Доктор при выписке сказала, что ничего так не восстанавливает внутреннее состояние молодой мамы, как легкая медитация, йога, пилатес, растяжка. Я любила все из перечисленного- и потому сразу интегрировала их в свою жизнь, как только смогла…

Рус будет спать еще как минимум часа два до следующего кормления. Я успею позаниматься и позавтракать. Азбека была права в том, что как бы ни было, сын не должен страдать от того, что происходит с мамой. А его благополучие сейчас- это мое правильное питание, способность давать ему то, в чем он так рьяно нуждается… Восстановлю свое состояние- и составлю план, как действовать дальше. Через неделю мои экзамены на онлайн-курсах ландшафтного дизайна. Я так мечтала их закончить, так горела этим делом… А потом пришел Рамазан и все перевернул…

Не сразу нашла нужное помещение на первом этаже. Приятно удивилась, когда увидела панорамные окна с видом на лес. Хотя что удивляться- большие окна в пол- это фетиш Илиева.

Не думать ни о чем, настроиться на прогресс маленькими шагами. Я обязательно что-нибудь придумаю, этот кошмар закончится, я вырвусь, как уже вырывалась… Лишь бы с сыном было хорошо! Мой ребенок- самое важное! Никогда его не отдам! Никогда!

Наушники в ушах. Мягкая музыка, уносящая меня от реальности.

Складываюсь пополам, изо все сил тянусь, чувствуя сладкое и удовлетворяющее натяжение в мышцах. Что-то приятно хрустит, что-то словно бы наполняется потоком и энергией от притока крови. Вот мое тело, оно живое, оно мой храм… И на него покушается мужчина, которого я так искренне, так дико, так сильно любила, что… что сейчас внутри целая буря из противоречий.

Руки Рамазана по определению не могут мне быть противны. Я не знаю других мужских рук и сама мысль о том, что это могли быть руки другого, вызывает отторжение… Но то, как безжалостно он режет сейчас мою душу, то, как он предал, вызывает нестерпимую боль… Я не смогу ему отдаться… После всего, что было- не смогу…

Непроизвольно отвлекаюсь на движение сбоку. Поворачиваю голову, резко группируюсь и вскрикиваю.

Он! Здесь! Какой кошмар!

Тут же стягиваю наушники, бубню что-то нечленораздельное себе под нос.

Рамазан на беговой дорожке. Судя по тому, что уже взмокший, не первые пять минут…

На какое время я потеряла себя? Ушла глубоко-глубоко в свои мысли?

– Не хотел тебя пугать,– говорит он тихо, не сбавляя темпа,– ты не услышала, как я пришел. Не ожидал тебя здесь увидеть. Я всегда хожу в спортзал на рассвете.

– Я помню…– отворачиваюсь к окну.

Конечно, как я могла забыть…

Горячие прикосновения на моих бедрах, пылающее взмокшее тело, жаждущее прохладных струй душа…

– Рамазан, пусти… Я и так после ночи еле стою…

– А тебе и не надо стоять… Я тебя подержу,– подхватывает меня, вжимает в холодный глянец кафеля душевой, заставляя обвить его ногами…

– Ты час провел в качалке… Где у тебя силы? – хмыкаю, облизывая его шею, сама дурея от этого запаха.

– Кардио еще не делал,– срывает мой смешок губами…

– Тебе не рано заниматься спортом после родов?– спрашивает, не переставая пялиться и возвращая в настоящее.

Я совсем подбираюсь. Выгляжу совершенно пристойно- поверх леггинсов длинная толстовка, закрывающая все и вся, а все равно ощущение, что раздета перед ним.

– Наоборот. Я делаю то, что быстрее восстановит тело…

Он кивает, продолжая бежать.

А у меня пропадает любое желание тут оставаться.

Неуклюже начинаю сворачивать коврик, но вдруг слышу резкое «нет».

– Дальше занимайся, я не собирался тебе мешать.

–Если бы я знала, что ты тут будешь, сама бы не приперлась.

Черт, не совсем так грубо, как я сейчас хотела звучать. У меня еще будет сто тысяч поводов огрызнуться в адрес Илиева, но сейчас это было не из-за нашего конфликта – просто пилатес и правда требует уединения… И уж точно ему я мешать не хотела…

Взгляд Рамазана чернеет, ибо он считывает именно агрессию…

– Ты останешься и будешь дальше заниматься здесь. Перед моими глазами,– цедит он, приказывая.

Это уже не милая беседа двух знакомых из-за неловкой встречи. Мы снова в своих ролях- экзекутор и жертва. Волк и овечка.

Я сжимаю зубы и начинаю двигаться. Музыка продолжает играть на телефоне и я слышу ее обрывки из так и валяющихся на полу наушников, но их обратно не засовываю. Мои движения теперь каменные, отяжелевшие.

Горячий взгляд ни на секунду меня не покидает. На лбу и между лопаток невольно проступает испарина…

– Азбека сказала, что малыш очень неспокойный ночью. Тебе точно не нужна дополнительная помощь? Выглядишь бледной, Аня, – типа как пытается нормально разговаривать, но это бесит еще больше.

Бледная я… С чего бы? У меня же не жизнь, а малина…

– Нет, – теперь цежу я, избегая зрительного контакта.

Скрутка. Натяжение мышц спины. Внутренняя сторона бедра болезненно растягивается, но это теперь не приносит удовольствия…

– Напиши список продуктов, который тебе можно есть. И свои любимые блюда. Я начал читать книги про маленьких детей. Руслан на грудном вскармливании- ведь может быть аллергия? У тебя наверняка есть какие-то табу в предпочтениях?

Да, определенно. У меня наверняка есть табу в предпочтениях. К примеру, двухметровые спортивные кавказцы, скачущие на беговой дорожке, подобно породистым жеребцам… И игра в милую беседу с ними… Как отсрочивание неизбежного и неминуемого…

– Я нанял нового повара специально под тебя. Он тоже полетит с нами…

Напряжение настолько сильное, что начинает искрить. Я делаю неудачный поворот на эмоциях, икру резко схватывает судорога, плечо болезненно колет. Вскрикиваю.

Мгновение- он подходит ко мне и поднимает одним движением.

Накрывает плечо. Умело и выверенно массирует. Смотрит в глаза.

Прямо в самое нутро. Ужасно, ужасно близко…

– Осторожнее, Аня… В спорте твой вспыльчивый взбалмошный характер может сильно навредить… Лучше?– пальцы умело массируют ткани, снимая боль. Но прикосновения жгут.

Я не отвечаю. Невольно опускаю глаза на его покрытое потом голое плечо.

Рамазан в баскетбольной майке, открывающей его бицепсы и часть волосатой груди и я…

Я невольно вскрикиваю, когда глаза натыкаются на черную уродливую затянувшуюся дырку- шрам с левой стороны, аккурат между плечом и ключицей.

– Что это?– сипло произношу, так как догадываюсь смутно, последствиями чего может быть такой шрам… В него стреляли… Совсем рядом с сердцем… Когда мы в последний раз были вместе, его не было…

– Никогда не видела, как выглядит след от осколка в разбитом сердце?– усмехается он.

Слишком близко. Чудовищно близко. Я чувствую его запах.

Его слова выводят из себя и одновременно раздражают. Заставляют мрачно усмехнуться.

–Нет смысла в этой игре, Рамазан. Я и так тут, видишь? Как марионетка, делаю то, что ты говоришь… Так что уволь меня… Не надо про все эти разбитые серда и душевные травмы… Мы оба прекрасно знаем, почему я ушла от тебя…

Его нос раздувается, как парус, верхняя губа чуть вздрагивает.

Он хочет что-то ответить, но в этот момент звонит его телефон.

Оба смотрим на экран, как только он достает его из кармана.

«Хадижа»…

Укол в сердце. Вот уж точно- острый, осколком… Почему-то я уверена, кто это…

Не хочу слышать Ее голос. Их разговор. Я не сомневаюсь, что это Она звонит. Его будущая жена. Хочу выскочить отсюда, потому быстро разворачиваюсь и пытаюсь было отойти, но он внезапно хватает меня за руку и удерживает, снова ловя мой взгляд.

И при этом отвечает на телефон.

– Да, любимая,– говорит и прожигает меня. Глаза в глаза. Горячо, возмутительно, провокационно.

На другом конце нежное щебетание женского голоска.

– Да, сегодня летим… Все в силе.... На моем борту… Чтобы была под присмотром… Не отпущу тебя никуда из поля моего зрения…

Пытаюсь вырвать руку, но он сжимает. Усмехается моим тщетным попыткам. Продолжает нагло смотреть.

– Это хорошо… Ты же знаешь, люблю послушных девочек…

Какая же скотина!

Почему у меня ощущение, что он сейчас нарочно это говорит и не ей!

Тут не выдерживаю и сама скептически поднимаю бровь.

Послушных девочек? Да Рамазан долбанный извращенец! Ничто так не возбуждало его, как наши ссоры!

– Целую, любимая…– заканчивает он, словно обрывая сладкий поток на другом конце. По крайней мере, в моей голове с дикими аритмичными ударами сердца в висках это слышится именно так- он просто ее не дослушал.

–Пусти меня!– шиплю я, стоило ему положить трубку.

Как же почернели его глаза, как увеличились зрачки… Зловещая улыбка переросла в оскал.

А меня бомбит!

– Целую, любимая…– передразниваю его, скривив лицо,– самому не унизительно, что ты в роли козла? Не с такого отношения надо начинать, Илиев! Ничему жизнь тебя не учит! На грязи и обмане семьи не построишь!

Мой поток возмущения прерывается резко и с рваным полувздохом, когда он яростно притягивает к себе, зарываясь руками в волосы и сжимая затылок.

– Ведьма долбанная… Малолетка сумасбродная… – повторяет сипло.

Горячие, как лава, губы смыкаются на моих, а наглый язык бесцеремонно расталкивает зубы и проталкивается внутрь…

Но не тут-то было…

Потому что в этот момент я его кусаю…

Глава 7

Наша ссора до сих пор вибрирует во мне всеми оттенками ярости.

Не получается у нас спокойно.

Как ни крути!

Я на взводе! Малыш тоже на взводе, как проснулся!

Мы спускаемся вниз с вещами- он продолжает орать.

Он голодный! А времени покормить не было- у нас выезд!

Я чертыхаюсь, теряя всякое терпение. Уже обутая, заруливаю в комнату у входа.

– Я его покормлю сейчас. Пусть ждут!

Открываю грудь, чувствую облегчение, когда маленькие губки жадно присасываются к соску.

Откидываюсь на стуле. Синхронизация. Это чувство только мать поймет.

Рус чувствует мое напряжение- потому и так ведет себя.

Нужно либо брать себя в руки, либо понимать, что будет только хуже…

Я таких страстей начиталась про все эти кризисы детишек разных месяцев… Короче, наша жизнь- это сплошная череда кризисов, не иначе! Потому что сначала мы орем от того, что у нас зубы прорезаются, а потом от того, что связываемся не с теми мужиками и вынуждены пожинать плоды своего глупого выбора!

Дверь без стука отворяется.

Входит Рамазан.

Его взгляд сначала на моих глазах, но почти тут же- опускается на грудь.

Стыдливо прикрываюсь.

Он это замечает.

– Не дергайся, пусть нормально поест. Что я там не видел?

Закатываю глаза.

Мы с ним явно спалим этот дом своими горячими колкостями. Или любой другой, где окажемся.

Не получается иначе. И я не могу быть тихой овечкой рядом, как ни стараюсь, как ни понимаю, что реально завишу сейчас от него всецело…

Сцена в спорт-зале закончилась чудовищно.

До сих пор вспоминаю ее- и внутри все вибрирует от неверия- это я могла вот так дерзко ему отвечать? Что в меня вселилось в тот момент? Ладно раньше, но теперь-то я настолько уязвима в его присутствии… Ничего не решаю… Завишу от его прихоти…

Кусаю… Кусаю дерзкий язык, нагло проникший в мой рот.

Он шипит и отшатывается.

–Сучка! Ты совсем охренела?!

– Не суй в меня свой язык!

– Даже так?!– наступает- его глаза как два угля. Сейчас кожу прожгут…– ты ничего не попутала?!

– Нет, Рамазан, не попутала! Поцелуи в губы- это про любовь! А между нами сейчас что угодно, но не любовь!

Он презрительно морщится.

– Ты мне диктовать будешь, что я делать с тобой должен?

– Делай что хочешь,– вскидываю подбородок,– но губы в губы- нет. Жену свою целуй. Хадижу…

Он прижимает к стенке. Заключает в кольцо рук по обе стороны. Как же от него палит жаром!