Дунька от этих приготовлений уже даже не пыталась сохранять спокойствие. Она смотрела на все, не закрывая рта, и сначала робко трогала одним пальцем, а потом уже жадно хватала в руки цветные коробочки и флакончики, с любопытством рассматривая их содержимое.

Странно, но это совершенно не раздражало Люду. Ей даже казалось, что у нее появилась славная младшая сестренка, которую захотелось научить всему, что она сама знала и умела. Стало даже немного жаль, что это – временная “сестренка”, а не настоящая.

Люда мандражировала. Во-первых, она жуть как боялась настоящего колдуна.

Да, ей не надо было тащиться ночью на кладбище – Магонавт с удовольствием согласился на кафе в обеденный час. И все равно было жутковато.

К тому же, она боялась завалить всю операцию и подвести своих гостей. Да и себя заодно.

“Мы в ответе за тех, кого притащили”, – пульсировала в голове навязчивая мысль.

А ко всему прочему, она холодела при мысли о том, что ей предстоит оставить одних дома этих взрослых, но совершенно не приспособленных к двадцать первому веку людей. Хуже детей, право слово!

И если мальчонка просто гундосит, но хоть не подпрыгивает от звука льющейся в унитазе воды, то девчушка едва в угол не прячется от собственной тени. Но терпит, мужественно терпит этот ужас.

И Люда даже не представляла, как чувствовала бы себя, окажись она в том же двадцать четвертом веке, например, у Ванадия в гостях. Тоже, наверное, шарахалась бы от вездесущих роботов, которые даже во сне следят за каждым чихом-вздохом.

А вот у Дуньки в средневековье (или откуда она там выпала?) ей было бы, пожалуй, так же некомфортно, как Ванадию здесь. Водопровода нет, электричества нет, даже интернета – и то нет, негде узнать прогноз погоды, только по низко летающим ласточкам и ориентироваться.

И белье в реке полоскать как-то не хотелось.

В целом, Людмила понимала их обоих. Следовало сделать все, чтобы ребята оказались дома как можно скорее. И если понадобится, то даже соблазнить Магонавта.

От этой мысли Людмиле стало слегка противно. Но винить, кроме себя, было некого. Поэтому с чувством омерзения она одернула короткое платье, порадовалась, что хотя бы грудь прикрыта, взгромоздилась на босоножки с высоченным каблуком, отчего ее длинные ноги стали совершенно бесконечными, и приготовилась к бою с матерым колдуном.

“Лишь бы сходу свою волшебную палочку доставать не начал”, – чуть поморщившись, загадала она, наказала Ванадию и Евдокии сидеть тихо, никому не открывать дверь, ничего не трогать, а лучше – совсем не шевелиться, и вышла в неизвестность.

Глава 5

В назначенное время Люда вошла в кафе “Авеню” и направилась прямиком к столику возле пальмы. Еще издалека она заметила мужскую фигуру в белой, как и договаривались, футболке. Пришел, хвала небесам, он пришел.

Она подходила ближе, под пристальным взглядом мужчины. В его лице было что-то очень знакомое, и с каждым шагом становилось очевиднее, что это…

– Крюгер?! – изумленно выпалила Людмила и тут же быстро поправилась. – Вязов?

Лешка Вязов был обречен с рождения. С такой фамилией он мог быть рыжим и конопатым, горбатым, лопоухим, тощим, как жердь, или толстым, как бочонок. Это не имело никакого значения – одноклассники все равно прозвали бы его Крюгером. Шансов на другое прозвище у Вязова не было.

Впрочем, ребята иногда пробовали называть его Вязом, Кошмаром или Фредди, но это не приживалось. Другое дело – Крюгер. Жестко, хлестко, дерзко.

Лешку это устраивало. Как ни крути, а Фредди Крюгер был не просто маньяком, а маньяком с харизмой.

Лешка маньяком не был, но отсутствием харизмы не страдал. Высокий, ладно скроенный парнишка с русыми вихрами и озорными глазами невероятного медового цвета с карими крапинками одной улыбкой обезоруживал любого самого строгого учителя. Надо сказать, что и голова у него не была пустой – в точных науках не цеплял звезд с неба, зато на уроках русского и литературы мог дать фору самому Пушкину, да и на английском схватывал все на лету.

На уроках музыки он не стеснялся петь, а на физкультуре носился, как ветер.

Попутно успевал участвовать в сценках в школьном театре и даже какие-то призы получал.

Девочек не обижал, с мальчишками не конфликтовал, если и хулиганил, то по мелочи.

Не то чтобы он был пряником в сахарной глазури, но многим нравился. В шестом классе Люда была даже влюблена в него, но Лешка тогда открыл для себя удивительный мир фигуристых старшеклассниц и всерьез увлекся грудастой Викой из девятого “вэ”. Его можно было понять, а вот что нашла Вика в малолетнем Казанове – загадка, но за ручки держались они долго – целых две четверти.

За это время Люда успела разочароваться в любви и выбросить Крюгера из головы. Тем более, что во втором полугодии к ним в класс перевели Сережку Морозова.

Тот тоже был не промах. Его отец был военным, поэтому Сережка был смел, спортивен и нахален. А что еще нужно, чтобы разбивать сердца одноклассницам?

В восьмом классе Вязова посадили с Людой за одну парту, и тут он разглядел ее во всех подробностях. В рамках приличия, конечно. И неожиданно влюбился.

Людочке было все равно – она сохла по Сережке.

А в девятом классе Морозов уехал в другой город, и она вновь обратила свой взор на Лешку. Увы, но к тому времени он успел остыть к Людмиле и увлечься противной Олеськой из параллельного класса.

Кажется, ближе к выпускному Вязов снова заинтересовался Людой, но на тот момент ей стало не до мальчишек – близилось поступление, и зубрежка с репетиторами занимали все свободное время и отнимали силы до полного одурения.

Потом студенческая жизнь завертелась-закрутилась, и Лешку Люда больше не видела, хотя жила все в том же доме.

Одноклассники иногда собирались на встречи, но то Людмиле было некогда, то Лешка не приходил.

И вот теперь судьба вновь свела их пути. Да еще и по такому идиотскому поводу!

– Спицина? – выпучил свои медовые глаза Вязов. – Сколько лет, сколько зим…

Люда запаниковала. Фантастически глупо спалиться, что она решила стать доморощенной ведьмой и слегка накосячила в ритуале! Какой позор! Все одноклассники будут ржать до старости.

Сказать, что просто шла мимо? А куда? А кому какое дело – куда?

– Во дела, – сообразил Вязов, пока Людмила лихорадочно жонглировала мыслями. – Ты – Мэдди?

– Что? – сделала удивленный вид девушка. – Я просто зашла и… Шла-шла…

Лешка смотрел на нее, как на дуру. По крайней мере, так казалось Людмиле. Ничего умного в ее голову так и не пришло, поэтому она созналась:

– Да, это я. А ты, получается, Магонавт?

– Получается, – согласился Крюгер. – Ты присаживайся.

Людмила послушно уселась на соседнее кресло и уставилась в стол. Все вопросы, которые она приготовила для Магонавта, успешно улетучились из головы, как только она поняла, что ее маленькая тайна теперь станет известна не только одному случайному “колдуну” с форума, но и целому классу.

Да, никто не будет подкидывать ей на парту записочки и хихикать на переменках – школа давно осталась в прошлом. Но ведь мысли о том, что тебя обсуждают за спиной, еще хуже, чем открытая конфронтация. Столкнувшись с насмешками, ты можешь хотя бы дать отпор, а кто защитит тебя от сплетен и слухов?

Рассказывать Крюгеру правду было нельзя. Оставалось импровизировать. Увы, но с импровизацией у Людмилы было еще хуже, чем с магией.

– Давненько не виделись, да? – закинула она удочку. – Ты так повзрослел, возмужал.

Это было чистой правдой. К Лешкиной природной харизме добавились видимые усилия в спортзале – Крюгер слегка раздался в плечах, и его белая обтягивающая футболка не скрывала приятный глазу рельеф мышц. Люда даже поймала себя на мысли, что вместе они смотрелись бы неплохо, если бы ее сердце уже не было прочно оккупировано другим.

Она тут же устыдилась своему предательству. Никакой Лешка, даже такой возмужавший и привлекательный, не стоил ее внимания! И вообще, ценность мужчины измеряется не объемом бицепса и даже не длиной, допустим, ресниц. Есть же духовные понятия – честность, доброта, верность.

А она понятия не имела, какие там моральные принципы у того, кого она не видела сто лет.

– Ты тоже отлично выглядишь, – вернул комплимент Вязов. – Так и что ты хотела обсудить?

– Я? – почти натурально изобразила удивление Людмила.

– Ты, – подтвердил Лешка. – Ты же мне написала, что есть вопросы по ритуалу.

Люда так и не придумала, чем можно объяснить свое любопытство так, чтобы это не вызвало еще больше расспросов, и перешла в нападение:

– Это лучше ты мне расскажи, с чего вдруг в маги подался!

Лешка усмехнулся.

– Курсовую писал.

– В Хогвартсе? – иронично прищурилась Людмила. – Ты мне фунчозу на уши не пристраивай.

– Я серьезно. Мы с тобой сколько лет не виделись? С самого выпускного?

– Почти десять, – подтвердила Люда. – И что?

– Ты же знаешь, что у меня вся семья – врачи?

– Конечно, знаю, – чуть раздраженно ответила девушка. – Твоя мама моим педиатром была. И ты всегда всем докладывал в школе, что и где у меня болит!

– Не докладывал и не всем, – возразил Вязов. – Я информировал учителей о том, почему ты не пришла на уроки. И, кстати, не только ты, но и другие хворые одноклассники. Меня, между прочим, целенаправленно спрашивали. И что я должен был делать? Глухонемым прикидываться?

– Проехали, – отмахнулась Люда. – Так что там с курсовой-то?

– Долгая история. Но ты же не торопишься? Давай хоть за встречу бахнем. Что ты пьешь? Чай? Кофе?

Люда на секунду задумалась.

– Пожалуй, кофе. Пока не запретили.

Вязов странно на нее посмотрел, но жестом подманил официантку, попросил кофе и меню и начал рассказ.

Лешка всегда знал, кем станет, когда вырастет. Как и с прозвищем, с профессией у него не было выбора. Врачом и только врачом. Никакие другие варианты даже не зарождались в его вихрастой голове, а если вдруг случайно и залетали, то мигом вышибались заботливыми родственниками. Папа-хирург отточенными фразами иссекал опасные мысли из головы, а мама-педиатр мягко долечивала оставшиеся сомнения.

Бабушка-лор активно обрабатывала уши рассказами о том, как хорошо быть самым настоящим доктором и помогать людям, а другая бабушка – ветеринар – что-то мурлыкала о том, что лечить животных – не менее благородная профессия, чем спасать людей от недугов.

Дедушка-офтальмолог регулярно открывал внуку глаза на то, что проблем со зрением у людей с каждым годом становится все больше, а значит, без работы сидеть не придется.

И только другой дедушка скромно помалкивал. А что мог простой сантехник рассказать перспективному будущему гению медицины?

А вот Лешку в медицину не тянуло. Немного заинтересовала гинекология в подростковом возрасте, но интерес быстро утих, когда он понял, что реальные визиты пациенток к врачу сильно отличаются от того, что он увидел в кино.

Как поется в песне: “Непросто спорить с высотой”. Еще сложнее – спорить с родней. Поэтому Вязов не возражал. Врач так врач. Спасибо, что не сантехник.

Оставалось только специальность выбрать, но хоть с этим его не торопили.

Никаких проблем с поступлением не возникло, только и это не было неожиданностью. Родственные связи всегда ценились в медицинском сообществе.

Леша приступил к учебе и, в целом, вздохнул с облегчением. Намного проще жить, когда за тебя уже решили все глобальные вопросы, о которых думать не очень-то и хочется в молодости.

И все шло неплохо, пока ребят не привели… в морг. Смелый и местами отчаянный Леха, обожающий триллеры и ужастики, отважно спящий без света с самого младенчества внезапно позорно хлопнулся в обморок, едва увидев обнаженный труп.

Его сразу привели в чувство, но труп-то никуда не делся. Леха увидел его снова и повторил свой хитрый трюк выхода из некомфортной реальности.