Констанция плелась где-то сзади, и когда Анкильд подсадил меня на коня, он и ей помог сесть в седло. Я видела, как нежно муж погладил её руку, торопливо вырванную скромницей, покрасневшей ещё больше, и от этого, что уж скрывать, ставшей куда симпатичнее прежних пассий короля.

Но волновало меня не это. Мы с Анкильдом ехали впереди, но нет-нет, он оглядывался на неё, хотя и делал вид, что сверяет дорогу.

В воздухе висела душная завеса, являющаяся предвестником грозы.

Я помнила это ощущение, преследующее меня с детства.

Ещё на небе не видно ни облачка, неслышно далёких раскатов грома, но листва деревьев тревожно перешёптывается, а плотная земля стонет в ожидании живительной влаги, как любовница в ожидании мужчины.

– Ваше величество, дозвольте мне прислуживать вам и жрецу Высокого Бога во время ритуала, – прошептала я, наклоняясь к мужу.

Он посмотрел на меня так, словно видел впервые, но потом кивнул, вяло возразив напоследок.

– Думаю, маленький народец не станет слушать вас так же, как свою дальнюю родственницу. Впрочем, когда-то я был уверен, что и всесильные Боги не примут чужачку.

– Я очень настойчива в достижении цели, ваше величество, – ответила я, понимая, насколько мой ответ не понравится королю. Но он стерпит, если увидит, насколько сильно моё могущество.

Например, я чувствую грозу, но могу отдалить её наступление. И сделаю это, пока не буду достаточно готова, чтобы пережить её последствия.

Убийственная вежливость Анкильда означало лишь полное равнодушие, нашему браку подходил конец, мы оба это понимали. Вопрос был в том, достанет ли у меня сил, чтобы отстоять себя и своих детей.

В одиночку, нет. Мне понадобятся могучие союзники. Или один из них, на кого я и собиралась произвести неизгладимое впечатление своей силой, поэтому и вызвалась участвовать в ритуале.

Осталось только собрать волю в кулак и действовать. Но всё оказалось сложнее, чем я предполагала.

3

Любовь всегда придавала мне сил.

Даже когда я ещё не надеялась на то, что Эсмонд задержит на мне свой взгляд дольше, чем длится наша первая ночь, я всё равно жила этим чувством.

Хранила его в себе, как семя того, кто стал первым, пусть и не единственным. Берегла, лелеяла от чужих взглядов, позволяя быть собой только во время наших кратких встреч, когда мы набрасывались друг на друга, словно изголодавшиеся по хлебу путники, изгнанные из обильного края Верхнего Мира.

И всё же, когда между нами стояли чужие люди, я не могла бы поручиться, что Эсмонд любит меня. Каждый день, когда не видела его, у меня не мелькало и тени сомнений в его чувствах, но стоило нам встретиться на пышном приёме или, как сейчас, в лесу, среди знати, обступившей короля, чтобы принять участие в древнем ритуале по возвращении милости Богов, я начинала  испытывать тревогу.

Вот он сейчас, тот, кому я вручила свою девственность, свою честь, душу, сердце, он стоит и слушает герцога Фармана, совсем не оборачиваясь в мою сторону, а тот, напротив, время от времени следит за всеми.

Правая рука короля, его недремлющее око и стальная десница, оберегает монарха и хранит мир в королевстве. И всё же именно для него я задумала сегодняшнее представление.

– Ваше величество, – улыбалась я мужу. – Я никогда вас не подводила, не подведу и сейчас.

– Ты много раз разочаровывала меня, Гердарика. Но пока радовала больше. Пусть так будет и впредь.

И король отвернулся к подданному, чьи уста источали настолько сладкую лесть, что становилось тошно всем, кроме этих двоих.

Мы спешились, жрецы Высокого Бога суетились у Древних камней, разбросанных по круглой поляне, лишённой растительности. Когда-то на заре королевства здесь проводились мистерии. Жертвоприношение, заканчивающееся пиром, а потом и оргией.

Здесь зачинались великие воины, великие святые и ужасные грешники.

У этих гладких, словно отполированных бесчисленными касаниями рук, камней прямоугольной формы, образующих полукруг, появились первые короли, свершившие настолько большие и славные битвы, что о них помнят до сих пор.

Этой славе, могуществу, древней магии, всё ещё теплящейся в голой земле, и завидовал Анкильд. Говорят, умершие на камнях, немедленно попадают на Небо в тёплые руки Матери-Богини. Но жертва должна быть осознанной, добровольной.

– Во имя Высокого Бога и Бога-Прародителя всех магических сущностей, мы приносим эту жертву, чтобы сладкий дым сожжения свежей плоти достиг Вечных Чертогов. Да начнётся наш пир, чтобы продолжиться на Небе!

Секач был давно повержен умелой рукой герцога Фармана. Мои фрейлины, те, кому я дозволила быть на охоте, сразу донесли, что на самом деле герцог слишком берёг себя, а смертельный удар свирепому зверю нанесла совсем другая рука. Моего тайного лорда.

И тем нетерпеливее становилась я в ожидании моего выступления.

Как символично, Эсмонд убил вепря, а я отправлю тело и часть души зверя наверх, чтобы сделать его бессмертным в нашей памяти. И чтобы мой муж заслужил милость Богов, чуть не прибравших его к себе до срока.

Жрец заколол уже мёртвого секача, которого двое мужчин водрузили на центральный камень, потому что остальные были слишком малы для него, служка уже разжёг огонь, и хворост затрещал.

Настало моё время.

Солнце зашло за тучи, я всё явственнее чувствовала приближение грозы, и своим Даром сдерживала её приход.

Анкильд подал мне руку и подвёл к алтарю. Огонь никак не желал разжигаться, добираясь до камня, он словно отступал, чтобы в следующий раз предпринять ещё одно, но не такое рьяное усилие.

Жрецы старались возносить молитвы, а их послушники подбрасывали сухие ветки, но свежая алая кровь текла по серому камню, нагретому солнцем за сотни лет бездействия, а огонь еле тлел, грозя и вовсе затухнуть.

Я смотрела на него, вспоминая, как в пещере на границе наших королевств, где мы с Эсмондом впервые познали друг друга, от руки лорда зажглось пламя.

Оно текло, как по венам, по стенам пещеры и находило отклик в наших сердцах, а мы сделали шаг навстречу любви. И наш огонь воспылал до Небес.

Сами Боги одобрили тайный союз.

– Гердарика! – прошипел в ухо Анкильд, недовольный тем, что я просто стою и смотрю на хворост.

И я разжала руку, цепляющуюся за мужа. Сделала шаг вперёд.

Мне больше никто не был нужен настолько сильно, чтобы затмить главную цель моей жизни – подняться до Небес и воссиять на небосклоне в исходе дня и до рассвета. Никто, кроме детей и Эсмонда.

Пока мой тайный лорд не дал мне повода усомниться в себе.

Знак на предплечье проснулся. Я закрыла глаза и подняла руки, призывая грозу дать первый грохот. Я владела магией погоды, и если раньше все, включая мою родную Менарию, сомневались в пользе этого навыка, теперь они увидят, кто я и какими силами могу повелевать.

Вдалеке послышался первый раскат грома. Небо отвечало на мой призыв.

Знак на руке раскалился до предела. Я не могла открыть глаза, но чувствовала, как пятно расползается по белой коже, словно проказа благословенного Богами. Рука горела как в огне, а губы шептали просьбу о благословении.

И молния ударила совсем рядом. Я чувствовала её опаляющее дыхание, будто с небес спустился огнедышащий дракон, про которых так часто вспоминают сказки, и в гневе за своё пробуждение направил ярость на меня.

Дождавшись, пока жар немного утихнет, я открыла глаза, чтобы в следующий момент упасть на чьи-то руки, умудрившись при этом не потерять сознания.

Я посмотрела на спасителя, державшего меня крепко, но отстранённо, чтобы ненароком не оскорбить. Конечно, это был не мой тайный лорд.

Решись он приблизиться ко мне без разрешения во время ритуала или во время иного празднества, Анкильд бы казнил Эсмонда без промедления по обвинению в оскорблении королевского достоинства.

И всё же какая-то часть меня надеялась встретиться взглядами с тем, по ком тревожно билось моё сердце, чьими смелостью вкупе с осторожностью я восхищалась не меньше, чем светло-зелёными глазами и крепкой статью.

– Ваше величество, отправить вас обратно в Форлэнд? – лорд-канцлер осторожно опустил меня на одно из сидений, сооружённых для любования ритуалом с безопасного расстояния.

Сейчас здесь было пусто. Все толпились у алтаря, я не видела, что там происходит, но так как никто не паниковал, решила, что всё идёт как надо.

– Нет, благодарю, ваше сиятельство. Я в порядке. Всё прошло гладко?

– Более чем, ваше величество. Благодаря вам ритуал начался. А ваша фрейлина сейчас его усилит.

– Кто? – я ухватила герцога Фармана за руку. Голова кружилась, перед глазами плыло марево, но я угадала ответ.

– Констанция из рода Лесных Виренеев, ваше величество. Отдыхайте! Вы прекрасно поработали. Я впечатлён и восхищён.

И герцог провёл рукой перед моим лицом, чтобы погрузить в целительный сон.

Глава 3

1

«Ты снова беспечно неосторожна, моя тайная леди. Кому-то другому я бы уже не простил столь очевидной глупости, как попытка поймать мой взгляд. Как твои поджатые губы в недовольстве тем приёмом, который я тебе оказываю на людях.

Ты, как никто, должна понимать, что мы оба настолько завязли в наших встречах, а ещё больше в неизбежных, я бы даже сказал, необходимых разлуках, что исход всего этого только один: смерть.

Выбирай, кто пострадает от твоей руки. И действуй быстро, но осторожно.

Я согласен с твоим безумным планом. Будь он иным, стоило бы поберечься, но тебе, мой тайная леди, всегда удавалось именно невозможное.

И я пойду за тобой даже на плаху и вызовусь первым лечь под меч палача, чтобы не видеть твой погибели. Умирая, я буду думать, что ты вознеслась на Небо. Потому что Боги подарили тебе ещё одну невероятную милость.

Но пока жива в моём и твоём сердце надежда на иной исход, мы будем бороться. Иногда мне видится, что ты смирилась со своим шатки положением, но проблема, как видишь, не исчезла.  Поговори с тем, с кем собиралась.

Я буду ждать весточки. А если её долго не будет, явлюсь за ответом сам».

Прочитанное письмо дрожало в моих руках. Я роняла на него горькие слёзы вины и сожаления. А также счастья.

Читала снова и снова, чтобы запечатлеть в памяти навечно. Иногда, чтобы не забыть все письма, которые Эсмонд прислал мне, я переписывала их по памяти, а потом сжигала.

Они тлели, слова плавились, бумага чернела, но я-то знала: теперь они навеки со мной в моей душе.

И это письмо тоже осядет лепестками чёрной розы в памяти.  А сейчас бумага вспыхнула и рассыпалась пеплом под пальцами.

Эсмонд из рода Светлого Гаролда владел магией, способной уничтожить написанное им послание, осветить путь потерявшегося и воссоздать точный облик того, кто дорог его сердцу.

Я отряхнула пепел с почерневших пальцев и подошла к большому напольному зеркалу.

Время было позднее, но я собиралась позвать кое-кого на тайную аудиенцию. Вчера была удачная охота, говорят Боги приняли жертву Анкильда, и это благодаря мне.

А ещё говорили, что я пробыла в беспамятстве больше трёх часов, равно как и то, что Констанция из рода Лесных Виринеев смогла создать волшебную пыльцу и получить для короля благословение маленького народца.

Это было неслыханно.

В Библиотеке Старого мира упоминались волшебные существа, населяющие леса Вудстилла и делающие их необычными. Но также в книгах я нашла сведения, что они давно не имеют дел со смертными. Хотя, возможно, они ответили на зов той, в ком течёт капля голубой крови?

– Позови лорда Фармана, – приказала я Одилии, моей когда-то неверной служанке, которая прибыла со мной из Менарии. Которая первой отдала девственность моему Эсмонду и помешала нам соединиться раньше, чем мы оказались на границе королевств.

– Ваше величество, сейчас вечер, не будет ли для вас неосторожностью столь поздние аудиенции?– склонив голову и присев в книксене, произнесла дурёха и подняла на меня чёрные, как угли, глаза.