Недотрога для ректора. Академия Даркайна (страница 10)
Шейла ушла, и я закрыла глаза. Пластинки излучали приятное пульсирующее тепло, постепенно снимая боль. Где-то через несколько минут края раны начали зудеть и чесаться, но я побоялась шевелиться, чтобы артефакты не упали.
Чтобы отвлечься, принялась считать овечек, прыгающих через забор и почти провалилась в дрёму, когда внезапно проснулась от раздражённых голосов, доносившихся из коридора.
Погодите… Это же Гримстон и Орхард!
Но что они здесь забыли? Конрад должен вести занятие!
Глава 16
Даррайн Орхард
Ещё десять лет назад я мог без труда спать на холодной земле вперемешку с острыми камнями. Организм, ценивший крохи отдыха, действовал в полном согласии с мозгом, и я моментально проваливался в сон, восстанавливая силы.
Первая же ночь в ректорских покоях Академии Даркайна подарила мне долгую, мучительную бессонницу. Я ворочался с боку на бок на удобной, широкой кровати и чувствовал себя отвратно.
Мысли о проклятой Дельвиг кружили водоворотом и не давали мне покоя. Зачем я вообще послушал Мунхо и подписался на эту авантюру? Настоял бы на своём и отправил Фьюррана, а сам бы остался в Воинской Школе. Моя правая рука – воин грамотный, толковый, а главное – я ему полностью доверяю.
Каждый раз, когда я пытался сосредоточиться на чём-то другом, перед глазами всплывало её лицо: то дерзкое и вызывающее, то растерянное и уязвимое.
Впору сдаться и начать считать овец, прыгающих через забор.
На рассвете в приоткрытое окно влетел почтовый голубь с письмом от Фьюррана, который остался за главного, пока я вынужден торчать в академии.
Развернув свиток, я прочитал короткое, но ёмкое сообщение и, не удержавшись, сначала выругался, а затем расхохотался.
Несколько подростков со второго года обучения попытались ночью сбежать из стен Школы в город и попались охране. Один из них, самый отчаянный, решил смыться от трёх опытных воинов, но поскользнулся на дорожке к пруду и сломал себе руку.
Моим первым порывом было немедленно вернуться в Школу, чтобы лично принять участие в разборе полётов, но, стоя у раскрытого окна и глядя на туманный рассвет, я плюнул и написал Фьюррану ответ.
“Всех виновников месяц не выпускать из нарядов, а тот, что со сломанной рукой, пускай переписывает шестнадцать томов подробнейшей истории Даркайна.”
Слово в слово, без пропусков.
Никакой пощады.
А если сломана рабочая рука – значит, пусть учится писать другой. Развивает полезный навык.
В дурном расположении духа я уже собрался покинуть покои, но когда рука потянулась к вешалке за плащом, вспомнил, что оставил его у Дельвиг. Память услужливо подбросила молочно-белую кожу, гладкую на вид и, я уверен, шёлковую на ощупь, которую та испуганно пыталась скрыть за полотенцем.