Поймав на себе злой взгляд серых глаз, я захотела незаметно скрыться с места преступления, но побоялась даже подняться. Остановившись на краю дорожки, мама поставила руки на пояс и сурово посмотрела на Эми.

– Эмануэль Акентин, как поживает твоя мать? Я давно её не видела, – произнесла она стандартную учтивую фразу совершенно безэмоциональным голосом. Да и весь её вид говорил об отсутствии интереса к заданному вопросу.

Мама была невысокого роста, но компенсировала это каблуками, спрятанными под пышной юбкой блёкло-сиреневого платья, расшитого серебряными нитями. Благодаря корсету, талия выглядела неестественно тонкой, что подчёркивало неширокие плечи и не очень пышную грудь. Маму нельзя было назвать красивой: слишком невыразительные черты лица и курносый нос портили весь облик. Даже элегантная причёска из русых волос и подведённые чёрным брови и ресницы не могли исправить этого недостатка. Зато она никогда не бросалась в глаза. На приёмах многие даже не понимали, что перед ними маг-источник востока.

– Благодарю, леди Скарлетт, у неё всё хорошо, – натянув очаровательную улыбку, подруга застыла. Её тонкие пальцы продолжали сжимать юбку, схваченную для реверанса. Видя, как напряжена спина Эми, я понимала, что она боится моей матери не меньше, и это помогло взять себя в руки. – Я, пожалуй, пойду, вдруг меня уже ищут, – спохватилась подруга. Нагнувшись, она подняла учебник, сделала очередной реверанс и быстро поспешила прочь.

Звук её шагов отдавался в ушах. Почему-то он казался похожим на обратный отсчёт до моей казни. Пока он был слышен, этот момент не наступал. Мама прожигала меня взглядом, но молчала до тех пор, пока не убедилась, что Эми ушла достаточно далеко.

Подруга жила в соседнем особняке. Будь это не так, я, скорее всего, вообще осталась бы без друзей. Только с ней мы были близки с самого детства. Она со своей матерью переехала сюда, когда мне было пять. Отца подруги я никогда не видела, но лет до четырнадцати Эми утверждала, что он периодически навещает их.

– Тебе нужно платье для бала? – наконец сурово спросила мама.

Предвкушая ругань, крики и нотации на тему применения магии, я никак не ожидала такого простого, обыденного вопроса, который любая мать обязана задать дочери в конце учебного года.

– Нет, я никуда не пойду.

Подхватив книгу со скамейки, я вцепилась в неё пальцами, чтобы унять охватившую их дрожь.

– Отлично, тогда сразу будем готовить платье к помолвке и свадьбе. Это сократит нам время.

– К… чему? – Несколько раз моргнув, я проследила за тем, как мама поспешно развернулась, собираясь уйти, но стоило вопросу повиснуть в воздухе, она снова посмотрела на меня.

– К свадьбе, Сапфира. К твоей свадьбе. Совет выбрал подходящего кандидата, а верховный маг одобрил его. Дата уже назначена, и у нас довольно мало времени.

Уставившись на мать широко распахнутыми глазами, я не верила своим ушам. Нет, мне точно послышалось, она сказала что-то другое. Нельзя вот так, посреди внутреннего дворика, ни с того ни с сего сообщать дочери подобные новости. Мама должна была подготовить меня к разговору, начать издалека и подвести тему к главному. А не вот так бить в лоб.

Хотя кого я обманывала. Скарлетт Лейтес, приходившаяся мне матерью, была именно такой: прямолинейной и безэмоциональной. Она никогда не подбирала слова и говорила только то, что думала, и ей было совершено всё равно, задела ли её фраза чьи-то чувства. Сглотнув ком в горле, я ощутила, как руки начали трястись ещё сильнее.

– И когда ты собиралась сказать мне? – выдавила из себя я.

– Сейчас.

– Это не… – Я хотела заметить, что это нечестно, но осеклась. Всем было всё равно на мои чувства и сделанный ими выбор.

– Сапфира, – на удивление мягко проговорила мама. Она дёрнулась вперёд, словно собираясь сделать шаг, но её взгляд скользнул по краю мраморной дорожки. Замерев, она так и не наступила на траву. – Так вышло, что слишком многое в этой жизни решают за нас. Но в твоём случае это не будет длиться вечно. Сейчас тебе нужно перетерпеть их контроль и дождаться заслуженной свободы. А пока просто найди то, в чём будешь черпать хоть каплю радости, и наслаждайся этим. Твой жених, кстати, весьма неплох. – Развернувшись, она направилась к дому, даже не дождавшись ответа, но, сделав пару шагов, снова посмотрела на меня. – И прекращай дружбу с Эмануэль. Вот она мне не нравится.

– Тебе никто не нравится, – недовольно буркнула я, переваривая услышанное.

– Верно. Это помогает не разочаровываться в людях, когда они не оправдывают моих ожиданий.

– Их никто не оправдывает…

– Значит, проблемы в этих людях, а не во мне. – Мама равнодушно повела плечом и замерла, всматриваясь в меня. Нахмурившись, сошла с мраморных плит, уверенно прошлась по траве и остановилась рядом, внимательно изучая мою шею ближе к краю уха. Что она там увидела? – Идём, у нас много дел, – заявила она, развернулась и пошла прочь, никак не прокомментировав своё поведение. Через минуту мама уже скрылась за рядом высоких кустов.

Оставшись в одиночестве, я подавила крик отчаяния и замахнулась книгой ей вслед, но вовремя опомнилась и не стала швыряться любимым изданием. Рука обессиленно опустилась, а пальцы продолжали сжимать обложку. Меня с детских лет готовили к такому развитию событий, ничего удивительного в них не было. Просто… всё это было как-то неожиданно. Да, мне уже исполнилось семнадцать, но это же не означало, что нужно срочно выходить замуж… С другой стороны, мою мать эта участь настигла ещё раньше, сразу после трагедии, что случилась с её родителями.

Не удержавшись, я тяжело вздохнула. Судьба мамы была куда хуже, но она с ней смирилась. Это стоило сделать и мне.

Глава 2. Семейная идиллия

Скарлетт Лейтес

По вечерам в воздухе витал особый аромат. Его сложно описать, но ещё сложнее уловить среди обыденных уличных запахов. Им нужно наслаждаться, вдыхая полной грудью и получая удовольствие от каждого вдоха. Ведь именно это и есть он – истинный запах полноценной свободы. Он ощущается, только когда человек знает, что на сегодня дела закончены и нужно ждать утра, чтобы их продолжить. В такие минуты мы все предоставлены сами себе и делаем именно то, что нам действительно важно, а не навязано обществом под столь жутким словом «надо».

Слабое пламя на ладони трепыхалось от едва заметных порывов ветра. Они проносились мимо, обдувая лицо и заставляя короткие пряди волос на висках подрагивать и щекотать кожу. Мне нравилось играть с маленьким огоньком в руке, заставляя его плавно перетекать с пальца на палец, подпрыгивать и возвращаться на место. Эта игра помогала запомнить нужные движения для очередного заклинания. Когда ладонь поворачивалась неправильно, пламя обжигало кожу и вынуждало начинать всё сначала. Так, постепенно, вечер за вечером, я осваивала что-то новое.

Маги изучают заклинания день изо дня, тратят на это чуть ли не целые сутки и не прерываются ни на что другое. В отличие от них, у меня есть всего несколько часов по вечерам.

Прижавшись спиной к оконному откосу, я сидела на подоконнике и скрывалась за косой крышей от посторонних глаз. Меня можно было увидеть только из нашего внутреннего дворика, и то, если знать, под каким углом смотреть. Мы с Дэниелом долго раздумывали над тем, как правильно оборудовать это место, и специально немного перестроили дом во время первого ремонта. После получения должности отца моё лазание по крышам закончилось.

Если бы соседи заметили мага-источника востока на черепице, случился бы грандиозный скандал. Эта новость разлетелась бы по всему городу и непременно достигла бы ушей совета или Соломона Салена. А нотаций о том, что мне не следует подвергать себя лишней опасности и риску, я и так наслушалась сполна.

Порой создавалось впечатление, что, если нынешнему верховному магу придётся ещё раз разговаривать со мной на эту тему, он просто запрёт меня где-нибудь в стенах храма магии, лишь бы маг-источник востока случайно не сломала себе шею. С Иммануилом Картор в этом плане проблем не возникало, но он пробыл на своём посту недолго.

Потому вот уже более восемнадцати лет моё любимое занятие было для меня под запретом. Это единственное небольшое окно чердака, спрятанное почти под самой крышей и оборудованное Дэниелом специально для меня, стало настоящей отдушиной. Только здесь я находилась близко к тому, что так любила…

Огонёк в очередной раз обжёг костяшки пальцев. Повернув руку, я оторвала взгляд от созерцания вечернего неба, что скрывалось за кронами небольших деревьев в саду, и осмотрела покрасневший участок кожи.

Спустив одну ногу с подоконника, я лениво болтала ей в воздухе. Набрав в грудь воздуха, сосредоточилась на пламени и движениях пальцами. Первая смена их положения, вторая, третья – огонёк послушно двигался, прыгая с костяшки на костяшку, и танцевал вместе с ними. Четвёртое движение – он едва заметно дрогнул, потянулся к коже, но опомнился и занял нужную позицию. Пятое – пламя сорвалось и обожгло меня. Вот оно, что-то я делаю не так, но что?

Попытавшись вспомнить нужную последовательность, я сдалась. Без помощи Дэниела здесь не обойтись… Ну или придётся зарыться с головой в его проклятые книги, и не факт, что управлюсь до утра. А завтра нам с Сапфирой предстоит ещё больше дел, чем сегодня…

Закатив глаза от мыслей о предстоящей помолвке девочки, я развеяла огонёк с ладони и спокойно спрыгнула с подоконника в сторону улицы. Выверенное и отточенное движение кисти захлопнуло раму, а ноги сразу утонули в плотном воздухе, замедляя полёт и обеспечивая мягкую посадку на длинный балкон второго этажа.

Как только подошвы сапог коснулись пола, я выпрямилась и окинула взглядом пустую комнату по ту сторону ряда арочных окон. В нашей с Дэниелом гостиной царил полумрак. Супруг уже должен был вернуться со службы, но я знала, где его искать. Вытянув шею, я всмотрелась в угловые окна особняка. Из них сквозь неплотную ткань занавесок просачивался тёплый свет.

Путь из гостиной в кабинет занял бы у меня пару минут. Их отделяла друг от друга всего одна комната, через которую я могла бы пройти, даже не выходя в общий коридор. Но это было бы слишком просто. Губы непроизвольно растянулись в улыбке.

Оценив расстояние, что отделяло балкон от нужного мне закрытого окна, я спокойно забралась на парапет и спустила ноги на небольшой выступ по другую его сторону. Подошва сапога заскользила по лакированному дереву, но рука предусмотрительно вцепились в перила. Дотянувшись до рамы соседнего окна, я аккуратно и очень медленно начала двигаться в нужном направлении.

Выступ оказался совершенно крохотным, и ноги с трудом цеплялись за него. Грудь плотно прижалась к стене. Платье после такого можно будет выбросить, вряд ли кто-то из прислуги сможет оттереть с шёлка многолетнюю грязь улицы. Подтягивая себя правой рукой, я чувствовала, как пальцы левой скользят по перилам балкона, пока те не кончились и не началась шершавая стена.

Переместив вторую ладонь на дальнюю часть рамы, что оказалась прямо передо мной, я резким движением выпустила перила и вцепилась в откос, удерживая равновесие. Меня покачивало, спину тянуло к земле, подальше от здания. До цели осталось совсем немного. Сердце ускорило ритм, ладони вспотели и скользили по ровному лакированному дереву. Нужно сказать Дэниелу снова сделать ремонт и убрать этот проклятый лак.

Ещё раз оценив расстояние, что отделяло меня от цели, я задержала дыхание, повернулась лицом в нужную сторону и оттолкнулась. Ноги сделали стремительные два шага по узкому выступу, и одна не удержалась на нём. Меня потянуло вниз, но рука вовремя ухватилась за подоконник. Второй сапог тоже соскользнул с выступа, и я повисла под окном, вцепившись ногтями в тонкую деревяшку. Тяжёлая ткань юбки тянула к земле.