– Неужели? – спросил он Мэйзи, но продолжал смотреть на Сидру, понимая, что именно жена подстроила ему эту ловушку. – Это замечательно.

– Да, папочка. Сидра сказала, что я должна спросить тебя, могу ли оставить их всех.

– Сидра так и сказала? – Торин наконец перевел взгляд на дочь. Сидра почувствовала, как ее щеки начинают гореть, но поставила инструмент Джека на стул и продолжила наливать чай. – Она любит своих кошек, не правда ли?

– Я тоже их люблю, – с воодушевлением ответила Мэйзи. – Они такие милые, папочка, я хочу оставить всех котят. Можно, можно? Ну пожалуйста!

Торин немного помолчал. И снова Сидра почувствовала на себе его пристальный взгляд, пока она переходила от чашки к чашке.

– Сколько котят, Мэйзи?

– Пять, папочка.

– Пять? Я… я не думаю, что ты можешь оставить их всех, милая, – сказал Торин, и Мэйзи тихонько заскулила. – Послушай, Мэйзи, а как насчет других крофтов, которым нужен хороший кот для охраны птичьих дворов? А как же другие девочки, у которых нет котят, некого гладить и любить? Почему бы тебе не поделиться? Отдай четырех котят другим девочкам и оставь одного себе.

Мэйзи недовольно нахмурилась.

Сидра решила вмешаться:

– По-моему, это отличный план, Мэйзи. И ты всегда сможешь навещать других котят.

– Обещаешь, Сидра? – спросила Мэйзи.

– Обещаю.

Мэйзи снова улыбнулась и, соскользнув с рук Торина, села на свое место, с нетерпением ожидая завтрак. Сидра вернулась к огню, чтобы повесить чайник на крючок. Она почувствовала приближение Торина и услышала, как он прошептал ей в волосы:

– Как ты собираешься заводить сторожевую собаку, если дом будет полон кошек?

Сидра выпрямилась, чувствуя напряжение между ними.

– Я уже говорила тебе, Торин, мне не нужна сторожевая собака.

– В сотый раз повторяю, Сид… Я хочу, чтобы у нас была собака. Чтобы она охраняла тебя и Мэйзи по ночам, когда меня нет дома.

Они спорили об этом все лето. Сидра знала, почему Торин так настаивает: каждая минувшая летняя ночь только усиливала его тревогу о возможном набеге. И если не Брекканы вызывали его беспокойство, то зловещие духи. Мрачные вести разносились по острову в последнее время, с ветром, водой, землей и огнем. Две девочки пропали без вести, и Сидра понимала, почему Торин был так настойчив. Ни она, ни Торин не хотели, чтобы Мэйзи подвергалась риску быть похищенной фейскими духами, но Сидра не верила, что сторожевая собака как-то поможет.

Собака могла отпугнуть всех духов от двора, даже хороших. А вера Сидры в духов земли была глубока. Именно благодаря этой вере она могла исцелять самые страшные раны и болезни на Востоке. Именно поэтому ее травы, цветы и овощи росли круглый год, давая ей возможность питать и исцелять общину и свою семью. Если Сидра осмелится привести в дом собаку, это может убедить духов, что ее вера ослабла, и она не знала, к каким последствиям это приведет.

Она была воспитана в вере в доброту духов. А вот вера Торина с годами неуклонно рушилась, и в последнее время он почти не говорил добрых слов о Народе, решив судить всех их по злым сущностям. Всякий раз, когда Сидра заговаривала с ним о духах, Торин становился безразличен, как будто слушал ее вполуха.

Она задавалась вопросом, винит ли он духов в безвременной кончине Донеллы?

Сидра повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Мне вполне хватает охраны.

– И что я должен на это ответить? – произнес Торин тихо и сердито. Поскольку он редко бывал дома, то знал, что жена говорит не о нем.

– Ты обижаешься там, где нет причины, – сказала она мягко. – Твой отец живет рядом. Если понадобится помощь, я обращусь к нему.

Торин глубоко вздохнул, но больше не сказал ни слова. Он лишь изучал ее, и Сидре почудилось, что он считывает ее чувства по выражению лица. Прошло еще мгновение, прежде чем он отошел, уступив в этом сражении. Торин сел в свое кресло с соломенной спинкой во главе стола и стал слушать, как Мэйзи болтает о котятах, но не отрывал взгляда от Сидры, словно искал способ убедить ее насчет собаки.

Сидра почти забыла о Джеке, пока дверь в комнату для гостей со скрипом не отворилась и Мэйзи, взглянув на гостя, не оборвала фразу на полуслове.

– Ты кто? – выпалила она.

Джека, казалось, ничуть не смутила прямота девочки. Он подошел к столу, облаченный в одежду Торина, нашел свой стул с инструментом и сел – спина прямая, как доска.

Плед был тяжелым и неуклюже застегнут на его плече, туника казалась настолько необъятной, что могла бы вместить двоих таких, как он.

– Я – Джек, а ты?

– Мэйзи. Это – мой папочка, а это – Сидра.

Сидра почувствовала на себе взгляд Джека. Сидра, не мама или мамочка. Но она никогда не претендовала на то, чтобы Мэйзи звала ее мамой, несмотря на юный возраст и привязанность девочки. Это было частью сделки Сидры с Торином: она будет растить Мэйзи и любить ее всем сердцем, но не будет лгать и притворяться кровной матерью.

Каждую весну Сидра брала Мэйзи и несла охапку цветов на могилу Донеллы. Рассказывала девочке о ее матери, о том, какая она была прекрасная и храбрая и как искусно обращалась с мечом. И хотя слова иногда застревали комком в горле Сидры, она все равно рассказывала Мэйзи историю о том, как ее отец и мать тренировались и сражались на территории замка, сначала как соперники, а потом как друзья и возлюбленные.

– А как ты познакомилась с папочкой? – всегда спрашивала Мэйзи, наслаждаясь историей.

Иногда Сидра, сидя на солнце в высокой траве, рассказывала ей эту сагу, а иногда приберегала ее на потом, понимая, что она не столь захватывающая, как баллада о Торине и Донелле.

– Что это? – спросила Мэйзи, указывая на инструмент Джека.

– Арфа.

Сидра заметила, что Джек бережет левую руку.

– Ты ранен, Джек?

– Пустяки, – ответил Джек, и одновременно с этим Торин спросил:

– Да, Сид, ты можешь его подлечить?

– Конечно, – ответила девушка, доставая свою корзинку с лечебными средствами. – Мэйзи, почему бы тебе не показать папочке котят?

Мэйзи была в восторге. Она взяла Торина за руку и потянула за собой во двор. С их уходом в доме снова стало тихо. Сидра подошла к Джеку с корзинкой мазей и льняных бинтов.

– Можно я обработаю твою руку?

Джек повернул ее ладонью вверх.

– Да. Благодарю.

Она придвинула свой стул поближе к нему и начала обрабатывать рану. Осторожно смыв песок и грязь, Сидра как раз начала смазывать порез целебной мазью, когда Джек заговорил:

– Давно вы с Торином вместе?

– Почти четыре года, – ответила Сидра. – Я вышла за него замуж, когда Мэйзи был всего годик. – Она начала обматывать руку отрезом льняной ткани, чувствуя, как в Джеке зарождаются вопросы. Он был странником, только что вернувшимся домой и пытающимся собрать кусочки острова воедино. Сидра продолжила, ради него: – Торин был женат на Донелле Рейд. Она тоже была из Восточной Стражи, но умерла, когда родила Мэйзи.

– Соболезную…

– Да, это была тяжелая утрата.

Сидра представила себе Донеллу и поняла, что Джек сидит в ее кресле, а из окна на дальней стене льется солнечный свет.

Раньше свет проходил сквозь Донеллу, но теперь он освещал Джека.

«Он – копия Мирин», – подумала Сидра.

А значит, он был совсем не похож на своего таинственного отца, о котором сплетники все еще жаждали посудачить.

– Вот так, – сказала Сидра, закончив. – Я дам тебе с собой бутылочку мази и меда. Накладывай на рану утром и вечером в течение трех дней.

– Как я могу отблагодарить тебя за твою доброту?

– Думаю, будет достаточно песни, когда твоя рука заживет. Мэйзи с удовольствием послушает твою музыку. Прошло много времени с тех пор, как нас баловали такой роскошью.

Джек кивнул, осторожно разминая пальцы.

– Почту за честь.

Задняя дверь распахнулась, и в комнату влетели Мэйзи и Торин. Сидра заметила несколько свежих царапин на костяшках Торина, а на его лице отражалось раздражение, причиной которого, несомненно, были котята.

– Давайте есть, – буркнул он хрипло, будто торопился.

Сидра села, и они начали передавать блюда друг другу. Она заметила, что Джек ел очень мало. Руки у юноши дрожали, а глаза покраснели. Слушая, как Торин говорил об острове, она поняла, что Джек не знал последних новостей. Он робко спрашивал о лэрде Аластере, об урожаях, о стражах и напряженных отношениях с Западом.

– Я все время беспокоюсь за маму, живущую так близко к границе клана. Она совсем одна, – сказал Джек. – Рад слышать, что здесь все спокойно.

Сидра замолчала и встретилась взглядом с Торином. Неужели Джек не знает?.. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Торин откашлялся и сменил тему. Сидра уступила, понимая, что если Джек не знает, то не ее дело сообщать ему. Хотя беспокоилась, как он воспримет вести позже.

Как только с едой было покончено, Торин поднялся.

– Пойдем, Джек. Я направляюсь в город и могу проводить тебя. Лучше сначала повидаться с лэрдом, а потом с твоей мамой, пока ветер не разнес о тебе еще какие-нибудь сплетни.

Джек кивнул.

Мэйзи принялась носить столовые приборы и чашки в бочку, где мыли посуду, а Сидра проводила мужчин до порога. Джек направился по тропинке через двор к главной дороге, но Торин задержался.

– Надеюсь, к моему возвращению четверо из этих котят найдут себе новый дом, – сказал он, поддразнивая.

Сидра прислонилась к дверному косяку. Ветер трепал ее темные волосы.

– Они пока слишком малы, чтобы их можно было разлучить с матерью.

– Сколько нужно ждать?

– По крайней мере, еще месяц. – Она скрестила руки на груди и встретила его твердый взгляд. Разумеется, сейчас она его проверяла. Хотела понять, когда ожидать его следующего визита и сколько времени у нее есть на подготовку доводов в пользу того, чтобы оставить Мэйзи дома и не отправлять в школу.

– Это долго, – заявил он.

– Не так уж и долго.

Торин посмотрел на нее так, словно месяц был целой вечностью.

– Возможно, вы с Мэйзи могли бы начать искать людей, которые захотят взять котят.

– Разумеется, – с улыбкой ответила Сидра. – Мы проведем время с пользой.

Взгляд Торина скользнул к ее губам, к их лукавому изгибу. Но, не сказав больше ни слова, он повернулся и пошел по тропинке между травами. Остановившись уже у самых ворот, он провел рукой по волосам. И хотя Торин не обернулся, Сидра знала.

Муж вернется намного раньше, чем пройдет месяц.

* * *

Даже после десяти лет отсутствия Джек помнил дорогу в Слоун, но вежливо подождал, пока Торин присоединится к нему со своим жеребцом, топающим следом.

Мужчины шли в дружеском молчании. Джеку было неловко от того, что одежда Торина висела на нем как мешок. Он ворчал про себя, но в то же время был благодарен, ведь одеяние защищало от ветра, который дул с востока, – сухого, холодного и полного сплетен. Джек старался не слушать их, но иногда ему казалось, что до него доносилось:

«Странствующий бард вернулся».

Скоро все, включая мать, узнают, что он снова на острове, а встречи с Мирин Джек страшился больше всего.

– На сколько ты здесь? – спросил Торин, искоса взглянув на него.

– На все лето, – ответил Джек, пиная камешек с дороги. Откровенно говоря, он не был уверен, как долго ему придется здесь пробыть. Торин упомянул, что за последние две недели пропали две девочки, и Джек все еще не понимал, зачем он здесь нужен, каким бы ужасным ни было все происходящее. Разве что лэрд Аластер хотел, чтобы Джек сыграл для клана на своей арфе в знак скорби, но Торин заявил, что верит: девушки найдутся, как только духи прекратят свои бесчинства и вернут их в мир смертных.

Для чего бы Джек ни понадобился лэрду, он собирался завершить все дела поскорее, а затем вернуться в университет, где ему самое место.

– У тебя есть обязанности на Большой земле? – спросил Торин, словно прочитав мысли Джека.