Но отца здесь не было. Я не знала, где он, жив ли вообще. Моя мать сказала, что Tío Рикардо убил его, но она слишком часто лгала мне. Может, отец где-то заперт и ждет, пока я сложу детали головоломки воедино. Я отмахнулась от беспокойства. У меня есть другие заботы. Нам с Уитом предстояло пожениться так, чтобы никто об этом не узнал.

Особенно мой дядя.

– Что мне нужно сделать?

Уит откинулся на спинку плетеного кресла, сложил руки на плоском животе и широко улыбнулся.

– То, что у тебя получается лучше всего, Инес, – с теплотой произнес он, и выражение его лица стало одновременно восхищенным и насмешливым. Уит слишком хорошо меня знает. – Оказаться там, где тебе не следует быть.

Уит

Безусловно, это одна из худших идей, которые когда-либо приходили мне в голову.

Передо мной возвышался спортивный клуб «Хедивиал», здание в европейском стиле, выкрашенное в невзрачный цвет и окруженное пышными пальмами и деревьями. Я почувствовала во рту привкус отвращения, словно от испортившегося за долгие годы хранения вина. В клуб допускались только британские военные и высокопоставленные государственные служащие из Англии. И хотя мое имя и титул соответствовали предъявляемым требованиям, я – с позором – потерял свое место в армии. Опальный сын Британии, который хотел таковым и остаться.

Никто не распахнет передо мной двери в знак приветствия.

Но я должен найти священника, церковь, свидетеля и получить разрешение. Наш брак должен иметь хоть какой-то вес, и помочь с последними двумя пунктами из списка мог человек из клуба. Кажется, мы не разговаривали несколько месяцев. Боже, или целый год? После увольнения время летело размытым пятном. Этот человек был моим другом, и, хотя мы отдалились, я справлялся о нем, когда удавалось, пусть он об этом и не знал. Его родители управляли ранчо в Боливии и отправили его жить в Англию, когда ему исполнилось всего восемь. Он редко рассказывал о своей семье – никогда не задерживался на месте так долго, чтобы подобный разговор стал уместным. Он любил ездить верхом, а еще был не прочь выпить. Избегал азартных игр, но рисковал жизнью почти ежедневно.

Быстрые лошади, линия фронта и крепкие напитки.

Лео Лопес никогда не позволял мне драться в одиночку, во всяком случае, до того, как моя репутация была испорчена.

Я толкнул деревянные двери и шагнул внутрь, чувствуя, как от напряжения сводит челюсть. Я разжал зубы и постарался скрыть отвращение.

Холл был красивым, как и в любом английском салоне, с роскошными креслами, дорогими шторами и узорчатыми обоями. Клубы сигарного дыма окутывали комнату, залитую теплым светом и туманом, со всех сторон доносились оживленные беседы. Мужчины в классических костюмах и начищенных ботинках расположились в нескольких нишах с удобными креслами, низкими кофейными столиками и растениями в горшках. Мой отец любил такие места. Здесь можно было подружиться со сливками общества, поболтать с богатыми людьми, пожаловаться на требовательную жену и ее любовь к жемчугам и драгоценным камням. Я мог представить его здесь: совершенно трезвым, оценивающим слабые места и готовящимся нанести удар. Позже он воспользуется всем, что узнал за этим столом.

Дверь за мной с грохотом захлопнулась.

Момент, когда меня узнали, невозможно было пропустить.

В комнате повисла напряженная тишина. Несколько мгновений все молчали. Похоже, я сильно переоценил свое обаяние.

– Что ты здесь делаешь, черт возьми? – спросил какой-то мужчина, поднявшись и слегка покачнувшись. Я моргнул от ярко-красного цвета его униформы. Неужели я и сам почти семь лет носил такую? Вдруг я вспомнил его имя – Томас… как его там. У него была возлюбленная в Ливерпуле и пожилые родители, любившие после ужина выпить по стаканчику портвейна.

– Я ищу Лео, – небрежно сказал я. – Вы его не видели?

На ноги поднялось еще несколько человек. Их лица налились кровью.

– Клуб только для своих.

– Не для проклятых изменников, – крикнул другой.

– Позор! – воскликнул кто-то.

– Я ненадолго, – произнес я, перекрывая возмущенные возгласы. – Я ищу…

– Уит.

Я повернулся к двери, ведущей в узкий коридор. Лео стоял, прислонившись к косяку, с таким видом, словно узрел привидение. С прошлого раза он не изменился: все тот же очаровательный ублюдок, опрятный, в начищенных ботинках и отглаженной форме. Черные волосы были аккуратно зачесаны назад. Я не знал, какой прием он мне окажет.

– Привет, Лео.

Его взгляд скользнул по комнате словно бы рассеянно, но я заметил, что он оценивал ситуацию. Я почувствовал, как несколько мужчин придвинулись ближе, окружая меня. Они переводили взгляды с одного на другого, оценивая, насколько далеко я стою. Лео открыл рот, затем резко закрыл, в его глазах появился расчетливый блеск. Я сразу понял – он размышляет, достоин ли я помощи? Я был человеком без родины, мое имя значило меньше грязной лужи. Но Лео знал, что у меня талант собирать секреты. Я печально улыбнулся, слегка вскинув бровь. В груди все сжалось, в легких застрял воздух. Лео нужно лишь протянуть руку, и тогда я смогу остаться, пусть даже на несколько минут. Я ждал решения.

Лео отвел взгляд.

Это стало еще одним приговором.

Грубые руки потянулись вперед, схватили меня за одежду и потащили к выходу. Я не оказал никакого сопротивления, даже когда один мужчина толкнул меня в плечо, а другой пнул в голень. У меня в крови пульсировала ярость. Я вскинул руки, пытаясь утихомирить зверя, ревущего внутри. Желание постоять за себя было невообразимым, но я не мог поддаться этому порыву. Они искали любой предлог, чтобы бросить меня в каирскую тюрьму. Я был там однажды и до сих пор помнил мерзкую вонь, гнетущую тяжесть отчаяния, вид изможденных заключенных. Оказавшись внутри, я бы уже не вышел. Именно этого они и добивались.

Безрассудный Уит, потерявший самообладание. Бесчестный Уит, напавший на офицера.

Если бы я хоть как-то отреагировал, шанс жениться на Инес был бы потерян.

А мне это было необходимо.

Офицеры подтащили меня к дверям и вышвырнули наружу. Я упал на четвереньки, камни больно царапнули ладони. Я с трудом поднялся на ноги. Тем временем мужчины одобрительно закричали и заперлись внутри, весело распевая.

Черт. Что теперь?

Клуб находился в нескольких минутах от отеля. Я засунул руки поглубже в карманы и зашагал обратно, разум затуманили бесполезные мысли. Лео не захотел говорить со мной – я остался без свидетеля. Об армейском священнике не могло быть и речи, как и о разрешении. Без этого я не смогу официально зарегистрировать брак в Британии.

Черт, черт, черт!

Я прошел один квартал, лихорадочно размышляя. У меня не сложилось хороших отношений ни с кем из находившихся в Каире соотечественников. Все эти люди были высокопоставленными лицами и дипломатами, убежденными империалистами, смотревшими свысока на тех, кто не мог выполнять приказы.

Позади меня послышались шаги. Кто-то явно спешил.

– Уит!

Я обернулся, с трудом сдерживая улыбку. Старый друг все-таки не бросил меня. Лео остановился, его прическа уже не была такой опрятной.

– Это было глупо, – сказал он. – Что на тебя нашло?

– Я женюсь, – ответил я. – И брак должен быть законным, признанным нужными людьми.

Его брови поползли вверх.

– Господи. Тебя можно поздравить? Или выразить соболезнования?

Я похлопал его по спине.

– Решишь на свадьбе – ты будешь нашим свидетелем.

* * *

Я был в другом баре.

Мы сражались за тридцать сантиметров свободного пространства: кусочек барной стойки из красного дерева знаменитого заведения «Шепердс», забитого десятками завсегдатаев. Лео заявил, что знает, где найти армейского священника, некоего Генри Пула, который, по-видимому, любил светлое пиво, текущее рекой. Когда Лео потащил меня обратно в «Шепердс», образ будущей супруги всплыл в моем сознании так ясно, будто она стояла передо мной. Темные непослушные кудри, чарующие золотистые глаза, горящие ненасытным любопытством. Наверное, прямо сейчас она планировала улизнуть из отеля так, чтобы ее дядя этого не заметил. Возможно, изучала расписание Рикардо или попросила о помощи кого-нибудь из сотрудников.

С Инес ничего нельзя знать наверняка.

– Угости его еще, прежде чем просить, – пробормотал Лео по-испански.

Я бросил взгляд в его сторону. Откуда он знал, что я говорю по-испански? Во время службы в армии я выучил несколько фраз, но это ни в какое сравнение не шло с тем, как я говорил и понимал язык сейчас. Похоже, не я один не терял старых знакомых из виду.

Он отхлебнул из своего бокала и уклончиво пожал плечами. Затем мотнул подбородком в сторону армейского священника. Тот стоял рядом со мной и с улыбкой наблюдал за разгулом, царящим в роскошном зале. Я бывал здесь раньше не раз, часто по заданию Рикардо. Многие люди приходили в знаменитый бар, намереваясь хорошо провести время и не более того.

Генри подался вперед и прокричал заказ для нас троих бармену, который энергично кивнул, одновременно принимая заказы у полдюжины других посетителей. Я восхитился его умением работать в таком режиме. Священник взглянул на нас и усмехнулся. Мне показалось, что у него было не так уж много друзей, и он хотел завести новые связи.

Я ожидал, что он окажется скучным, чопорным и угрюмым. Но Генри был весел и разговорчив – весьма странно для британца – и почти пьян. Бедняга слишком много улыбался и оказался чересчур доверчив. Бармен пододвинул к нам еще три бокала, наполненные до краев, и я поколебался.

Я уже выпил два.

– А оружие обязательно? – Священник икнул. – Нам здесь точно ничего не угрожает.

– Я никуда без него не хожу, – сказал я.

Лео наклонился и придвинулся к оружию, висевшему у меня на бедре.

– Его револьвер все еще у тебя? После стольких лет?

– Чей? – спросил Генри, с интересом разглядывая револьвер.

– Генерала Гордона, – тихо ответил Лео, прежде чем поднять свой бокал в торжественном салюте.

– Генерала Гордона?– благоговейным шепотом переспросил Генри.– Это его оружие?

Я напряженно кивнул и потянулся за бокалом. Не раздумывая, сделал большой глоток.

– Но как он у вас оказался? – выпалил капеллан. – Я слышал, генералу отрубили голову…

– Еще по стаканчику? – вмешался Лео.

– Нам только что подали выпивку, – запротестовал Генри.

– Что-то подсказывает мне, что нам понадобится еще, – сказал Лео, встревоженно посмотрев на меня. Конечно, он знал всю историю моей позорной службы в армии. Меня вышвырнули вон до того, как я успел высказаться или попрощаться с остальными. Не то чтобы меня это волновало – хотя для Лео, пожалуй, я словно растворился в воздухе.

Но даже тогда мне казалось, что он бы понял, пусть даже никогда и не смог бы открыто встать на мою сторону. Это уже не имело значения, потому что теперь он был рядом.

– Как говорится, пей до дна, – произнес Генри, без конца икая.

Мы подняли бокалы. Если идти, то до конца.

* * *

Который, черт возьми, час? Лицо Лео расплывалось у меня перед глазами. Пение становилось все громче. Господи, как громко! Но я отвоевал для нас больше места в баре. Победа.

– Разве ты не собирался кое о чем попросить Генри? – прорычал Лео мне в ухо.

– Точно, – поморщился я.

Он рассмеялся. Его лицо раскраснелось, опрятности как не бывало.

Генри отошел в другой конец бара, затем вернулся с новой порцией пива. Он постоянно держал в руках полную кружку. Этот человек состоит из пива?

– Я должен жениться! – крикнул я.

– Что? – рявкнул Генри.

– Я ДОЛЖЕН ЖЕНИТЬСЯ! – проревел я в ответ. – ТЫ ПРОВЕДЕШЬ ЦЕРЕМОНИЮ?

Он моргнул и положил руку мне на плечо, расплескав напиток.

– Конечно! Я ненавижу похороны.

– Это повод для виски, – сказал Лео, а затем издал тихий, печальный смешок. – Новой порции виски, – исправился он.

Внутри разлилось облегчение. У меня будет капеллан. У меня будет священник!

И у меня будет Инес.

Слава богу.