Мгновение я смотрела, а потом к горлу подступил смех. Отличная работа, меткий стрелок! Моя грудная клетка быстро поднималась и опускалась от усилий не рассмеяться. Какая-то смутная нервозность смешивалась со смехом, который клокотал у меня в груди, просясь наружу. Когда Томми попытался вытереть пятно краем своей рубашки и в итоге оно стало только больше, я больше не смогла сдерживаться – буквально взорвалась от смеха и, согнувшись пополам, схватилась за живот. Я хохотала так сильно, что по щекам потекли слезы.

Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть ярость на лице Томми, но не успела увернуться от удара, который отбросил меня назад, и стукнулась головой об окно. Это заставило меня замолчать. Я поднесла руку к лицу, и мой смех перешел в короткие хрипы.

– Что, уже не смеешься, дешевая шлюха? Убирайся на хрен из моего грузовика!

Он обошел меня и открыл дверцу, а поскольку я сидела, прислонившись к ней, то вывалилась наружу, откатилась назад и ударилась о землю с такой силой, что перехватило дыхание. Слева шлепнулась на выгоревшую траву моя сумочка. Дверца грузовика надо мной захлопнулась. Изо всех сил пытаясь отдышаться, я поползла назад по пыли, а грузовик с ревом ожил, развернулся и направился обратно к главной дороге.

С минуту я посидела, пытаясь восстановить дыхание, и смех замер у меня на губах. Наконец я поднялась, слегка застонав от боли в отбитой заднице, и осторожно потерла то место, куда ударил меня Томми. Пошла в сторону шоссе. По крайней мере, теперь я была немного ближе к дому, чем раньше. Уже хоть что-то!

⁂

Три четверти часа спустя, обливаясь по́том и прихрамывая из-за мозолей на ноющих ногах, я вошла в свою квартиру. Бросив сумочку, начала снимать одежду, роняя ее на пол по пути в душ. Я стояла под прохладной водой, пытаясь смыть с себя последние полтора часа. Просто хотела почувствовать себя чистой. Когда я вышла, мне стало немного лучше. По крайней мере, прохладнее. Я открыла окно и, хотя ветерка почти не было, включила напольный вентилятор, достала из сумочки телефон и плюхнулась на кровать.

Никто не звонил. Кайла, должно быть, на работе. Я подумала о своей машине, стоящей на обочине: на заднем сиденье лежали продукты, и в горле у меня образовался ком. Эта машина нужна мне, чтобы добираться на работу. Она нужна мне, чтобы выжить. Нужна, чтобы меня не подвозили мужчины, которые, вероятно, захотят позволить себе вольности с моим телом. Я снова подумала о Томми. Меня охватило чувство омерзения, и я изо всех сил постаралась отогнать недавнее воспоминание.

Размышления обо всем этом измотали меня до такой степени, что я почти решила просто свернуться калачиком прямо там, где лежала, и проспать весь день напролет.

Что мне теперь делать? О господи…

Я рывком села, снова набрала номер гаража и попросила позвать Рикки, который всегда был добр ко мне, когда ломалась моя машина, и даже позволял внести аванс, если я не могла оплатить весь счет сразу.

Тот, кто ответил, очевидно, положил трубку на стойку. Я услышала, как он зовет Рикки, а затем представила, как тот вылезает из-под машины с гаечным ключом в руке и смазкой на лице. Когда он рявкнул в трубку «Рикки слушает», я изобразила улыбку и объяснила, что мне нужна его помощь.

– О, послушай, детка, я могу отбуксировать ее для тебя и сообщить, что с ней не так. Но ты же помнишь, что все еще должна мне денег за починку генератора? Я больше не смогу брать у тебя заказы, пока ты с этим не разберешься. Старик с меня шкуру спустит, если я это сделаю!

Последняя надежда рухнула. У меня не было денег даже на эвакуатор, не говоря уже о том, чтобы расплатиться и потом починить все, что сломалось на этот раз: без сомнения, что-то дорогое.

– Хорошо, Рикки. Я ценю твою помощь! Ты действительно щедр. Спасибо.

– Конечно, детка.

Я подробно объяснила ему, где стоит машина, и сказала, что зайду за продуктами позже, как только Кайла подбросит меня. Возможно, какие-то из них еще будут съедобными.

Я посидела с минуту, чувствуя, как тупое чувство одиночества тяжким грузом оседает у меня в животе. Как? Как я собираюсь с этим разобраться?

Разумеется, я заплачу. Это будет сверхурочная работа, не более того.

В сознании всплыли слова Габриэля Далтона, и я снова взялась за телефон. С минуту постукивала им по подбородку, а потом набрала нужное имя в браузере. Недостатка в информации не было. Я кликнула по верхней ссылке с новостным сюжетом двенадцатилетней давности.

В четверг 29 июня департамент полиции Морли провел пресс-конференцию, на которой были представлены более подробные сведения о деле Габриэля Далтона. Девятилетний Габриэль – маленький мальчик, похищенный недалеко от своего дома в 1998 году, когда он играл на пустыре со своим восьмилетним братом Домиником, – привлек внимание жителей штата Вермонт, а также всей страны. Неделю назад пропавший мальчик появился на пороге дома местной жительницы окровавленным, назвался Габриэлем Далтоном и попросил о помощи. В ходе расследования полиция обнаружила, что Габриэля держали в подвале дома по соседству с женщиной, позвонившей в 911, и он находился там в течение последних шести лет. Габриэль сбежал, ударив своего похитителя, которого опознали как Гэри Ли Дьюи, острым камнем. Когда прибыла полиция, Гэри Ли Дьюи был мертв. Габриэль Далтон, которому сейчас пятнадцать, воссоединился со своим братом, и в настоящее время они оба находятся на попечении делового партнера их отца, владельца каменоломни «Далтон Морган». Родители Габриэля и Доминика, Джейсон и Мелисса Далтон, погибли в автомобильной катастрофе в 2003 году.

Всего за год до того, как их сын вернулся домой. О боже…

Я просмотрела еще несколько статей – они содержали похожую информацию. Мой взгляд задержался на фото девятилетнего Габриэля Далтона – на его милой, типично американской улыбке, на тех же невинных глазах, которые я видела со сцены. Там было всего несколько фотографий пятнадцатилетнего Габриэля. На первом снимке у него были длинные волосы и широко распахнутые глаза, и он казался расстроенным из-за вспышки фотоаппарата. На втором он стоял в позе, которая врезалась мне в память: слегка прищурившись, смотрел в камеру, руки в карманах, голова наклонена, волосы падают на лоб. Именно это фото несколько месяцев подряд использовали все новостные каналы, когда рассказывали его историю.

Закусив губу, я отложила телефон и откинулась на подушки, гадая, какой ад пришлось пережить Габриэлю за те шесть лет, что он провел в подвале, под замком у маньяка.

Ты можешь помочь мне научиться воспринимать прикосновения женщины.

Я сглотнула ком в горле, не желая думать о том, почему он так не хотел, чтобы к нему прикасались. Полагая, что я уже знаю ответ.

Мне не хотелось участвовать в самолечении Габриэля, но сейчас, сидя здесь, я даже не могла вспомнить, почему сказала «нет». Очевидно, я была подходящим телом, и, судя по всему, это было все, что ему требовалось. Он нуждался во мне, а мне нужны были дополнительные деньги. Вчера вечером он мог пригласить любую из танцовщиц, но выбрал меня, а потом я отказала ему, как будто была слишком хороша для этой работы. Но на самом деле это не так.

Я могла бы помочь Габриэлю привыкнуть к тому, что кто-то находится в его личном пространстве, а он мог бы дать мне деньги, необходимые для того, чтобы моя машина снова была на ходу. Взаимовыгодный вариант! Насколько это может быть сложно?..

И все же, почему у меня возникло странное чувство тревоги? Я подавила его, поплотнее завернулась в полотенце и снова взяла телефон, чтобы поискать информацию о каменоломне «Далтон Морган». Оказалось, что она находится в городке Морли – неподалеку, и я, хотя и не знала, работает ли там Габриэль, решила рискнуть и набрала ее номер. Если я не смогу найти его таким образом, то сдамся и перейду к плану Б, каким бы он ни был.

Я ждала ответа, и мое сердце билось все сильнее.

– Каменоломня «Далтон Морган».

Я заколебалась, нервничая и испытывая неуверенность.

– Алло?

– Э-э, – наконец выдавила я. – Э-э, да, м-м-м… Могу я поговорить с Габриэлем? Габриэлем Далтоном?

Последовала короткая пауза.

– Конечно. – Судя по голосу, мужчина – как мне показалось, молодой мужчина, – улыбнулся. – Могу я сказать ему, кто звонит?

Да, в его голосе определенно звучала улыбка.

Я откашлялась.

– Кристал. Просто Кристал.

Последовала еще одна короткая пауза, прежде чем мужчина, наконец, произнес:

– О. – В его голосе было слышно разочарование. Почему? Я нахмурилась и открыла рот, чтобы что-то сказать, но он опередил меня: – Конечно. Подождите.

На линии зазвучала музыка. Я встала, одной рукой придерживая полотенце, а другой – телефон, и принялась расхаживать перед кроватью. Прошло, как мне показалось, добрых пять минут, прежде чем на линии раздался другой голос.

– Алло?

Это был голос Габриэля – по крайней мере, как я его запомнила, – и я перестала ходить взад-вперед.

– Привет, Габриэль! Это Кристал. Возможно, ты меня не помнишь, но…

– Конечно, я тебя помню. Привет! – Я услышала шаги и звук закрывшейся двери, как будто он вышел в другую комнату.

– Привет! – повторила я, почувствовав внезапное облегчение. Мой голос зазвучал как-то быстро и с придыханием.

– Боже, я рад…

– Я позвонила…

Мы оба заговорили одновременно, а затем замолчали, и в трубке послышался его смешок. Я улыбнулась, несмотря на то, что нервничала.

– Ты первая, – мягко сказал он.

– О, ладно. Что ж, я, э-э-э… я подумала над тем, о чем мы говорили, и, надеюсь, ты не против, что я тебя нашла… но я звоню, чтобы сказать, что, если ты все еще нуждаешься… если ты все еще нуждаешься… во мне, я буду рада помочь.

Повисла пауза, и я снова принялась расхаживать по комнате, ожидая, когда он заговорит.

– Вообще-то это я должен извиниться, что попросил тебя об этом. Я не очень хорошо продумал эту идею. Прости! Прости, если заставил тебя почувствовать себя… ну, знаешь, нехорошо.

– Нехорошо, – пробормотала я, опускаясь на кровать. Рука все еще сжимала полотенце, чтобы оно не соскользнуло.

Я услышала тихий, смущенный смешок, который закончился вздохом.

– Да, нехорошо.

Что еще я могла чувствовать, кроме «нехорошо»? Это, казалось, было привычным образом жизни – по крайней мере, для меня.

Я резко вернулась к действительности.

– Не за что извиняться! Я чувствую себя прекрасно. И – что ж – я пойму, если у тебя возникли другие мысли. Но если нет, я готова. – Я ждала, что он заговорит, но он продолжал молчать, и я поспешила заполнить тишину: – Ты можешь на мне попрактиковаться. Я имею в виду, если ты все еще этого хочешь.

На другом конце линии снова воцарилось молчание, и на этот раз я его переждала. Наконец, Габриэль заговорил, и его голос стал еще тише.

– Как именно это будет происходить?

Я коротко рассмеялась.

– Это тебе придется сообщить мне об этом. Я думаю, ты можешь прийти в клуб, как вчера вечером. Я предупрежу Энтони, что ты соблюдаешь процедуру.

Я услышала, как он вздохнул, и постаралась изобразить улыбку, а затем замолчал еще раз.

– Ты уверена? Ты не против?

– Да.

– Тогда ладно. – Его голос все еще звучал неуверенно. – Когда ты выходишь на работу в следующий раз?

– Завтра вечером.

– Хорошо. Я приду завтра вечером. И если ты передумаешь…

– Я не передумаю. Увидимся, Гейб!

– Больше никаких «сладких»? – В его голосе слышалась улыбка, и я тоже улыбнулась.

– Сладкий, я буду называть тебя так, как ты захочешь.

– Гейб – нормально. Хорошо.

– Увидимся завтра вечером, сладкий!

Еще один смешок.

– Увидимся.

Я отключилась и перевела дух, ощутив небольшой прилив бодрости. Хорошо, я разобралась в своей ситуации. Немного дополнительных денег – мы обсудим детали завтра вечером, – но мне нужно попросить как минимум вдвое больше, чем за приватный танец, чтобы это стоило моего времени.