– Я хотел с тобой обсудить то, что сказала Юлия Игоревна, – перешёл он к делу.

– Она много чего сказала, – напомнила дочь и шумно всосала через трубочку коктейль.

– Ты не хочешь сменить экзамен?

– С чего бы? – возмутилась Арина.

– С того, что это самый сложный предмет. Ты же слышала.

– Ой! Да я всё выучу! Ещё куча времени! – Она взяла очередной кусок пиццы.

Угроза разборок с мамой миновала, и дочурка расслабилась. Определённо, «злобная биологичка» пугала её куда меньше, чем Милена.

Германа так однозначно.

Мобильный Арины зазвонил, она быстро вытерла салфеткой пальцы с наращёнными ногтищами и достала телефон из сумки.

– Ма, привет! – прощебетала радостно, и сердце Германа рухнуло к пяткам.

Он вышел победителем из схватки с репетиторшей и дочерью, но впереди предстояла битва с главным злодеем Лукоморья. И прямо сейчас это чудовище неслось на Летова со скоростью Сапсана.

Ещё и арбалет!..

– Я? Мы с папой в кафе. Нет, просто заехали поужинать. Ну как: ехали, ехали и заехали. Да. Да, конечно, были. – Здесь Арина сделала паузу, выслушивая маму. – Ну как? Нормально. Пробник написала. Папа проверял. Сам. Нормально написала. Как-как, ручкой! – Арина весело рассмеялась. – Нет, нормальная. Не орёт. Зовут?..

На целых две секунды сердце Германа перестало биться. Он мысленно простился с жизнью и гадал лишь об одном: она сейчас сюда рванёт или всё же до дома подождёт? На всякий случай лучше сворачиваться. Публичные скандалы Летов не выносил куда сильнее, чем скандалы просто.

– Слушай, ма, – вдруг воскликнула дочь. – Пока не забыла: мама Лизы просила у тебя контакт косметолога, которая тебе… – Тут она замолкла, внимательно слушая родительницу и кивая головой.

Герман должен был признать: психолог из дочери получился отличный. Манипулятор – ещё лучше. А какая шантажистка!

– Нет, конечно, мы не долго. Сейчас доедим пиццу. Тебе привезти пару кусочков? Хорошо, возьмём.

Тут Летов чуть чаем не подавился. Милена будет есть пиццу?

Прямо сейчас?

Разумеется, свежая вкуснее. Но сам факт!

– Пока-пока! – весело попрощалась дочурка, и Герман почувствовал, как был напряжён всё время разговора.

Арина положила телефон на стол и вернулась к недоеденному куску.

– Мама просила ей пару кусочков захватить. Здесь можно попросить для них коробочки, – весело покачивая головой из стороны в сторону, поведала она.

Будто только что не врала матери.

Хотя, если вдуматься, она не врала. Всего лишь виртуозно прошла по грани.

– Па, а давай пока не будем говорить маме, что я у Гордеевой буду заниматься? – предложила Принцесса, пристально глядя в глаза отцу.

Девочка выросла.

– Как ты себе это представляешь? – Летов очень старался, чтобы его ухмылка выглядела лёгкой и непринуждённой.

– Пап, ну ты же можешь уйти от темы? А я, если что, скажу, что репетитора зовут Юлия Егоровна. Ну оговорилась, па?..

– Арин, может, лучше поменяем учителя? – Летов дёрнул бровью.

Сейчас это решение казалось самым лучшим.

В конце концов, целей он достиг. Дочь построил. Училку прогнул. Чтобы жене подгадить, может ещё компенсацию выплатить.

Отличный, высокоточный, технологичный плевок.

Репетитора только придётся нового искать…

– Не, она норм, – неожиданно возразила дочь.

– Чего ж ты с нею воевала?

– Глупая была, – пожала плечами она. – Подростковый возраст, и это всё…

Хотелось насмешливо выдать: «А теперь умная?», но в который раз за вечер Герман поймал себя на вопросе: что происходит у неё голове? Какие калькуляторы пиликают? Насколько там всё перемешано: доверчивость перед мошенниками и умение врать, глядя в глаза родным.

– Так-то с ней весело было, – продолжила делиться Арина. – Со мной в классе полгода потом не разговаривали некоторые, когда она ушла.

– А почему тогда не отстояли, раз она такая хорошая была?

– Пап, ну наша мама – не тот человек, с которым можно спорить, – по-взрослому, явно копируя чьи-то интонации, ответила дочка.

– А мама с ней что не поделила?

– Я-то откуда знаю? – изобразила недоумение Арина.

Врёт? Боится, что Герман будет обвинять? Или действительно не знает, на чём Милену закусило?

Дочь предлагала войти в сговор и на какое-то время отодвинуть неизбежное объяснение с женой. Это имело смысл. Если дочь завалит занятия, как считает Гордеева (Герман теперь и фамилию её вспомнил, звучала такая в их доме не раз, но Летову было не до того), то какой смысл в лишнем скандале? Если учёба внезапно пойдёт в гору, то будет веский аргумент в пользу выбора.

С какой стороны ни посмотри, Арина права.

Если закрыть глаза на то, что Летов одобрял и поддерживал её ложь.

Глава 8. О боже, какой мужчина!

Юля

Дверь за Летовыми закрылась. Юля бросила на себя взгляд в зеркало: настоящая лахудра! Волосы растрепались. Губы не накрашены…

Да вообще почти ничего не накрашено. Так, бровки-реснички в режиме «кэжуал».

Ужасно.

Захотелось закрыть лицо руками.

Гордеева выдохнула.

Боже правый, какие глупости приходят ей в голову! Какая ей разница, что думает о ней женатый мужчина? Тем более – муж Милены Летовой.

Самое лучшее, что можно сделать рядом с супругом Милены Олеговны – надеть паранджу. А то вдруг той покажется что-нибудь аморальное?

А ей без вариантов покажется.

Удивительно даже, как она спустила супруга с короткого поводка? Страшно подумать – к незнакомой репетиторше! А если бы его здесь обесчестили?

Конечно, в присутствии дочери это сделать сложно…

Но ведь была, была возможность! Пригрозила бы своим холоднострельным оружием…

Надо же, куда её понесло.

Долгое воздержание до добра не доводит.

Зато на какое причудливое зло подбивает!

Юля усмехнулась. Мечтать не вредно.

Но бессмысленно.

Гордеева отправилась в кухню. Под просмотр научпопа она разогрела ужин. Задержалась, конечно. Но что поделаешь, если с пяти вечера ученики один за другим? Только кофе можно себе позволить, чтобы голосовые связки не стереть о гранит науки. Теперь ещё и до девяти продлила удовольствие.

Зря она согласилась.

Нужно было настаивать.

Но сложно говорить «нет», когда на него упорно твердят «Но может всё же „да“?».

Единственное, чем себя успокаивала Юля, – Милена о ней ещё не знает. Встреча была неожиданной не только для Гордеевой, но и для визитёров. Это было очевидно из реакции обоих. Как на новость отреагирует госпожа Летова – большой вопрос. Это у Германа Рудольфовича выдержка, как у хорошего коньяка. А Милена Олеговна – как болид Формулы–1, заводится с пол-оборота.

Ну и хорошо. Пусть они там выясняют, кто кому что должен.

Гордеева надеялась, что решение будет принимать мать семейства, и она решит не подпускать такую дрянь, как Юля, к её целованной в попу доне.

Правильнее было бы отпустить эту тему на самотёк: как сложится, так сложится, и лучше, чтобы не сложилось. Но вместо этого Юля пыталась себе представить, как же они там обсуждают в семейном кругу. Как Герман Рудольфович убеждает супругу. Как терпеливо выслушивает. Как пытается воззвать к разуму…

Что-то слишком много в её мыслях господина Летова.

Не пора ли бы Юлии Игоревне баиньки?

* * *

Утром Гордеева тоже нет-нет да ловила себя на том, что прокручивает сцену общения с Летовым в прихожей. Не нужно было показывать, как больно по ней ударила ситуация с уходом из школы. Нельзя демонстрировать хищникам уязвимые места. И вообще…

Утренние дела шли своим чередом: раздать корм, полить по мере надобности цветы…

Мобильный был тих и непоколебим вибрациями, как погост в безветренную ночь, хотя Юля ждала отказа. Возможно, после вчерашних разборок в семье Летовых просто никто не выжил…

Или они решили отвалиться по-английски.

Гордеева заглянула в холодильник и осознала необходимость посещения магазина. Того, что там было, не хотелось. Хотелось себя порадовать – после такого стресса! Она собралась и, водрузившись на верного Буцика, поехала в гипермаркет. Юлю всегда успокаивал квест по закоулкам из стеллажей и холодильных ларей. Можно бездумно пялиться на ряды товаров, подмечая на всякий случай: вдруг когда-нибудь для чего-нибудь…

– Гордеева? Привет! Как дела?

Юля вздрогнула и вывалилась из своих мыслей в реальность, где её поджидала Ольга Полушникова – учительница технологии из той самой гимназии, где Юля честно отпахала шесть лет, пока работа не стала невыносимой. Ольга окончила вуз на пять лет раньше. За это время она успела выйти замуж, родить ребёнка и разойтись. Именно с такой Ольгой – потрёпанной, но не сломленной матерью-одиночкой – Юля и познакомилась, когда та вышла из отпуска по уходу.

Полушникова за время, что они не виделись, слегка раздобрела, но была бодра и энергична. Она вообще относилась к категории неунывающих героинь.

– Привет, Оль. Рада видеть. Как ты?

– Да как я? – отмахнулась та, пфыкнув, как темпераментная кобылка. – Что у нас изменится?

Взгляд Юли непроизвольно скользнул по рукам собеседницы. Обручальных колец там не прибавилось, поэтому задавать вопросы о личной жизни Гордеева не стала.

– Как дела в школе? Нина Васильна всё у руля? Не отправили на пенсию?

– Куда ж она денется? Она же памятник. Кто же её посадит?

Громогласная директриса внушала страх всем: учителям, родителям, детям… Учителям, правда, больше, чем остальным. Потому что – а что она им сделает, кроме как наорёт? Учителя – другое дело. Педагоги – люди подневольные, повязанные трудовой дисциплиной и сотней обязанностей, выполнить которые невозможно, но за невыполнение запросто попасть под выговор. Много нехорошего может сделать директор учителю, если невзлюбит.

Родители как люди независимые часто жаловались на директора в городское управление образования и возмущались, почему её не снимают.

Так потому и не снимают.

Потому что Нина Васильевна, женщина старой закалки, с бронёй, как у Т–34, служила прекрасным буфером от родительских нападок, далеко не всегда справедливых.

Или совсем несправедливых, чего уж.

Так что сидеть Нине Васильевне ещё на своём троне – не пересидеть.

– А ты как? Не скучаешь по школьным будням? – подмигнула Ольга.

– Нет-нет! – припомнились Юле слова Летова о крепостном праве. – Мы уж как-нибудь так. Гребём потихоньку лапками.

– Хватает на жизнь? – не удержалась от финансового вопроса Полушникова.

Юля покрутила ладонью шарики-фонарики. Не любила хвастаться. Чтобы удачу не спугнуть.

– Слушай, кого я вчера видела! – Не поделиться этой новостью Юля не могла. Хоть кто-то оценит ситуацию по достоинству! – Ко мне же вчера Арина Летова заявилась с папашей, представляешь!

– О-о-о! – сладострастно застонала Ольга, вспугнув щупленького мужичонку неподалёку. – Какой мужчина! О боже, какой мужчина!

– А ты-то его откуда знаешь? – Оказывается, вся школа знакома с господином Летовым, и только Юля его видела в первый раз.

– Он к Васильне ругаться недавно приходил. За столовку. И на нагрузку: типа, детям же к экзаменам нужно готовиться, а не рефераты до полуночи писать. И почему им маникюр с макияжем запрещают, что за сталинский совок, когда двадцать первый век на улице. И напоследок, что учителя по английскому нужно сменить. Что-то его в произношении не устроило. Сорок лет Вера Павловна проработала, всех её артикль «де» устраивал. А тут вдруг нарисовался Летов на лихом коне и давай шашкой махать! – посмеивалась Ольга.

– Надо же, какой заботливый родитель. А меня за три года классного руководства так ни разу визитом и не удостоил.