В «Книге о праведном Виразе», повествующей о странствиях души после смерти, есть один эпизод. Душа праведника на рассвете третьей ночи после смерти чувствует ни с чем не сравнимое райское благоухание, доносимое ветром с той стороны, где обитают боги. В этот миг перед ним появляется девушка – «хорошо сложенная – поскольку она выросла в благочестии, с высокой грудью… с длинными пальцами, тело которой было сверкающим, как и её внешность – самой приятной, а взор – самым достойным»^[8]. Она провожает Душу праведника в новую прекрасную жизнь… и эта девушка – Анахита.

Время от времени Анахита поднимается на небо – её уносит божественный орёл. Она покидает землю, чтобы попросить за людей и рассказать великому Богу о людях, об их бедах, слабостях. Орёл – птица птиц, гордая, мудрая, смелая – единственная, кто может смотреть на солнце открытыми глазами; орёл не страшится никаких высот.

На серебряной посуде – кубках, вазах, светильниках, блюдах – художники часто изображали прелестных обнажённых танцовщиц, играющих на флейте. Танцующих красавиц всегда окружают чудесные птицы, дети, цветы, сочные плоды. Всё это – напоминание об Анахите; все они – отсветы её образа, её земные воплощения.

Кувшин с изображением сенмурва. Иран. VI–VII вв., Сасаниды. Серебро, чеканка, позолота. Государственный Эрмитаж. Фото: Теребенин В. С.

Каждый раз, любуясь цветком, лаская ребёнка, наслаждаясь пением птиц, мы встречаемся с Анахитой, Госпожой, и она, быть может, нам ласково улыбается. Кто знает?!

Вот ещё один удивительный предмет из сокровищницы Эрмитажа: серебряный кувшин с изображением Сенмурва и «Древа жизни».

Птица Сенмурв (или Симург) – существо диковинное и величественное, её облик сочетает в себе несочетаемое: голову, подобную голове рычащего пса, лапы льва, полные силы, и змеиный хвост. Симург – бессмертный царь птиц – обитает на вершине горы, возвышаясь над миром. Собака-птица, легко пересекающая границы миров, странствует между явью и сновидением. Он (иногда его называют «она») – посланник высших сил, вестник божественных желаний, мыслей. Симург знает язык богов и язык людей, пытается научить живущих на земле добру и справедливости. Он делится с магами (так у Сасанидов называли жрецов) сокровенными знаниями.

Во многих легендах говорится о том, что живёт Симург на высоком дереве, которое охраняют 99 тысяч 999 духов. Его называют «Дерево исцеляющее». Семена этого дерева могут излечить любые болезни: настой из семян возвращает силы, покой, радостное расположение духа. Пить настой следует медленно, стараясь не уронить ни одной волшебной капли. Симург рассыпал семена по земле, а его помощник переносил их к чистому источнику. Воду из него пила чудесная звезда, посылающая на землю дожди, а дожди возвращали семена в землю, и всё начиналось сначала – волшебное дерево не увядало, энергия не истощалась.

В поэме великого Фирдоуси «Шахнаме», одной из самых длинных в мире, есть история, посвящённая волшебной птице. У царя Сама родился мальчик – царь печалился: ребёнок был совершенно седой – наверное, злые духи пошутили?

Родился младенец…
Как ясное солнце, слепя красотой;
Лицом словно солнце, одна лишь беда —
Была голова у младенца седа^[9].

В Персии считалось: внешность человека говорит о том, есть ли в нём благодать или нет.

Любые недостатки – серьёзный знак: злые духи окружают человека.

Царь бросил ребёнка на склоне горы. Симург услышал детский плач. Дитя растрогало птицу – «пленила чистая прелесть лица». Птица спасла царевича и вырастила его, научила премудрости, открыла ему тайны мира. Мальчик вырос красивый, умный, «дар слова и разум был юноше дан».

Юноша решил вернуться в человеческий мир, к отцу. На прощание Симург подарил ему три пера с наставлением в трудный час поджечь перо – увидев огонь, Симург обязательно придёт на помощь. До сих пор современные персы иногда говорят, если кто-то появляется внезапно: «Словно мы его перо подожгли».

Попробуй отныне по-новому жить,
Там счастье тебя ожидает.
И если грозить тебе станет беда
Иль с добрым дурное столкнётся,
Тогда Перо ты к огню поднеси,
И тотчас явлюсь пред тобою^[10].

Принц Заль (так звали подкидыша) вернулся, помирился с отцом, влюбился в прекрасную принцессу Рудабе. У них родился сын – умный, красивый, сильный.

Симург помогал своему воспитаннику, спасал его ребёнка, даже врача научил делать «кесарево сечение» при затруднительных родах.

На свет не как все он родится, но так,
Как будет угодно Подателю благ.
Вели принести закалённый клинок,
Пусть опытный делу поможет знаток.
…От сердца тревогу и грусть отгони.
Увидишь, как ловко рука мудреца
Сумеет извлечь удальца из ларца.
<..>
Явился искуснейший в деле своём Мобед;
Рудабе одурманив вином,
Он чрево прекрасной рассёк без труда,
Ребёнка слегка повернул и, вреда
Ему не доставив, наружу извлёк.
Кто чуду такому поверить бы мог?
«…Будь счастлив и сердце избавь от забот!
Твой отпрыск немало плодов принесёт»^[11].

Рустам (его имя означает «мощный телом») вырос: лик – солнце, а рост – со слона. Он славно проживёт 500 лет и погибнет от рук ближайших родственников. Но это будет уже совсем другая история…

Чудесный образ пережил Сасанидов, его полюбили люди мусульманского Средневековья.

Фарид ад Дин Аттар – философ, мистик. Одна из самых знаменитых его книг – поэма «Беседа птиц».

Настенные росписи древнего Пенджикента. Государственный Эрмитаж. Фото: Рагина С. Е.

В ней говорится о том, что царь птиц случайно обронил перо. Птицы, увидев перо, решают найти мудрую птицу, поговорить с ней. Их путь к истине был долог и труден: они пересекли семь долин и семь морей, многие не выдержали испытаний – кто-то погиб в пути, кто-то, отчаявшись и потеряв надежду, оставил поиски. Лишь 30 отважных птиц приближаются к горе Симурга. Они видят озеро, хотят напиться, но в воде видят только свои отражения. Оказалось, что Симург – их отражение, они и есть Симург. Симург – каждая из них и все они вместе. Оказывается, они проделали такой сложный путь, чтобы найти себя… И они поняли, что тело не отличается от души, оно её часть, а оба они, душа и тело, часть Единого; что сокровища всего мира скрыты в самом человеке; что у Бога никакого имени нет. Жизнь – путь, на котором встречается множество препятствий, и тот, кто преодолеет их все, очистит своё сердце от злобы, обид, горечи, ревности, приблизится к Всевышнему.

Сенмурв пережил Средневековье, став героем и символом у знаменитых писателей Виктора Пелевина и Салмана Рушди. Кроме того, Сенмурв – герб образовательного центра поддержки талантливых детей в России «Сириус».

Предмет особой гордости Эрмитажа – хранящийся в его коллекции шёлковый кафтан «с сенмурвами», представляющий собой исключительную редкость. Красный тончайший шёлк с золотыми сенмурвами. Считалось, что изображения сенмурвов обладают магическими свойствами, позволяющими постигать сокровенные знания и защищать от нечистой силы. Человек, который носил одежду с изображением этого существа, чувствовал себя в безопасности.

Сенмурв – символ Сасанидов, поэтому изображение волшебных птиц на одежде означало принадлежность её владельца к очень высокому чину.

Такую одежду было позволено носить не каждому, и только в торжественные дни: это был знак особого расположения шаха или наряд самого правителя.

В трудах учёных Эрмитажа немало страниц, посвящённых изучению сенмурвов. Увлекательнейшие исследования Бориса Маршака, Владимира Луконина позволяют нам почувствовать пульс давно ушедшей эпохи и увидеть историю как живой и динамичный процесс. Как это было на самом деле? Мы можем позволить себе фантазию, ведь наша чуткость помогает нам ощутить связь с прошлым.

Изображения божественной птицы часто можно встретить на дорогой серебряной посуде, украшавшей пиры царей. Кстати, о самих пирах…

Пиры сасанидских правителей славились изысканными угощениями, беседами, музыкой, танцами. Сначала все приглашённые возносили богам благодарственные молитвы, потом начиналась сама трапеза. Ели в полной тишине – «пышность пира и странная тишина» поражали путешественников. Они с возмущением говорили, что эти безжалостные персы заставляли их пить сладкое вино, вино без воды из золотых и серебряных чаш.

Огромная армия умелых поваров создавала блюда для удовольствия, наслаждения и удивления. Сохранилось описание гастрономических чудес Сасанидов: мясо заливное, жареное, варёное на любой вкус – козлёнок, дикий осёл, кабан, верблюд, буйвол, газель, свинья; птица, зажаренная целиком и поданная на красивом блюде, – фазан, цыплёнок, жаворонок, журавль, куропатка; по особо торжественным поводам предлагали целиком зажаренного верблюда или быка.

К столу доставляли свежайшую рыбу и фрукты из Вавилона и Сирии.

Любовь персов к десертам была широко известна, о чём свидетельствуют записи греческих путешественников, отмечавших их пристрастие к сладкому.

Персы ценят и любят вино, они часто используют его как средство для ведения переговоров и решения сложных вопросов с лёгкостью, осторожностью и хитростью, но всегда следят за тем, чтобы эмоции, особенно гнев, не вышли из-под контроля.

Красивая посуда, изысканно сервированные столы создавали атмосферу роскоши и красоты, позволяя во время пиршества любоваться богатством и изяществом вещей. Наслаждение от созерцания красоты и настроение создаёт радостное, возвышенное, игривое.

Сасаниды были большими любителями празднеств и торжеств, а Новый год – Ноуруз – был для них особо любимым и почитаемым. Средневековый поэт описывает торжество: в дни нового года первым входил в тронный зал человек, испытанный счастьем, с весёлым лицом, в руках он держал золотую чашу, полную вина, на серебряный стол ставил блюда, полные зерна, фасоли; на блюде была надпись «Умножилось, умножится богатство, счастье, изобилие, годы жизни». После провозглашения хвалы входили вельможи. Праздник начинался.

Мы смотрим на эти чаши в витринах и любуемся ими как картинами. Но они ведь сделаны для того, чтобы пить из них на ритуальных церемониях или на пирах. Какие при этом возникают ощущения, нам напрямую узнать нельзя – музейные экспонаты нужно беречь. Но у нас есть описание, то, что называют «экфрасис», – словесное описание произведения искусства.

Первое такое описание – подробный рассказ о щите Ахилла в «Илиаде». Дальше – множество. И среди них – стихи знаменитого арабского поэта IX века Абу Нуваса. Он жил в Багдадском халифате, где в среде, сочетавшей мусульманское благочестие и царскую роскошь, серебряные чаши не только продолжали использовать, но и производили, подражая древним. Ислам, как известно, запрещает употребление вина, но вольнодумец и гуляка Абу Нувас не только гулял, но и похвалялся этим, описывая пирушки в разных местах, в том числе и в христианских монастырях, в которых монахи производили вино. Вот почему монастыри и монахи стали в исламской культуре символами пьянства. Абу Нувас воодушевленно рассказывал, как это – пить из драгоценной чаши с позолоченными фигурами, а великий русский арабист, академик Игнатий Крачковский, выбрал из его стихов соответствующие сюжеты и опубликовал в специальных статьях. Замечательно, что почти все эти описания находят прямые аналогии в эрмитажной коллекции. Я даже делал об этом доклад.