Жанна Лебедева: Ведьмина дача

ГЛАВА 1. Поезд отправляется…

Мария Ивановна мечтала о даче, кажется, с тех самых пор, как впервые увидела по телевизору передачу про шесть соток и счастливых пенсионеров, выращивающих на ухоженных аккуратных грядках сочные томаты и гигантские кабачки.

Дача ей буквально снилась: тихий шелест листвы, пение птиц по утрам, аромат свежескошенной травы и, конечно же, самый уютный в мире, пусть и не большой, и не новый домик. Проблема крылась лишь в одном – деньги. Пенсия у Марии Ивановны была скромная, а накопления таяли, как прошлогодний снег.

И вот, чудо свершилось! Соседка по лестничной клетке Люда проговорилась о распродаже участков в дачном кооперативе «Ромашка».

– Там, Машенька, такие цены, что грех не взять! Правда, места… э-э-э… специфические. На самом краю, у леса. Но зато дешево!

Специфические – это мягко сказано оказалось, но обо всем по порядку…

Уже через неделю Мария Ивановна стала счастливой обладательнице шести соток в том самом кооперативе. Радуясь удаче, она встала с утра пораньше, собрала нехитрые пожитки и отправилась взглянуть на свои новоприобретенные угодья.

Добираться пришлось сперва на автобусе до вокзала, а потом на пригородной электричке.

Благо – недолго.

Мария Ивановна вошла в вагон, и механический голос, удвоенный эхом, объявил: «Поезд отправляется. Следующая остановка – деревня Ведьмины горки».

Мария Ивановна села на свободное местечко у входа.

Ведьмины горки! Уже одно название наводило на мысли о чем-то необычном…

Состав разогнался, пролетел по городским окраинам, миновал лес, сбавил ход, лязгнул металлом и остановился.

Мария Ивановна кряхтя слезла по железным ступеням вниз на платформу. Перрона тут не было – лишь серела в траве одинокая бетонная плита, на которую приходилось спускаться по почти отвесной выдвижной лестнице, крепко держась за поручень.

Высадив пассажирку, поезд содрогнулся всеми вагонами, скрипнул, закрыл двери и медленно пополз в сторону кружевного железнодорожного моста, тающего в солнечной дымке вдали.

Мария Ивановна огляделась. С одной стороны тянулось поле, с другой щетинился лес. Меж ними лентой лежала дорожка, возле которой кто-то вбил самодельный указатель.

«Дачи – 5 км», – лаконично значилось на нем.

Те ли это дачи, или иные, пока оставалось загадкой. В любом случае путь был один – по дороге вперед.

И Мария Ивановна пошагала по ней, тяжело переставляя нездоровые ноги. Шутка ли, протопать пешком пять километров – и это в семьдесят пять-то лет! А ведь раньше она бы и десять прошла без особых проблем. Все варикоз проклятый – в последнее время совсем одолел. Ноги обросли узлами вен и налились такой неподъемной тяжестью, будто к каждой из них привязали по пудовой гире.

Но останавливаться было нельзя.

И Мария Ивановна прибавила ходу. По пути ей попалась сучковатая палка, и она подобрала ее, чтобы опираться при ходьбе. Дочка Мила при каждой встрече убеждала начать пользоваться тростью, но Марии Ивановне трость отчего-то претила. Ей казалось, что возьми она трость – и все, ходить своими ногами уже не получится: сперва будет клюка эта распроклятая, потом и вовсе ходунки, а после них…

…в лучшем случае кресло-каталка.

– Нет, Милусь, – мотала она головой. – Я уж лучше как-нибудь сама.

– Ну, упадешь же, мам, – сердилась Мила, понимая, что пользоваться палочкой старенькую маму не заставишь.

А теперь вот Мария Ивановна сдалась.

«Милуся бы одобрила, – успокоила она себя, – тут все же далекая и долгая дорога. Все путешественники так-то с палками раньше ходили».

Все цвело по обе стороны пути. Бросались под ноги россыпи ромашек, глядел из-под слоя придорожной пыли подорожник, стайки львиного зева с любопытством поворачивали головки вслед незнакомке, бредущей куда-то сквозь марево первого жаркого летнего дня.

С погодой Марии Ивановне повезло.

Или не повезло.

Она боялась дождя, а выходит – зря. Солнце палило нещадно, и едва спасала от его лучей потертая походная панама, когда-то белая, а теперь серенькая, застиранная.

А вокруг бушевало лето!

Пел жаворонок, поднявшись в зенит. Справа, из-за гривы соснового леса, вырвался стремительный хищный силуэт с раздвоенным хвостом, пронесся над полем и растворился у горизонта. Мария Ивановна, щурясь от яркого солнца, проводила его взглядом.

«Коршун», – подумала она, и снова перевела взгляд на дорогу.

Пыльная и наезженная, она вилась среди зеленого моря молодых побегов. Пшеница, наверное… Спустя время созреет, и тогда все это великолепие превратится в душистый хлеб.

Мария Ивановна представила себе свежий каравай с хрустящей корочкой и невольно улыбнулась. Дача в кооперативе «Ромашка» – это, конечно, не роскошный особняк, но зато здесь, вдали от городской суеты, можно наслаждаться такими простыми радостями.

Под ногами хрустели стебельки сухой травы, а в воздухе витал густой аромат полевых растений. Бабочки, словно ожившие цветы, порхали над дорогой, изредка припадая к почти высохшим лужам. Пчелы деловито жужжали, собирая нектар.

Мария Ивановна шла медленно – опиралась на импровизированную трость и вдыхала пьянящий запах лета. Каждый шаг давался нелегко, но предвкушение скорой встречи с новым домом придавало сил. Она уже представляла, как разобьет небольшой огородик, посадит любимые помидоры и огурцы, и будет вечерами пить чай на веранде, любуясь закатом.

Хотя, для помидоров и огурцов, кажется, уже поздновато?

Вдруг впереди мелькнуло что-то яркое, рыжее как огонь.

Мелькнуло и пропало – перелетело через дорогу в пшеницу.

Мария Ивановна остановилась, сняла очки и старательно их протерла. Показалось, что ли?

Она с тревогой взглянула на небо. С севера надвигалась на беззаботную лазурь лилово-черная сердитая туча. И ветер трепал выбившуюся из собранного на затылке седого пучка сребристую прядь.

«Не попасть бы под дождь», – подумала Мария Ивановна, сняла со спины видавший виды рюкзак и заглянула в карман, где лежал свернутый в рулон дождевик.

Не забыла.

Взяла…

Раз уж остановилась, она отхлебнула из маленького красного термоса чаю, перекусила сушкой, и снова пошла через поле вперед – к таинственным Ведьминым горкам и долгожданной «Ромашке».

По пути она жалела, что так пока и не решилась рассказать о покупке дочери.

С Милой у них в последнее время отношения как-то не складывались. Разлад начался давно и словно тонкая трещина, постепенно расползся по хрупкому стеклу взаимопонимания.

Все началось с мелочей: Мила считала, что мать слишком доверчива, легко поддается на уговоры продавцов, тратит деньги на ненужные вещи. Потом в ход пошли более серьезные обвинения: Мария Ивановна слишком много времени уделяет внукам, но делает это неправильно, балует их, не приучает к порядку…

Но настоящую пропасть между матерью и дочерью породила финансовая сторона жизни. Мила считала, что мама должна откладывать деньги, думать о будущем, а не тратить их на блажь и глупости, вроде всяких ненужных дач.

По мнению Марии Ивановны, покупка дачи, напротив, была вовсе не «глупостью», а инвестицией в собственное душевное здоровье.

И физическое тоже.

Что может быть благодатней возможности проводить время на свежем воздухе, заниматься любимым делом – выращивать цветы, фрукты и овощи?

Что ж… В любом случае, дача уже куплена! Но Мила, скорее всего, увидит в этом лишь очередную прихоть, бессмысленную трату денег, которые могли бы пригодиться «на черный день».

Дочка всегда мечтала о том, чтобы Мария Ивановна переехала к ней в город, чтобы была под присмотром. Дача же, наоборот, отдаляла Марию Ивановну от Милы, делала ее более независимой, что не одобрялось. Мила привыкла контролировать ситуацию, планировать заранее – так что мамина новая дача в «Ромашке» не просто выбивалась из тщательно выстроенного плана, а буквально рушила его.

Мария Ивановна вздохнула.

Ей очень хотелось, чтобы дочь приняла и поддержала ее решение. Поговорить так или иначе придется… И разговор этот будет ох каким непростым!

Дорога вильнула, нырнула в перелесок, а потом подступила вплотную к железнодорожным рельсам. Они вынырнули из травы и, как две серебряные струны, потянулись к далекой реке.

Железнодорожный мост, ажурный и белый, внезапно оказался совсем близко. Застрекотала над головой высоковольтная линия, и опоры ЛЭП выглянули из-за сосен, а потом потянулись вдаль бесконечной вереницей.

За спиной грохнул колесами поезд, направился к мосту.

Мария Ивановна подняла голову и увидела, как длинный состав, словно стальной змей, ползет по рельсам, направляясь к сверкающей речке.

Вспомнилось море…

Как она, еще молодая и полная сил, ехала в таком же поезде к южному солнцу, к ласковым волнам и крикам чаек. Вспомнились шумные вокзалы, попутчики с их историями, запах пирожков и крепкого чая. Стаканы в подстаканниках. Белые кубики сахара в бумажных упаковках – длинненькие такие…

Жизнь тогда казалось такой простой и беззаботной.

Потом замужество. Мила родилась. Тяжелые годы…

Поезд промчался мимо, унося с собой воспоминания. Мария Ивановна вздохнула и, улыбнувшись своим мыслям, двинулась дальше. Дача в «Ромашке» ждала ее. Жизнь продолжалась, и она была прекрасна даже здесь, вдали от моря, под скупым местным солнышком.

Путь к заветному жилью тянулся уже больше получаса. Ноги гудели, налитые тяжестью.

– Надо бы посидеть-отдохнуть, – по-старчески вслух рассудила Мария Ивановна, выискивая подслеповатым взглядом подходящее местечко.

Скамеечку бы…

Да хоть пенек!

Вдруг впереди мелькнуло что-то красное. Покореженный металл. Ржавчина и мох…

Остов старенького автомобиля лежал на обочине дороги, поросший травой. Из центра его поднималась тоненькая молодая березка.

Когда-то давно эта машина, должно быть, была дорогой и любимый. Ведь кабриолет! И сиденья какие – кожзам голубой, с белыми прошивками в виде молний.

«Тут и отдохну».

Мария Ивановна тронула покореженную дверку, и та приветливо открылась, будто приглашая.

Она присела на продавленное сиденье, и пружины жалобно скрипнули под ее весом. Салон – дерево под лаком, все потрескавшееся от времени, – все еще хранил следы былой роскоши. Колес давно нет. Вместо фар две дыры…

Мария Ивановна откинулась на разогретую солнцем спинку и зажмурилась. Тишину нарушали лишь стрекот кузнечиков и щебетание далекого жаворонка.

Вдруг показалось, что кто-то за ней наблюдает…

Мария Ивановна огляделась. Никого. Лишь высокая трава, колышущаяся от легкого ветерка. Но ощущение какое-то странное. Будто пара невидимых глаз пристально следит за каждым твоим движением.

Мария Ивановна снова огляделась, на этот раз более внимательно. В осоке, метрах в десяти от машины, что-то шевельнулось. Сначала показалось, что это просто игра солнечного света и ветра в колыхании трав.

Но потом она увидела.

Два желтых огонька, мерцающих в полумраке вязкой утренней тени.

Зверь.

Какой-то зверь притаился неподалеку и наблюдает за ней. Лиса? Или бродячая собака?

Сердце Марии Ивановны забилось чуть быстрее. Она не боялась чужого животного всерьез, но все же чувствовала легкую тревогу. Зверь не двигался, лишь продолжал смотреть. Распознать его не представлялось возможным – трава скрывала очертания.

«Ну и смотри, – подумала Мария Ивановна, стараясь сохранять спокойствие. – Мне-то что?»

Она снова откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза.

Пусть смотрит.

Ей нужно отдохнуть. А зверь… зверь просто любопытный. Наверняка, он интересуется, кто это тут расположился в его владениях.

Или подачку ждет?

Мария Ивановна порылась в рюкзаке и достала оттуда купленный на вокзале куриный пирог. Большой! Отломила четвертинку. Бросила.

– Держи. Приятного аппетита.