– Так ты еще и курьером подрабатываешь?

– Это все, что вас интересует после такой презентации? – поражаюсь я.

А он смеется.

Заразительно так. Открыто. Чуть хрипловато.

– Похоже, вы немного простыли, – замечаю я. – Слишком часто разгуливаете обнаженным на сквозняке?

Он снова смеется. Видно, что пытается сдержаться, но не выходит. Ладно, будем считать, что для фирмы я сделала все, что могла. По крайней мере, напомнила название. Подойдя к нему, вручаю папку. Забудет опять – прочитает.

– До свидания, – говорю я. – Мне тоже было приятно снова увидеться.

В глазах хозяина дома мелькают смешинки, а ведь ему уже почти удалось успокоиться! Так, мне точно пора, пока снова что-то не ляпнула. Мальчик, скорее всего, сбежал, так что мне еще полчаса тут по поселку гулять. А сейчас все еще рано темнеет.

– Подожди, – слышу просьбу уже у самой двери.

Оборачиваюсь.

Он задумчиво осматривает меня.

Медлит.

«Попросит номер моего телефона», «Спросит имя» – мелькают в голове варианты.

– Зачем тебе так вертеться?

«Осознал, что забыл предупредить охрану. Раскаялся. Предложит подвезти до шлагбаума» – мелькает уже другой вариант.

– Хочешь стать моей горничной?

– Что?!

Мне действительно кажется, что я просто ослышалась. Но он, уже на полном серьезе продолжает обрисовывать для меня перспективы:

– Не придется мотаться. У тебя будет одна работа. Стабильная. С очень хорошей зарплатой.

Я осматриваюсь по сторонам. Дом большой. Здесь так чисто, что лишний шаг страшно сделать. Если я буду здесь убирать, мой массажист купит домик где-то в этом поселке, а я разорюсь.

– Спасибо, но нет, – улыбаюсь.

Хозяин дома называет зарплату, которую готов мне платить. Ну ладно, допустим, не разорюсь, на хижину где-то на отшибе останется. Но все же как хорошо, что у моего шефа другие представления о хороших зарплатах!

– Нет, – повторяю отказ.

Он удивляется. Хмурится, наверное, прикидывает, сколько еще может накинуть.

– И все же, – говорит он, заметив мою очередную попытку уйти, – уверен, я все-таки найду, чем тебя соблазнить.

Мой взгляд самовольно ползет по его телу. А он определенно знает, о чем говорит!

Нет, надо идти, а то моргнуть не успею, как обзаведусь тряпкой и ведром взамен ноутбука и калькулятора. Иван так хвалил мои грациозные движения, пластику, а шеф такой тост посвятил… Нам нельзя расставаться. Даже ради такого впечатляющего соблазна.

– Я думаю… – начинаю я, и осекаюсь от грозного баса, который несется откуда-то сбоку и прерывает меня.

– Едрить-колотить, почему у тебя такие маленькие полотенца?! Ты что, не знаешь, что мне нужно солидней?!

А через секунду в холле становится на одного обнаженного незнакомца больше.

Почти обнаженного. Потому что едва тот врывается из недр коридора, мой потенциальный работодатель швыряет в него папкой с короткой просьбой-приказом:

– Прикройся!

– Да ладно, – удивляется тот, хотя и ловит папочку автоматом. – Можно подумать, ты чего-то не видел.

А после или замечает меня, или чувствует взгляд, потому что разворачивается в мою сторону. Полотенцем он вытирает плечи, папку использует вместо веера после горячего душа, распарившего кожу до красноты, так что предстает передо мной тоже во всей красе. Ну, тут красота так себе, на мой взгляд. Видела я и получше. Даже сегодня.

– Оп-па! – радуется он, завидев меня.

Наверное, потому что узнает, как и я. И понимает, что можно меня не стесняться. Я уже видела их вместе в загородном комплексе, могла еще тогда обо всем догадаться.

– Здравствуйте, – говорю я. – Ну, не буду вам мешать. Хорошего вечера.

И покидаю дом, не оглядываясь. Вслед ни смеха, ни смешка, ни улыбки. Ни уже, естественно, предложения подвезти до шлагбаума.

К моему удивлению, мальчик никуда не уехал.

– Садитесь! – командует он, завидев меня.

Вот же – маленький, а уже умеет делать интересные предложения. И хотя садиться на самокат некуда, это уже так, можно считать за придирки. Тем более что он позволяет мне порулить.

В какой-то момент мне кажется, что я слышу за спиной мужской голос, который просит меня подождать. Но скорее всего, показалось. Ветер, скорость, еще и мы громко хохочем. И заколка моя решает упасть, а длинные волосы навязчиво лезут в рот и закрывают глаза.

– Ну как? – интересуется мальчик, когда мы останавливаемся.

– Круто! Очень понравилось. Спасибо тебе, выручил, – благодарю искренне. – Тебя как зовут?

– Егор. Самарский, – добавляет зачем-то и фамилию, смотрит пытливо.

Я тоже всматриваюсь – симпатичный мальчишка, может, в сериале где-то играл, ждет, что узнаю? Или тиктокер?

– Спасибо тебе, Егор Самарский, – улыбаюсь.

А чтобы смягчить разочарование, что я его не узнала, достаю из багажника золотой запас – пачку чипсов.

– Это тебе за спасение.

Его плечи подрагивают от сдерживаемого смеха, в глазах пляшут черти, но чипсы берет.

– Если еще здесь соберетесь прогуливаться, обращайтесь – подъеду. У вас смех заразительный – мы половину этого сонного царства взбодрили. Ну а если меня не будет, скажете охраннику, что я попросил, отдадите чипсы ему и прокатитесь на машине.

– Ого, и он пропустит?

– За такую-то плату? – улыбается, похрустывая пакетом. – Еще бы! За нее почти каждый продастся. Ну вы наверняка это и сами знаете, не зря чипсами багажник забили.

Мы смеемся. И под наш смех солнце опускается в сумерки.

Красиво здесь, дышится легко, с удовольствием, вокруг приятные люди. Уезжая, я машу рукой мальчишке и хмурому охраннику. В зеркало вижу, что тот все-таки меня крестит.

На душе тепло, почему-то хочется улыбаться. Даже встреча с незнакомцем на какое-то время забывается. А потом…

Потом становится чуточку грустно. Наверное, потому, что хозяин дома вполне в моем вкусе. Но… не только в моем.

Я кормлю дома кота, под его посапывание смотрю какое-то кино, которое не увлекает. Наливаю себе немного вина – кино не становится интересней. А вот вино срабатывает, тянет поговорить по душам. Алла телефон не берет, поэтому выбор мой очевиден. Прихватив вино и ужин, который есть совсем не хотелось, я звоню в соседнюю дверь.

Звонить приходится долго, и не потому, что время позднее. Просто Василий большую часть суток в наушниках. Но иногда звуки извне все же к нему проникают, потому что дверь открывается.

– Привет, – говорю с широченной улыбкой. – А я к тебе!

Он смотрит на меня с подозрением. А заметив мои припасы, едва не со священным испугом.

– Надеюсь, ты не с ночевкой?! Лаврентьева, ты же помнишь, что твой кот не любит проводить ночи один?!

– Все зависит, от того, как ты справишься.

– В каком смысле?!

– Ответишь, почему так сложно найти хорошего мужчину – и я сразу уйду!

– А я откуда знаю?! Никогда таким вопросом не задавался.

– Ну вот видишь, – вздыхаю я. – Придется мне у тебя слегка задержаться.

Василий громко и разочарованно стонет, осматривается по сторонам, но это он зря. Еще с прошлого раза мог бы понять, что у нас соседи – люди приличные, с ходу спасать не бросаются.

Для того, чтобы он быстрее смирился, я поднимаю выше пакет с едой и его любимыми чипсами.

– Ладно, – сдается, – заходи, поболтаем.

Я снова широко улыбаюсь и иду в святая святых – на холостяцкую кухню. Сразу видно, что там уже была тетя Вера, поэтому я шагаю без страха на кого-нибудь наступить.

– В твоем понимании, поболтаем – это когда я говорю, а ты ешь? – интересуюсь спустя полчаса посиделок. – С таким же успехом я могла выбрать в собеседники Борьку.

– Кот бы тебе вина не налил! – замечает сосед деловито.

И то верно. К тому же, здесь есть надежда, что мне изредка что-то ответят, а там – увы, нет.

Но это я так просто, ворчу. На самом деле мы неплохо сидим. Душевно. А потом, когда даже я болтать устаю, играем в приставку, активно бьемся с пришельцами. Я даже не знала, что это так интересно! Но время не дремлет, завтра опять на работу, и чтобы Славик снова не возрождал меня с пепелища, я решаю откланяться.

Василий даже будто расстраивается. Зависает. Иногда пялится в одну точку, пропускает удары врага.

– Эй, держись! Не сдавайся! – напутствую.

Он кивает.

И тут же снова пропускает мощный удар. Его герой стонет одновременно со мной. Я в сердцах бросаю приставку.

– Ну? – интересуюсь. – Что случилось?

Василий окидывает меня внимательным взглядом. Потом долго смотрит в зеркало на стене. Глубокомысленно чешет подбородок, поправляет непослушную шевелюру и тянет, рассматривая свое отражение:

– А знаешь, Лаврентьева, возможно, у тебя все-таки есть шанс сойтись с хорошим мужчиной.

– Спасибо на добром слове. Ладно, пойду я, пока ты только ранен и тебя не добили.

Слышала я, что мужчины не любят проигрывать. Но не знала, что они переживают это так тяжело.

Глава 8

Макс

– Ты сам виноват, – заявляет Пашка. – Если бы у тебя в ванной водились нормальные полотенца, я бы спокойно себе вытирался, а не врывался во всей красе на ваше свидание.

– В прихожей, в таком виде и с дверью нараспашку? Плохого ты обо мне мнения. Будь это свидание, я бы как минимум постарался, чтобы тебя рядом не было.

– И то верно, – соглашается он, приосаниваясь. – Все-таки такая мощная конкуренция. Но я рад, что не помешал вам. А то мне показалось, ты знатно приуныл.

Он многозначительно косится на мое полотенце на бедрах.

– Это естественная реакция на твое присутствие. Кстати, ты сам прикрыться не хочешь?

– Чем?! – возмущается он. – Тут даже обмотать голову не хватает, не говоря уже про самое ценное!

При таком раздутом эго, не удивлюсь, если он покупает трусы в отделах «Парашюты, Палатки, Брезент для туристов». Трудно представить, каких размеров в таком случае он ждет полотенце. Лучше выдать два, чтобы наверняка. Видеть-то я его видел в таком виде не раз, но не скажу, что это приятное зрелище. От него вон, даже горничная сбежала.

Получив на руки полотенца, он благополучно скрывается с моих глаз, а спустя время появляется на кухне уже в брюках.

– Я все забросил в машинку, – отчитывается. – То есть, я хотел сначала аккуратно сложить, а потом уже… Но решил, что все равно ведь перемешается.

– Думаю, стиральная машинка это переживет.

Он облегченно вздыхает, косясь в мою сторону. Потом открывает шкаф и пристально рассматривает чашки.

– Они тут что, в шахматном порядке? Черные, белые… А если я одну возьму, то что?

Подойдя к шкафу, я достаю ему чашку и доходчиво поясняю:

– На одну станет меньше.

– Все? – удивляется он. – Я имею в виду, ты это нормально воспримешь?

– Я не переношу бардак и когда берут мои личные вещи. При этом у меня за плечами пять лет общежития и пятнадцать лет знакомства с тобой. Если после ты поставишь чашку в посудомойку, наше с тобой знакомство продолжится.

– Ааа, вот так ты, – разочарованно тянет Пашка, – а я думал, что у нас с тобой дружба…

Ясно, рассчитывать, что он за собой уберет, не приходится. Он это знает. Я это знаю. И нам все равно.

Он снова по-свойски распахивает шкаф.

– А это что за чай? – принюхивается, открывая жестяную банку. – Как-то подозрительно пахнет.

– Понятия не имею. Лука из очередной поездки привез.

Пашка снова нюхает, потом задвигает ее подальше с ворчанием:

– По ходу, отрава какая-то… Как много я сегодня узнаю про друзей.

– Мне, допустим, сегодня тоже досталось. Съехав в пятнадцать лет из родительского дома, я даже не представлял, что буду жить в одном доме с тобой.