твоим родичем Хальвданом?

– В Согн. Мой родич поехал принимать наследство своего сына Харальда – тот был там конунгом после деда, но недавно погиб.

– Так вот почему он ушел от самой битвы! – сообразил Хаки.

– Да… – Рёгнвальд в свой черед сообразил, что выдал важные сведения невесть кому. Впрочем, слишком осведомленного чужака всегда можно заставить замолчать навеки. – Но ты так и не сказал, зачем сюда явился! – С опозданием Рёгнвальд попытался принять грозный вид. – Может, тебя Сигурд Олень послал разведать, как у нас дела?

– Именно так! – ухмыльнулся Хаки. – Мудрый правду без подсказки скажет! Сигурд Олень послал меня узнать, почему ваше войско отступило в последнюю ночь, когда уже все было готово к битве.

– Отважный же ты человек, если так прямо в этом признаешься!

– Трусом меня никто еще не называл. О том, что я говорю с тобой, Рёгнвальд конунг, Сигурд ничего не знает. Этого он мне не поручал, но сдается, мы могли бы сделать кое-что полезное один для другого. Что ты скажешь, если я скажу… – Хаки хитро прищурился, – что Гутхорм, единственный сын Сигурда, находится здесь недалеко, и при нем всего два верных человека?

Рёгнвальд вытаращил свои продолговатые, глубоко посаженные голубые глаза. В обычное время довольно красивые, теперь они придали ему сходство с лягушкой.

– Ты лжешь! – с несвойственной ему прямотой воскликнул Рёгнвальд. – Два человека! Сигурд Олень не так глуп, чтобы послать своего сына почти в одиночку… куда, кстати, он его послал? Не ко мне же сюда?

– Гутхорм послан на разведку – узнать, где ваше войско. Но если твои дисы не проспят, ты раньше того узнаешь, где он сам. А уж как этим распорядиться… не мне тебя учить, Рёгнвальд конунг.

Рёгнвальд помолчал, его глаза застыли, но мысль лихорадочно работала. Гутхорм – единственный наследник Сигурда Оленя… Если захватить его, можно не бояться нападение ни завтра, да и никогда.