Мира Форст: Когда всем страшно

ПРОЛОГ

– Подумать только! Ты уже прочел, как этот гадкий журналист осветил нашу свадьбу?

– Вполне в духе Оскара.

– Я Оскару подобного не спущу! Мерзкий человечишка не поленился еще и картинку состряпать! Поместил свою маляку в свою жалкую газетенку!

– Не преувеличивай, Пэм. Он всегда так делает. Острит и малюет гротескные картинки. Это его хлеб. Зарабатывает, как умеет.

– Не преувеличивай!? Никлас, я не преувеличиваю! Он мне рога нарисовал. Я разве похожа на демона? А руки? Где пальцы? Что это за куриные лапки?

– Сестра, если тебя так бесит Оскар, почему не убьешь его?

– Ты прекрасно знаешь, почему.

– Напомни, а то, порой, я и сам готов лишить его жизни.

– А… признался все-таки! – обрадовалась Памела. – Выходит, тебя он тоже бесит!

– Я терплю его исключительно из-за Феликса.

– Вот и я тоже, – швырнула она газетный листок на столешницу, но не рассчитала силы броска, и бумажка спланировала к моим ногам.

Поднял. Распрямил. Пробежался глазами по заметке о свадьбе Памелы Эйлертон и Феликса Сворбужа. Задержался на рисунке. Надо отдать парню должное, не только остер на язык, но и талантливый художник.

– По-моему, Оскар приделал тебе не рога, а эльфийские уши.

– Ну, братец… Я сейчас и тебя убью! – со всей силы вонзила она в мою грудь кухонным ножом.

ГЛАВА 1. КОГДА ВСЕМ СТРАШНО

– Господин Фьель, – сделала свой ход картой Люсия. – Сегодня годовщина. Вы же были свидетелем драмы. Расскажите.

– Не хочу вспоминать тот день, – отмахнулся папа.

– Но почему? Двадцать лет прошло, – не унималась она.

– Милое дитя, – вмешался пастор Бернар, который всегда приходил к нам по четвергам на вечернюю карточную игру. – Господин Фьель потерял в тот день жену и старшего сына. Конечно, ему тяжело вспоминать.

– Отчего тогда Виталина любит вампиров? – стрельнула в меня быстрым взглядом Люсия. – Она ведь тоже в тот день потеряла мать и брата.

– Я никогда не говорила, что люблю их. Просто считаю, что своим нашествием, они искоренили преступность среди людей и положили конец постоянным войнам, о которых написано в учебниках. Но это не означает, что я благосклонна к их племени, – рассердилась на свою бестактную подругу, впрочем, не слишком сильно. Люсия всегда вела себя импульсивно и не слишком сдержанно, но она добрая девушка, и ее слова не несут злого умысла. На нее трудно обижаться.

– Ты забываешь, Вита, – вмешался Оскар. – Кое-кто из людей сознательно совершает преступление в надежде стать вампиром.

– Да, я слышала о таком. Но подобных дурней – единицы. Остальные же боятся, что даже за малую провинность станут обедом вампира. Лучше уж раз в месяц кровь сдавать, чем оказаться едой для нежити.

– А как думаете, для вампиров вся человеческая кровь одинакова? Или они различают вкус? – закрыла Люсия королем дамку Оскара, выиграв партию.

– А ты иди, спроси у них сама, – в шутку, а может и нет, предложил журналист.

– Вот возьму и спрошу, – принялась она отщипывать мякиш от каравая. – Эти вампиры не такие уж и страшные. Во всяком случае, внешне. Выглядят, как самые обычные люди. Разве что, кожа слишком бледная.

– Я расскажу тебе о том дне, бесстрашная фройляйн, – откинулся на мягкую спинку кресла отец Бернар. – О том дне, когда всем было страшно.

– Пастор, как отлично вы сказали, – схватился Лужиц за блокнот и гусиное перо, что всегда были при нем. – Название для моей новой статьи – Когда всем страшно.

– Наверняка уже и рисунок к названию придумал, – улыбнулась ему. Голова у этого парня работала странно – он придумывал заголовки, рисунки и только после сам текст. Но получалось здорово. С его появлением в издательстве тираж местной газеты значительно увеличился.

– А как же, – сделал Оскар быстрый набросок и показал нам.

– Тебе отлично удалось передать ощущение тревожности, – похвалила я конопатого Лужица. Оскар с Люсией могли бы составить превосходную пару. Оба рыжеволосы и с конопушками. Но они не слишком симпатизировали друг другу. Люсия вздыхала по учителю из семинарии, а Оскар вообще держался достаточно отстраненно со всеми женщинами. Подозреваю, в его багаже либо несчастная любовь, либо тайная привязанность к какой-нибудь замужней даме.

– Рассказывайте, отец Бернар, – поторопила смотрителя церкви Люсия.

– В тот год через Форст проложили почтовый маршрут.

– Ты не путаешь, Бернар? – вмешался папа. – Разве не в сорок восьмом?

– Нет, дорогой друг. Почтовые кареты из Варшавы и Познани начали появляться в нашем скромном городке в одна тысяча семьсот сорок девятом. Я сам отправлял корреспонденцию в Дрезден, потому точно помню.

– Не отвлекайтесь, – не хотела слушать Люсия про почтовый маршрут.

– Так я не отвлекаюсь, фройляйн, – залпом осушил стакан воды пастор. – В тот день пятого сентября, мимо кирхи как раз должен был проехать фаэтон с почтой. Я вышел встречать его. Как сейчас помню, стояла теплая погода. Только ветер был сильным. Он срывал листья с деревьев, и кружил их в воздухе, совсем не давая им упасть.

Невольно все повернули головы к распахнутому окну, а я уставилась на рисунок Оскара. На бумаге тоже кружила листва. Почему Лужиц нарисовал именно кружащие листья? Он ведь не мог помнить тот день. Парень старше меня всего на два года, значит, тогда ему было три. Совпадение? Неосознанные ассоциации? Или правда помнит?

– Сегодня тоже ветер, – таинственно прошептала Люсия.

– И пения птиц не слышно, – провыл Оскар.

– Ай! – взвизгнула подруга. – Прекрати пугать.

Опровергая слова журналиста, в гостиную проник теплый ветерок, принося с собой мелодичную трель жаворонка.

– Так вот, – продолжил Бернар, – почтовую карету я увидел, но она промчалась мимо кирхи и свернула прямиком на центральную площадь, где в самом разгаре шла ежегодная ярмарка.

– В той карете были они? – вновь перебила пастора Люсия.

– Да, – понизил голос рассказчик. – Четверо вампиров. Феликс Сворбуж управлял лошадьми. А Никлас Эйлертон и две девушки сидели внутри экипажа. Тогда-то мы, естественно, еще не знали их имен. И предположить не могли, что не люди они вовсе, а нелюди. Глупцы… Глупые горожане еще и смеяться принялись, когда гости объявили, что теперь они хозяева Форста.

– Тогда и произошла бойня? – и без того знала подруга о последующих событиях, но не упускала случая дополнить кошмар подробностями.

– Ужасная бойня. Буквально за полчаса население нашего города сократилось с двадцати двух тысяч пятидесяти жителей до девятнадцати тысяч семидесяти двух человек. Ничего более жуткого я в своей жизни не видел. Этих дьяволов не брало никакое оружие. А сами они просто рвали людей на части, впивались в горло, ломали запястья. Остановились вампиры лишь тогда, как кто-то додумался запросить пощады.

– Я сажал кусты в саду, – все-таки решил поделиться папа воспоминаниями с гостями. – Оливия увидела такие… с ярко-розовыми цветками в виде трубочек. У них еще серединка светлая. У соседей увидела. Ей очень понравились. Вот я и решил жене подарок сделать, пока она с Лисандером на ярмарке гуляет, а мы с дочкой дома сидим. Виталина совсем крохой была, только ползать и умела. А сын вырос уже. Десять лет исполнилось. Я их отпустил, денег дал, чтоб купили себе чего-нибудь. Лучше бы не отпускал…

– Папа, не вини себя, – подозвала я служанку, велев принести нам чаю.

– И правда, Фьель, – слегка пожал плечами пастор. – Ты же не мог знать.

– Не мог, – вздохнул отец. – Но я мог бежать на площадь, когда услышал крики, мог отыскать их. А вместо этого заперся с Виталиной в доме.

– И правильно сделал, – с нажимом произнес Бернар. – А иначе твоя дочь могла остаться и без тебя тоже.

– Твоя правда. Но меня до сих пор мучает, что я даже не попрощался с ними, не успел. Когда прибежал на площадь, всех мертвых уже сожгли.

– Началась паника, Фьель, – напомнил папе Бернар. –. Люди испугались того, что покойники воскреснут, станут такими же живыми мертвецами, как те, кто все это устроил. Поэтому тела сбросили в общую могилу и зажгли костер. Ты ведь и сам понимаешь, что так надо было поступить. Все были напуганы и очень боялись.

– Лучше быть сожженным, чем стать вампиром или упырем, – поежилась Люсия.

– Упырем? – хмыкнул Оскар.

– Неужели не знаешь, что они на погостах обитают? Из могил вылазят. Те, чьи души не упокоились. Бр-р. Я мимо кладбища боюсь проходить.

– Сказочки.

– Да? Про вампиров тоже так говорили – сказочки. А теперь в учебнике истории пятое сентября красным цветом выделено – день, когда мир завоевали вампиры.

– Ладно, сдаюсь, – шумно отхлебнул травяного чая Оскар. – Пожалуй, стоит наведаться на кладбище. Познакомлюсь с упырями и напишу сенсационную статейку.

– Дурак, – фыркнула Люсия, утягивая с подноса ореховое печенье.

– Я ведь после того костра совсем обезумел, – теперь уже желал папа полностью выплеснуть свою боль. – Подхватил Виталину и в Броды подался. А нам навстречу оттуда бегут. Такие же обезумевшие. И с Нойхаузена бежали. И из Йаншвальне. Так и узнавали, что вампиры теперь повсюду свою власть установили. Пришлось домой возвращаться и принимать условия новых хозяев.

– Да… Темная сила подкралась незаметно, – о чем-то задумался пастор.

– Как бы там ни было, – сдул Оскар со лба челку, лезшую ему на глаза. – Согласитесь, условия они предложили приемлемые. Никого не трогают, если будем регулярно поставлять им кровь. Можно сказать, мы отделались пунктами сдачи крови, да теми бедолагами, что еще рискуют свершить преступление.

– Слово отделались неуместно, Оскар. Ты так говоришь, потому что никто из твоей родни не пострадал при нашествии, – допила я чай. Поставила чашку на блюдечко с золотой каймой, майсенский фарфор из приданого мамы. Мамы, которую я не знала и не помню.

За окном качнулась ветка куста. Того самого, посаженного отцом в день ее гибели. С ярко-розовыми цветками в виде трубочек, со светлой серединкой. Очень красиво цветет.

До моего носа дотянулся приятный знакомый аромат, смешанный с запахом чужака. Вампира. Никлас Эйлертон в нашем саду. Он и не думал прятаться. Надменное лицо. Аспидно-черные зрачки. Сильно очерченные скулы и прямой нос. Густые темные брови. И такие же темные волосы, уложенные в модной прическе, когда пряди состригаются коротко, а челка остается удлиненной и расчесывается набок. На вид ему лет двадцать семь-тридцать. Но кто знает, сколько на самом деле. Не он ли убил моих родных? Как долго он тут стоит и слушает?

Я отвела глаза, а вампир влез в окно, вернее, совершил всего один прыжок и бесшумно приземлился на полу в гостиной.

ГЛАВА 2. НАШЕЛ СЕБЕ ИГРУШКУ

– Пэм, перестань портить мою одежду, – вытащил из груди нож и сунул острое в подвесной держатель для столовых приборов.

Сестра лишь фыркнула, перекинула длинные черные волосы за спину и, высоко задрав подбородок, покинула помещение, служившее прежним хозяевам замка кухней.

Рубашку было жаль. Мне она нравилась. Придется переодеться.

В моем распоряжении огромная гардеробная. Не обязательно подбирать одежду по погоде, тело не реагирует ни на холод, ни на жару. Но я все же вышел на балкон. Осенний ветер игрался с цветными гирляндами, которые развесила Диана. Ди хотела, чтобы в день свадьбы ее брата и моей сестры наш дом и окрестности выглядели празднично.

Ну вот, они поженились, а вся эта нарядная мишура так и болтается повсюду. Дианка точно не станет возиться теперь и снимать запутавшиеся в иголках ленты.

Вернулся к выбору одежды. Серая рубашка и камзол, расшитый стальной нитью.

Спустился во внутренний двор. В открытых дверях каретной появился Феликс. Польский князь самолично чинил экипажи.

– Далеко? – окликнул он, когда я поравнялся с ним.

– Оскара навещу.