– Почему положат, а не посадят?

Ванадий как-то странно на нее посмотрел, но ничего не ответил. Люда не стала настаивать. Кто его знает, это светлое будущее, где людей кладут в тюрьмы за то, что у них паспорт смылся с руки.

– Впрочем, может еще вернется при обратном переходе, – буркнул он, потер пальцем запястье, приблизил его к глазам, но так и не обнаружил ничего интересно.

С уборкой разобрались довольно быстро. Неудивительно – в шесть-то рук, пусть и “не таких” у некоторых. Зато на качестве работы эти изменения никак не отразились. Дунька очень ловко навела порядок в половине комнаты, пока Люда с Ванадием орудовали в другой половине. Заодно и с радостью вымыла пол, набрав из крана теплой воды. Ей все еще нравился этот процесс, так что никто не был против.

После трудов праведных ребята доели остатки курицы, разогретые в микроволновке.

Люда ожидала, что Ванадий заголосит что-нибудь о варварских вредных лучах этой адской машины, но нет – к СВЧ он отнесся спокойно. А вот Евдокия вновь слегка испугалась, но переборола себя, а потом впала в полный восторг от возможностей техники двадцать первого века.

А после ужина снова перемыла всю посуду.

– Ты прям енот-полоскун, – засмеялась Люда и вдруг услышала мелодичный звук из комнаты, где остался ноутбук с открытой страницей форума магов-практиков.

– Это он! – завопил Ванадий и первым бросился на сигнал. Остальные поспешили за ним.

Предчувствие не обмануло – это и правда был Магонавт.

– Вот теперь самое главное – не спугнуть нашу добычу, – хищно прищурилась Люда и занесла пальцы над клавиатурой.

Глава 4

Людмила проснулась от пения птиц за окном. Сквозь шторы яростно пробивалось утреннее летнее солнышко. День обещал быть жарким.

Девушка потянулась в постели и поморщилась. Приснится же такое!

Что за чушь? Какие-то Ванадии, Дуньки, Магонавты… Это ж надо было так переволноваться, чтобы кошмарило всю ночь. Сон она помнила отчетливо, словно все происходило наяву.

Но ведь этого не могло быть. Просто приснилось.

– О, доброе утро, – нарисовался в дверях Ванадий в халате. – А где взять курицу? Мы с Дуняшей есть хотим. И кофе.

– Не приснилось, – констатировала Люда. – А я так надеялась.

Девушка привела себя в порядок и отправилась на кухню, где уже чинно восседали за столом ее гости. Всем своим видом они демонстрировали полную готовность к приему пищи.

Еще одной курицы у Люды, к сожалению Ванадия, не нашлось, зато отыскались пельмени, которые сама Люда никогда не покупала.

Она подозревала, что те оказались в морозилке по воле мамы. А учитывая то, что ноги маминой в этой квартире не было с конца зимы, пельмешки были ни разу не свежими. Но что им в морозилке станет-то?

В любом случае, ничего быстрее и проще придумать было невозможно, поэтому под любопытными голодными взглядами Людмила быстро сварила всю пачку, попутно комментируя свои действия. Просто так, на всякий случай. Вдруг вопрос с отправкой гостей домой не удастся решить быстро, а постоянно им готовить Люде вовсе не хотелось. Пусть уж сами учатся, взрослые, вроде, люди. Хоть и странные.

Накануне вечером Люда показала им, как пользоваться ванной и туалетом. И если Ванадий уже привычно причитал на разные темы, особо сетуя на то, что температуру воды в душе надо настраивать вручную, а унитаз не желает смывать сам, то у Евдокии от восторга горели глаза.

Само то, что можно плескаться под теплой водой, как под дождем, уже было каким-то чудом. А уж когда Людмила разрешила ей воспользоваться всеми скрабами, гелями, масочками и прочими ароматными разноцветными флакончиками, объяснив какой для чего нужен, Дунька чуть не разрыдалась.

– Женщины, – хмыкнул Ванадий, из чего Людмила сделала вывод, что и в этой сфере за четыре века изменений почти не произошло.

А от зеркала в ванной Дунька и вовсе впала в ступор. Нет, она уже видела осколки, когда собирала их на полу, но они были настолько мелкими, что понять суть отражения не представлялось возможным. А вот когда она увидела свое лицо целиком, то замерла.

Недоверчиво прикоснулась к щекам, потрогала рот, нос, щеки, покорчила рожи, потом оскалилась.

– Ого.

– Что – ого?

– Зубы, – пояснила Дунька. – Тоже как мои, но не мои.

Зубы были хорошие. Ровные, белые, без малейших дефектов, как могла заметить Люда по оскалу. Дуня провела пальцем по щеке.

– И лицо. У меня хворь была, от нее родители и ушли, а я выжила, да только лицо все в рябинку стало. Поэтому и замуж не взяли, вековухой мне быть. Хорошо, Медведевы добрые, другие бы в поле погнали, а эти к деткам пустили. Я малышей люблю очень, жаль своих не будет.

– Да брось, какие твои годы? – отмахнулась Люда. – Встретишь еще жениха хорошего, ты ж вон какая красавица!

А Дунька и впрямь была хороша собой. Совсем невысокая, миниатюрная, хрупкая, словно тростиночка. Немного вздернутый носик придавал ей сходство с лисичкой, а пшенично-русые волосы поддерживали этот образ. Большие зеленые глаза в обрамлении почти рыжих ресниц трогательно распахивались в удивлении каждый раз, когда она видела что-то новое, и этот ее полувосторг-полуиспуг был настолько милым, что хотелось ее обнять.

– Да какая ж я красавица, – вдохнула Дунька и сморщилась. – Вон губищи-то какие.

Эту претензию Люда совсем не поняла. Губищи были выше всяких похвал. За такими губищами к хорошим косметологам выстраивалась очередь из тех, кому природа не отвалила подобной красоты.

Люду устраивали и свои губы, хотя иногда закрадывалась мысль добавить немножко объема. Чуть-чуть, буквально миллилитр. Просто потому что она может себе позволить этот уход. Но это было несрочно, и она откладывала визит к косметологу.

Может, зря? Может, стоило ухаживать за собой еще тщательнее? Сделать губы, брови? Грудь увеличить?

Не просто же так за это платят такие деньги! Наверное, что-то уж понимают в жизни эти жены богатых мужей!

Кому нужна нынче эта натуральность, если она не идеальна?

Люда страшненькой себя ни в коем случае не считала, но докопаться можно и до столба, а уж до лица – подавно. Нос мог бы быть поизящнее, губы – посочнее, глаза побольше, а ресницы – подлиннее. Вот это точно никогда перебором не будет.

Волосы можно погуще. Но только на голове. Идеально, чтобы они только на голове вообще и росли, а в других местах – не надо.

Ногти покрепче не помешали бы. И грудь. Да, грудь. Можно и побольше. Но не сильно, а то будет вульгарно. Буквально на размерчик. А вот ноги можно на размерчик поменьше, а то тридцать девятый это как-то…

– А ты почему не замужем? – донеслись до Люды слова Евдокии, вырвав ее из размышлений о том, как можно было бы сделать себя поинтереснее.

– Не берут, – улыбнулась Людмила. – Наверное, не гожусь в жены.

– Не сватаются? – с сочувствием уточнила Дунька.

– Ну… так, маленько, – растерялась девушка. – Не складывается у меня с женихами, в общем. Ладно, давай тут купайся, я выйду. Если что – позовешь.

Она поспешно выскользнула из ванной.

Не рассказывать же в самом деле о том, что именно из-за этого досадного факта Людмила и затеяла переполох с ритуалом.

И умной головой Люда понимала, что в ее возрасте рано переживать о том, что семьи пока нет. Да и не хотела она пока совсем настоящую семью с детьми и ипотеками, но на совместное проживание уже давно созрела.

А почему бы и нет? Это ведь совершенно ни к чему не обязывает. А уж если понравится, то можно подумать и о логичном продолжении. Вдвоем веселее в пути, а жизненный путь только начался.

После банных процедур остро встал вопрос о том, где разместятся гости на ночь. Благо, квартира позволяла выделить каждому по комнате, что Людмила и сделала. Ванадий снова заныл о том, что в его кровати нет электронного ассистента, который будет чутко мониторить всю ночь его показатели здоровья.

– Ты что – умираешь? – раздраженно рявкнула хозяйка дома, застилая чистой простыней диван в гостиной.

– С чего ты взяла? – обиделся Ванадий.

– А на кой черт тебя пасти-то, болезный? Ладно бы старичок был, у которого каждый пук может стать последним, но ты такой здоровый кабан! Стыдно должно быть бояться спать без робота под боком!

– Я не боюсь, – совсем надулся парень. – Просто как я вообще проснусь вовремя, если никто не будет отслеживать фазы моего сна?

– Ссать захочешь – проснешься, – вдруг по-простому отреагировала Дунька. – А ежели не проснешься, то в перины надуешь.

Ванадий пристыженно замолчал. Надуть в перины было бы страшным позором для взрослого парня из двадцать четвертого века.

Людмила благодарно посмотрела на девушку и пошла готовить спальное место и ей. И вот тут-то у Дуньки слезы так и брызнули из глаз.

Поскольку в свою спальню Люда пускать никого не желала, то гостье она отвела пока никому не нужную родительскую спальню с огромной двуспальной кроватью.

На этой кровати можно было бы легко разместить троих Ванадиев, и еще осталось бы место, а уж для компактной неизнеженной Дуняши это было поистине царское ложе.

Люда выдала девушке одну из своих пижамок и оставила ее наедине с кроватью-аэродромом, надеясь, что Дунька все же не застесняется в последний момент и не ляжет спать на коврике, сочтя себя недостойной такой кровати.

Зато за Ванадия она совсем не переживала. Правда, и винить его она не могла. Во-первых, бедный парень оказался в диких нецивилизованных временах, по его меркам. Во-вторых, все его бурчание было даже забавным, хоть и слегка раздражало.

И вот теперь выспавшиеся и сумевшие самостоятельно привести себя в порядок гости смиренно ждали, пока радушная хозяйка их покормит.

– Красиво у вас так, – сказал Ванадий, глядя в окно.

Вид и правда был шикарный. Окна второго этажа почти всех комнат, кроме маленькой угловой, где Люда проводила ритуал, и Людиной спальни, выходили на лесополосу, за которой мелькала речка. Ни машин, ни дорог, ни людей.

Люда любила смотреть на деревья, но спать предпочитала под шум машин во дворе. Как-то привыкла к той спальне с детства, и в тишине засыпала плохо. Впрочем, двор у них был спокойным, а с установкой шлагбаума и вовсе стал совсем пустым. Вся жизнь начиналась за следующим домом, который и закрывал их уютный дворик от посторонних. Вот там была и шумная трасса, и магазины с витринами, не гаснущими даже глубокой ночью, и толпы прохожих.

– Это все настоящее, да? – уточнил парень.

– Конечно, – растерялась Люда. – А у вас как-то по-другому?

– Немного, – уклончиво ответил Ванадий. – Вид из окна можно настраивать. Хочешь – лес, хочешь – море. Но все равно понятно, что это симуляция. А тут, кажется, даже пахнет чем-то… живым.

Люда улыбнулась. С утра всегда пахло “чем-то живым”. Рассветное солнце испаряло росу с травы, и это был самый одуряющий запах лета, который только был возможен в городе.

После завтрака Людмила засобиралась на встречу с Магонавтом.

Волновалась она и так сверхмеры, а тут еще и Ванадий лез под руку со своими советами о том, как разговорить любого закрытого мужика. А в том, что колдун, придумавший столь сильный обряд, окажется замкнутым, никто даже не сомневался.

– Колдуны молчат, потому что каждое их слово несет Силу, – просвещала Дунька. – И ведьмы помалкивают, чтобы лишнего не выдать. Дела творят разные, тайны хранят строго.

– Если он почувствует себя в безопасности, то часть коры мозга отключится, и он все выложит, – уверял Ванадий.

Люда послушно укладывала волосы так, чтобы они издалека очаровывали блеском и шелковистостью, штукатурила нежную кожу лица всей своей косметичкой, чтобы лицо сияло там, где должно сиять, и не вздумало блестеть там, где ему блестеть не положено.