Эта женщина, пусть всегда и говорила, что не одобряла наш брак и считала, что мне не место в их жизни, никогда не была мне врагом.

– Что ты чувствуешь, когда смотришь в глаза Русланчика, Анна?-спросила она, когда малыш, наконец, заснул и я переложила его в кроватку. За окном была уже густая ночь. Этот дом не было мне знаком- Рамазан переехал из того особняка, в котором мы жили вместе.

Не знаю, почему. Не хочу знать…

– Любовь… Странный вопрос… – отвечаю, пожав плечи. А он все

смотрит, смотрит… Так пристально, так внимательно…

– Ты ведь видишь глаза Рамазана… Не можешь не видеть. Я посмотрела когда сегодня на Русланчика, у меня аж сердце в горло прыгнуло- словно бы на тридцать лет назад улетела- в день, когда его дали мне подержать на руках, малыша месячного…

– Я любила его отца, Азбека,– честно сказала я,– глупо будет скрывать, что Рамазан- это моя главная и единственная в жизни любовь. Просто для меня она оказалась роковой… Но это сейчас не имеет никакого значения… Важно только то, что есть мой сын и его благополучие. И я сделаю все, чтобы он был счастлив и чтобы быть для него хорошей мамой. Мамой, которая всегда рядом.

– Рамазан женится через две недели, Анна,– хитро и пронзительно посмотрела на меня эта женщина, которая никогда не боялась бить в самое сердце самой на свете сокрушительной правдой,– Лейла красивая, чистая девочка из уважаемой семьи. Он сам ее выбрал из нескольких претенденток.

Надеюсь, она станет ему той женой, которая усмирит его демонов. Той, кто сможет уравновешивать его огонь, что ты не смогла… Хочу, чтобы они были счастливы…

Я выдерживаю ее взгляд. Сама смотрю прямо, даже немного с вызовом…

– Зачем Вы это мне говорите? Уколоть хотите? Зря. Я бы тоже хотела, чтобы Рамазан был счастливым с этой самой Лейлой. А я бы жила с сыном где-нибудь подальше…

– Я говорила тебе, что такие, как Рамазан, все равно не отпускают… Инстинкт собственника. Он считает, что ты его… Так и будете мучиться всю жизнь… Плохо, что он тогда тебя встретил. Плохо, что ты ответила на его чувства… Возможно, не познав твоего тела, не увидев в твоих глазах встречного огня, он бы смог отступить и ты бы жила своей жизнью…

Счастливой… В своей среде.. Но ты ответила… Ваши огни соединились…

Они жгли вас, обжигали всех нас… Это был не брак, а постоянный пожар…

В этом она была права.

Не было дня, чтобы мы не скандалили с Рамазаном. Кричали, били все вокруг, спорили до умопомрачения. А потом мирились…

Жарко мирились, пылко мирились, получая такой дикий кайф от этого самого огня, что даже сейчас вспоминать волнительно…

В дверь постучали.

Что-то произнесли на их родном языке. Азбека кивнула.

– Врач подъехала. Она осмотрит тебя и малыша, как он проснется. У тебя ведь еще не прошли сорок дней после родов?

– Нет…– выдохнула я, отвернувшись.

Понимала, почему она задает этот вопрос.

Все понимали, что я делаю в этом доме и что хочет от меня Рамазан.

Думаю, никто этого даже не скрывал…

– Честно все говори доктору,– посоветовала Азбека,– и вообще, Анна, времена строптивых выходок прошли. Тебе нужно, наконец, включать женскую мудрость и дальновидность. То, к чему я тебя призывала столько раз… Что ж, брак ты свой упустила. Теперь не упусти сына. Я вижу, что он для тебя самое главное. Ты хорошая мать. Значит, думай не о своей пресловутой гордости, а о том, как удержаться рядом с бывшим мужем… И нет, это не угроза, девочка моя. Я просто знаю слишком много примеров самонадеянных женщин, которые не просто оставались у разбитого корыта, а теряли даже его…

Устало прикрываю глаза.

Азбека права.

Интересы сына превыше всего.

И да, я сделаю все, чтобы его не потерять.

Вот только как быть с тем, чтобы не потерять саму себя…

Глава 3

– Я вижу, что роды прошли легко, естественно. Есть один шов, небольшой и аккуратный, но в целом все заживает совершенного органично и по плану. Полагаю, что спустя две недели Вы сможете спокойно начать половую жизнь,– врач говорит об этих вопросах буднично, просто, словно бы я сейчас была счастливой женой и молодой мамой на плановой консультации, а у меня в душе все разом переворачивается…

Они скажут ему сейчас, когда можно…

Все произойдет накануне его свадьбы с другой…

Почему-то я не сомневаюсь, что ждать он не будет…

Специально…

Утолит свой голод со мной, а потом коснется нового ненадкусанного

плода… Она будет желанной, как все еще не испробованное, молодой и нерожавшей…

Почему от этой мысли мне больно?

Выкинь лишнее из головы, Аня.

Тебе нужно справиться с этим кошмаром.

Любовница так любовница, если другого выхода быть рядом с сыном нет…

А пока его нет, черт побери! Рамазану Илиеву не переходят дорогу, не перечат, не воюют с ним, если в руках ничего нет: не то, чтобы козырей- даже шестерок…

– Я подобрала для Вас оптимальный вариант контрацепции,– продолжает беззаботно вещать доктор, уже из-за стола, внося какие-то записи в карточку, пока я одеваюсь в гардеробной. – Это мягкие гормоны, которые никак не навредят ни вашему ГВ, ни в целом восстановлению. Мне было сказано, что другие виды контрацепции, то есть механические варианты, следует исключить…

Не могу не усмехнуться про себя.

Рамазан никогда не признавал секс «в скафандре», как он всегда это описывал презрительно и даже брезгливо. Но обычно контролировал себя. Мы ведь обсуждали и не раз, что пока не готовы к тому, чтобы становиться родителями.

Он успевал, всегда успевал. В самые опасные дни в цикле мы все-таки не рисковали и использовали защиту, а вот в тот день он не церемонился…

Кто знает, может быть, он сделал это нарочно…

Снова и снова за сегодня возвращаюсь в воспоминания прошлого год назад…

Я в отчаянии, завтра последний день, когда нам надо явиться в ЗАГС, чтобы наш брак расторгли. Паспорта на руках у меня нет. Но я знаю, где он…

В его сейфе в кабинете. Место, которое мне знакомо как свои пять пальцев.

Мы провели тут не один час. Когда он засиживался по делам, а мне было слишком грустно без него в холодной постели, я приходила и мир вокруг сразу загорался огнем нашей страсти. Это было жарко, феерично, сильно, дико и искренне…

Иногда даже наша горячая любовь требовала штиля. Когда между нами была идиллия, он любил сажать меня к себе на колени и рассказывать что-то интересное. Гладил, целовал, перебирал волосы. Говорил, это его форма отдыха и медитации. Мы могли часами вот так сидеть и смотреть в огромное окно в пол- на кружащие снежинки, опадающую листву, слушать шепот дождя или наслаждаться летим закатом…

С ним каждое время года было особенным и запоминающимся… И хотя в нашей жизни их было всего пять- пряное лето, которое тут же сменилось нашей осенней свадьбой и годом семейной жизни, я помнила каждый миг вот так, в объятиях. В настоящей любви, пусть и совсем не совершенной…

Это теплые воспоминания, по-правильному женские. И он никогда не отнимет их у меня, даже если будет сейчас со мной самым жестоким человеком на свете.

Даже из-за того, что так вероломно предал как мужчина…

Просто потому, что тогда мы и правда друг друга любили.

Просто потому, что тогда между нами все было искренне и только для двоих.

И да, спокойно не было никогда, но как-то получалось находить общий язык, сглаживать, слышать друг друга после диких криков, битой посуды и хлопаний дверями…

Я все была готова ему простить кроме измены…

Но другую не простила.

Другая убила во мне любовь к нему.

Никогда.

Ни за что…

Рамазан Илиев больше никогда не получит моего сердца… Никогда…

Сколько бы ни заявлял свои права собственника на мое тело.

Это всего лишь оболочка.

Главное- что внутри.

Сейчас, обнимая своего сыночка, я понимаю это, как никогда…

Перед глазами до сих пор тот ворох сообщений с анонимного номера…

«Ты, русская дура, думала, он и правда тобой будет долго увлечен? Посмотри, с кем он прекрасно проводит время, пока ты сидишь и ждешь его дома, овца»…

Десятки фотографий На ней красивая, высокая, породистая, под стать ему, брюнетка с белоснежной улыбкой. Она не забита. Одета шикарно. Они в ресторане, на прогулке, в какой-то домашней атмосфере, она на лошади… И он рядом- такой расслабленный, совсем не испытывающий вины и сомнений.. Я бы могла претвориться и оправдать эти фото тем, что они были до меня, но нет… Слишком много на них наводящего о том, что они из моего кошмарного настоящего…

Номер женского журнала, торчащий из ее сумки, золотая осень, какой не было лет десять, а в этом году вот была, его новая машина, купленная месяц назад…

У меня не было сил на выяснения отношений. Да и что выяснять? О чем говорить, когда он предал? Даже хуже, предавал. Планомерно, растянуто, систематично…

Как же мне хотелось тогда скрыться подальше от него, вытравить себя из его жизни, чтобы он чувствовал боль, одиночество и тоску, чтобы он понял, черт возьми, что он натворил!

Как же это, а?!

Как же это невыносимо и бесчеловечно!

Азбека смотрела на меня стеклянными глазами, когда я разглядывала его фотографии с другой. Он улыбался ей, вел себя галантно и вежливо. Обольщал. Держал за руку…

– А что ты хотела, Анна? Я говорила тебе, как будет. Прими это. Прими и смирись. Пока муж продолжает обращать внимание и на тебя, у тебя еще есть надежда…

– Надежда на что?– выдавила из себя с горьким смешком.

– На то, чтобы быть рядом, чтобы не быть забытой, покинутой, иссохшей, как никому не нужный сорняк, который даже полить забывают… А еще лучше роди. Так наши женщины дают знать всем злым языкам, что про них мужья тоже не забыли. Что их постели тоже не холодные…

Она говорит это- а меня выворачивает наизнанку от боли… Это немыслимо…

Это невыносимо…

Нет, я не смогу справиться с этой болью…

Глава 4

Александр тогда подвернулся чисто случайно…

На тот момент у них уже были контры с Илиевым. Они делили бизнес, сферы влияния.

Я пришла к нему, не думая ни о каких последствиях.

Просто сказала, что хочу уйти от мужа…

Он поддержал.

Ничего не просил взамен, что бы ни говорил Рамазан сейчас, в чем бы ни обвинял…

Он помог мне переехать к своей сестре на время развода, дал охрану, вовремя привлек полицию- это отрезало все поползновения разъяренного Рамазана вернуть меня обратно…

На контакт с пока еще мужем я не выходила. Я вообще этот месяц, пока подала на развод, никуда не выходила из дома Альметьевых. Мне и не хотелось. Мой мир погас…

И потому не видела его…

Не видела этих бесстыжих глаз.

Мы встретились только в зале суда, когда нужно было явиться на первое заседание…

– Что ты творишь, Анна? – сказал он, не выдержав и рванув ко мне, дернул за руку. Меня попытались защитить, но его люди оттеснили всех защитников,-ты зачем устроила этот позор?!

– Я не хочу иметь с тобой ничего общего… Ты предатель… И говорить с тобой не хочу… Ты отпустишь меня, Рамазан. Или я устрою такой скандал с привлечением прессы, что тебе и твоему бизнесу мало не покажется…

– Ты и так сделала из меня посмешище, сучка! Все только и обсуждают, что жена Илиева спуталась с его конкурентом и наставила ему рогов! Я убью тебя…

– Твоим словам слишком много свидетелей. Опасайся своих эмоций…– этой фразе меня как раз Александр научил. Жестко, но и правда действенно…

Его лицо тогда исказилось такой гримасой ярости…

– Глупая…– прошипел он мне,– строптивая малолетка. Ни черта не понимающая. Не умеющая себя вести… Сама все испортила и потом горько об этом пожалеешь!

– Да, Рамазан. Я тебе не пара. Ты ошибся… Отпусти… Не ломай жизнь ни себе, ни мне еще дальше… Просто убить ты меня не сможешь. Пусть мой отец и мертв, но его имя знают все в твоих кругах. Если с дочерью Пахмутова что-то случится, тебе все равно не дадут спуску…