Оформляется всё это, конечно, официально, в виде кубинского долга, но, поверь мне, в Москве прекрасно понимают, что долг этот взыскать никогда с Гаваны не получится…

– Так, значит, – расстроился Фирдаус, – жалко, а ведь идея‑то была хорошая…

– Хотя вот всё же, знаешь, всплыла у меня в голове одна мысль, – щёлкнул я пальцами, – тебе нужно прояснить вопрос, как тут с фармацевтикой: есть ли нехватка каких‑то лекарств, или существует какое‑то собственное производство чего‑то, что может котироваться на мировом рынке?

Дело это в целом нужное и благородное. Это тебе не табаком или оружием торговать. Тем более что мы уже проложили, помнишь, года полтора назад канал к советским лекарствам? Помнишь ту сделку с обменом на плитку? Как там, кстати, какая‑то дополнительная работа после этого ещё велась?

– Да, отец мне рассказал, что было ещё несколько сделок. Правда, он не вдавался в подробности, сказал, что мне лучше не знать все детали, мол, он сам этим будет заниматься. Вопрос очень специфический, и мне лезть во всё это не надо.

– Не, ну так‑то правильно он вопрос ставит, – согласился я. – Дело то действительно требует постоянной бдительности… Предложи, если найдёшь какую‑то нишу на территории Кубы, своему отцу эту тему тоже для реализации. Но опять же главный вопрос – чем кубинцы за эти партии лекарств будут готовы расплачиваться?

– Так я же, Паша, и хотел вот все эти вопросы поднять здесь, пока ты отсюда ещё не уехал! Пока ты можешь встретиться с кем‑то серьёзным и тут же их все прояснить, – сказал Фирдаус азартно.

Ну вот кто бы сомневался! Я так и понял. Повстречавшись в Москве с японским послом, я его на японские корпорации вывел, вот предприимчивый араб и вообразил, что на Кубе я ему то же самое устрою, раз с Фиделем познакомился… Молодец он, конечно, именно такие люди, что ищут любую возможность заработать, и добиваются успеха в бизнесе… Но придется его разочаровать…

– Нет, с этим не могу согласиться. Тут как раз спешка противопоказана. Эта страна на осадном положении, против неё постоянно ЦРУ и американское правительство всякие зловещие планы строят. И представь, друг, что только они со мной познакомились, и тут же я им привожу бизнесмена из Италии со словами: «С ним можно работать».

Я, вообще‑то напомню тебе, к ним из Советского Союза приехал…

Согласись, что всё это уж больно подозрительно для кубинского руководства будет выглядеть…

Так что это одно из тех дел, которым необходимо дать как следует отлежаться, прежде чем их инициировать. Тем более моя фотография вместе с Фиделем Кастро из кубинских газет никуда уже не денется.

А это означает, что и через полгода, при необходимости, когда уже пройдёт достаточно времени, чтобы тут не думали, что меня сюда прислали с какими‑то планами враги Кубы, я смогу к тому же самому кубинскому послу в Москве обратиться, чтобы он организовал для тебя встречу с кем надо в Гаване.

Но, сам понимаешь, ты к этому моменту должен быть абсолютно готов: знать всю ситуацию по фармацевтике на Кубе, договориться с вашими партнёрами в Москве, бизнес‑модель в целом иметь рабочую, в том числе и понимая, чем готов брать с кубинцев за эти партии товара?

– А, ну да, с этой точки зрения я не подумал, – активно закивал Фирдаус. – Да, это меня иногда подводит, черта такая, что я сразу про деньги и бизнес‑схемы думаю, а все эти политические факторы слабо в учёт беру. Хорошо, что ты мне это подсказал.

– Ну а что ты хотел, Фирдаус? Я как раз живу в стране, где политика прежде всего идёт, и перед экономикой в том числе. Хотя, скажу честно, хотелось бы, чтобы было всё же иногда наоборот. Без правильно выстроенной экономики вся политика однажды к чертям полететь может. Но, увы, у нас в Москве многие этого не понимают. – вздохнул я. – Ладно, это сугубо между мной и тобой разговор на пляже в Кубе. Накипело просто… В Москве мы на эту тему, конечно же, ничего обсуждать не будем больше.

– Да, Паша, конечно, я понимаю, – согласно кивнул Фирдаус.

– Да и, кстати, было бы неплохо, чтобы ты позвонил в ближайшие дни Тареку и попросил его не отсылать Альфредо на Сицилию, пока ты с ним не переговоришь по всем тем вопросам, что мы с тобой обсудили? Хорошо?

Глава 5

Москва, квартира Макаровых

Вечером Витька едва утерпел, дожидаясь прихода отца с работы. Уж больно его эта тема с Региной зацепила. Кое-какие подозрения у него в голове уже появились, но кто ему лучше сможет дать ответ по ним, чем его собственный отец? У него же огромный стаж работы в очень специфическом министерстве, которое невероятное количество сложных дел по всему миру разруливает, как он уже понял с этим кратким эпизодом с Ивлевым и Кастро…

А тут ещё, как назло, отец задержался на работе. Впрочем, Витя к этому давно уже привык, для дипломата это обычное дело. Дальше пришлось ещё подождать, пока отец переоденется в домашнее, помоет руки и поужинает. Всё же Витя понимал, что наверняка он пришёл в такое позднее время очень голодным. Но после ужина он всё же предложил пройти отцу в его кабинет, переговорить один на один.

Витя заметил, когда они туда уходили, как мать с какой-то гордостью улыбается ему вслед, и подумал со вздохом, что она очень положительно, как и отец, восприняла его перевод в МГИМО.

Волновалась, небось, что сын, занимаясь своей карьерой сам по себе после окончания МГУ, в той сфере, где отец незначим, не добьётся в своей жизни ничего хорошего. А вот если МГИМО закончит, то, конечно, тогда отец сможет позаботиться как следует о своём наследнике.

С точки зрения Вити, это было достаточно оскорбительное представление о его способностях. Он вообще был уверен, что не нуждается ни в какой протекции и сам сможет всего добиться, в какой бы сфере ни начал свою трудовую деятельность.

Его очень вдохновлял пример Павла Ивлева. Приехал совсем недавно из провинции, а уже четырёхкомнатная квартира в Москве, жена красавица, и у всех, кто его знает, абсолютно нет и мысли о том, что он может безвестно пропасть после окончания своего вуза. Ивлев ещё долго и много выбирать будет, на какое именно хорошее место податься, такое количество предложений у него будет. Так что Виктор хотел всё сделать точно так же, как его лучший друг. Сам во всём преуспеть, не опираясь на отцовскую поддержку.

Отец выслушал его сбивчивый рассказ со всеми эпитетами в адрес Регины, что он себе позволял без всякого стеснения, в полном молчании.

А когда Витя его спросил о том, как такая специфическая девушка могла попасть на учёбу в МГИМО, тот ответил ему вопросом:

– А ты сам как думаешь, сын?

– Ну, в постель кому-то залезла, к очень влиятельному, – предположил он.

– Возможный вариант, – согласно кивнул отец, а потом, понизив голос, добавил. – Но, к сожалению, есть ещё и другой вариант. Не менее вероятный.

– Какой, отец? – спросил Витя.

– Ну, ей могли помочь люди из Комитета государственной безопасности. Скажи, были у тебя какие‑нибудь подозрения, когда Регина училась, что она может быть с комитетом связана?

Витька удивлённо задумался. Долго думал. К счастью, отец его никуда не торопил. Потом покачал головой и сказал:

– Честно, папа, добросовестно пытался вспомнить, но я же даже и не знаю, как выглядит это самое сотрудничество с комитетом…

– Ну, было ли, к примеру, такое, что вот у этой вашей Регины очень серьёзные проблемы были, а потом – раз, и они моментально испарились, и она ходит и улыбается, как ни в чём не бывало? Такое можешь припомнить?

– Да нет, папа, – покачал головой Витька. – Если бы так оно было, то, по идее, её из комсомола бы не выгнали и из МГУ не отчислили, правда же?

– Ну может и так… Тогда в качестве жизнеспособного варианта можно рассматривать, что КГБ её потом подобрало – после того, как её на улицу отовсюду выкинули. Всё же, судя по тому, что ты рассказал, девушка она достаточно предприимчивая и абсолютно аморальная. Ничего не хочу сказать плохого про КГБ, но боюсь, что такие сотрудники им тоже нужны для определённых задач. Но каких задач – ты, наверное, и сам сможешь понять. Не хотелось бы с тобой это тоже обсуждать.

Витька поморщился: всплыли очень неприятные воспоминания о том, как Регина прижалась к нему и, по сути, предложила ему себя в обмен на молчание. А особенно он был недоволен своей реакцией… Словно тело его предало в тот момент…

– Меня больше всего волнует, папа, что, когда я в МГИМО переводился, вовсе не думал, что буду учиться рядом вот с такой вот крайне аморальной девушкой. – сказал он. – Это как‑то несправедливо, с моей точки зрения. Я ожидал, что там построже критерии будут для отбора студентов…

– Привыкай, сынок, – улыбнулся Макаров‑старший. – Жизнь вообще штука очень несправедливая. Ты разве не видел людей, которые без рук, без ног живут?

Так что присутствие в одной группе с тобой Регины, согласись, по сравнению с этим всего лишь пустяк. И тебе не стоит по этому поводу по‑барски морщить лоб и говорить о том, как жестоко судьба с тобой обошлась.

– Ну, это тоже верно, – согласился Витька, устыдившись. После такого сравнения он сам себе сразу показался совершенно претенциозным и капризным.

– Вот же ты мне рассказывал сам про Маресьева, которого твой Павел Ивлев в Берлине встретил, – продолжил рассуждать отец. – Вот с ним жизнь действительно обошлась несправедливо. Но ты же знаешь его историю… Помнишь, что он вовсе не ныл, а вместо этого стиснул зубы и спас сначала свою жизнь, а потом преодолел все препятствия на пути к своей любимой профессии.

Так что, если хочешь чего‑то добиться в жизни, поступай как Маресьев. И уж ясное дело, не переживай вот по таким вот мелким вопросам.

Главное – держись от этой девушки максимально далеко. Уверяю тебя, ничего хорошего близкие отношения с ней тебе принести не могут, учитывая, что ты мой сын. Она всё, что ты ей расскажешь, может в комитет понести, если это они её подобрали. Ну а если спуталась с каким‑то богатым мужчиной, то и ему тоже это может разболтать. А мы же не знаем, кто он. Если смог после такого, что с ней в МГУ случилось, в МГИМО её пропихнуть на второй курс, то явно это кто‑то очень влиятельный.

Не нужно ему знать лишнего ни обо мне, ни о тебе. Понимаешь?

– Понял, отец, спасибо, что разъяснил, – поблагодарил его Витя. – Но мог бы и не волноваться вообще по этому поводу – эта девушка мне глубоко противна…

– И что, не потребуешь от меня, чтобы я использовал своё влияние для того, чтобы эту твою Регину отчислили из МГИМО? – усмехнулся Макаров-старший.

– Нет, отец, и в мыслях не было. Да, мне брезгливо рядом с ней будет учиться, но ты прав. Мне надо привыкать к тому, что жизнь несправедлива и не всё будет так, как мне хочется. Буду надеяться, что это самое большое разочарование от учёбы в МГИМО, что у меня ещё когда‑либо будет в его стенах, – улыбнулся в ответ Виктор.

– Правильно, сынок. Тем более мне рискованно было бы этим заниматься. Я потом проблемы мог бы получить. А даже в моей должности мне лишние проблемы ни к чему… Тем более с КГБ, если это его хвост торчит за всей этой историей…

***

Куба, Варадеро

– Хорошо, позвоню отцу прямо из номера в гостинице, – кивнул Фирдаус. – Слушай, такой ещё вопрос по вчерашней теме, что мы с тобой обсуждали… А как нам людей в эту структуру по безопасности, что мы оформим как швейцарскую фирму, лучше набирать? Может быть, какую-то готовую фирму этого профиля купить, чтобы там уже были какие‑то администраторы, и просто перевести их в штат этого нового юридического лица? А то, сам понимаешь, я в этом не разбираюсь, отец, само собой, тоже. Брат мой – однозначно тоже. Кто будет решать, кого именно нам нужно в штат набирать и на каких основаниях? Соревнования по стрельбе устраивать, что ли, среди претендентов?