Алиса Ковалевская: Нецелованная

Пролог

Ждать, когда он останется один, пришлось долго.

– Глеб Сергеевич, – сказала я, подойдя. – Можно с вами поговорить?

– Ася… – он осмотрел меня. Будто вскользь, но я уже не была уверена в этом. – О чём?

– Мне… Я кое-что хочу сказать вам.

Он напрягся, и я ощутила это.

– Может быть, вы и знаете, но…

Я вдохнула поглубже. Это оказалось труднее, чем я думала. Стук сердца мешал говорить, слова кололись. Но больше молчать я не могла.

Он показал в темноту, на угол школы. Мы отошли туда, и он встал ко мне лицом. Во рту совсем пересохло.

– Что ты хотела? – с другими он говорил с улыбкой, а теперь его голос звучал ровно, даже жёстко. Но я пересилила страх.

– Я люблю вас, – сказала, не отводя глаз. – Может быть, вы и сами это уже поняли. Это получилось как-то… само собой. Я думала, пройдёт, но нет. Я люблю вас, Глеб Сергеевич… Глеб.

Я взяла его за руку.

– Послушай, Ась, – он вытянул ладонь. – Ты хорошая девушка. Очень хорошая, но это неуместно.

– Что неуместно? Любить вас?

– Да. Я – твой учитель.

– Уже нет! – голос зазвучал громче. – Школа закончилась. Всё, вот это вот, – махнула на сцену, – это точка. При чём здесь то, что вы были моим учителем?!

– Я всегда буду твоим учителем.

– Вы всегда будете мужчиной! А я – женщиной! Вот кем мы будем! Я люблю вас, слышите?!

В отчаянии я сделала к нему шаг. Посмотрела в его глаза. Из приоткрытых губ вырвалось дрожащее дыхание, и я, поднявшись на носочки, коснулась его губ своими. Он стоял, не шевелясь, словно каменный, и отчаяние охватывало всё сильнее. Его губы не шевелились, он не отвечал мне.

Я отступила от него. В его взгляде было лишь сожаление.

– Извини, Ася, я не могу ответить на твои чувства. Давай забудем об этом разговоре.

– Можете забыть, – глухо ответила я, и услышала слёзы в собственном голосе. – А я не забуду. Никогда не забуду.

– Право твоё. Только пройдёт несколько месяцев, и ты сама поймёшь, что это была глупость, а не любовь. Я – твой учитель, Ася, не более того.

Он пошёл обратно – к свету, к сцене, к музыке, к Юльке и Маринке. Слёз не было, только влажная пелена перед глазами. Вечер облизывал мои плечи, а изнутри поднималась горечь. Я сделала шаг от школьного двора, а потом ещё и ещё, пока не вышла за ворота. Что плачу, поняла только когда слезинка упала на грудь, но я всё шла и шла, пока не оказалась в пустом дворике с перекошенной горкой и упавшей на один бок детской каруселью. Нужно было встать, но я не могла – сидела, пока небо не стало светлеть. Вот он – первый рассвет моей взрослой жизни.

Глава 1

– Вот чёрт! – Марина со злостью, досадой и растерянностью пыталась оттереть от школьной юбки лак, который только что на себя опрокинула. – Блин! Ну почему именно сейчас?! – она посмотрела на дверь класса. – Ась, посмотри, он идёт? Бли-и-ин… – В её вздохе только что слёз не было.

Я было пошла к двери, но тут прозвенел звонок. Одноклассница застонала в голос – Глеб не опаздывал никогда. И верно, в следующую секунду он зашёл в класс и, окинув всех взглядом, сдержанно кивнул.

Сердце подпрыгнуло к горлу, колени стали слабыми, как всегда. Все встали и сели с очередным кивком Глеба.

– Он меня сегодня вызовет, – шепнула Марина. – Я специально…

– Завьялова, – строгий голос Глеба Сергеевича разнёсся по классу. – Ты готова чем-то с нами поделиться? Тогда, – он сделал приглашающий жест, – прошу к доске. Начнём с домашнего задания.

Вид у Маринки был такой, будто она идёт на эшафот. Но она всегда умела себя преподносить, сейчас тоже расправила плечи. Глеб Сергеевич присел за учительский стол и повернулся к ней, а я рассматривала его. Маринка что-то отвечала, а я всё думала, как быть? Скоро выпускной, и что тогда? Наши дороги разойдутся, у него будут новые ученики и… ученицы. Сколько раз за два года я повторяла себе, что не должна любить его?! Когда он пришёл преподавать в нашу школу, девчонки с ума посходили. И я вместе с ними.

Нет, я, пожалуй, сильнее всех.

– Березовская, – он посмотрел на меня. – Продолжишь?

У меня вспыхнули щёки. Я даже не слышала, на чём закончила Маринка. Она шла между партами, как модель по подиуму, и стук её каблуков звучал подобно метроному. Взгляд зацепился за пятно на её юбке, щёки покраснели сильнее, и я встала.

В момент, когда я подошла к доске, мобильный Глеба завибрировал. Он кинул взгляд на дисплей и нахмурился.

– Прошу прощения, – бросил он и, взяв телефон, вышел из класса. Я уловила запах его одеколона. Голова закружилась, и я готова была, будто заворожённая, идти за ним. Куда? Да хоть куда! Внимание привлекла Маринка. Она махала рукой, словно пыталась вывести меня из ступора.

– У тебя вид, как будто ты в лужу села, – громко шепнула она. – Я закончила на экологии Европы. Пути их решения… – она перевернула страницу учебника и начала быстро перечислять нужные ответы.

Я всё знала и без неё. И растерянность моя не имела никакого отношения к географии. Мои личные проблемы были, конечно, не так глобальны, и всё же конкретно для меня они представлялись необъятными.

Из-за двери звучал голос Глеба. Густой и твёрдый. Разговор закончился быстро, и он вернулся в класс. Снова извинился.

– Продолжим.

– Задержись, Березовская, – остановил меня Глеб Сергеевич, когда я, собравшись, уже хотела выйти.

Маринка бросила, что ждёт меня в коридоре. Но напоследок глянула на Бернева и улыбнулась. Он и не подал вида, что заметил это. Я нервно потеребила брелок, подвешенный к лямке сумки, и подошла к учительскому столу. Взгляд Глеба был пристальным и изучающим.

– Зачем ты решила сдавать географию? – спросил он вдруг. – Тебе не нравится этот предмет.

– Почему?

– Потому что не нравится.

Он опёрся о стол. Слегка прищурился. Волосы у него были чёрные, глаза – тёмно-зелёные. Я снова уловила запах одеколона и, не в силах смотреть прямо, уставилась на первую парту, за которой сидела красавица и отличница Машка Макарова. Ей-то он такие вопросы не задавал, понятное дело!

– Ладно, – так и не дождавшись от меня ответа, сказал он. – Можешь идти.

– Я хорошо знаю географию, – будто в оправдание, промямлила я. – Уж получше многих.

– Да.

Он как всегда был отстранённым и немногословным. Я ждала, что он скажет ещё что-нибудь: по поводу дополнительных занятий, подготовки к экзаменам или что-то такое, но он только рассматривал меня. Каждый нерв натянулся, казалось, что он видит меня насквозь. И как сердце у меня стучит рядом с ним, слышит.

Маринки видно не было, оно и к лучшему. Я спустилась в раздевалку и, наскоро одевшись, вылетела из школы. Весна была странная: солнечная и ветренная. Холод пробрался под тонкую куртку, купленный на отложенные деньги шарф не спасал. Рано я сняла зимнее пальто, но… Глеб жил неподалёку от меня, и я часто встречала его по дороге в школу. Несколько раз мы даже шли вместе, поэтому куртка была оправдана. Другое дело, что плевать он хотел! Не интересна мне география! Можно подумать, она другим интересна!

– Ась, стой.

Я остановилась у школьных ворот и подождала Ерёмина. Он был выше меня на голову и старше на год – самый старший в нашем классе. Слегка сутулый, вечно взъерошенный, с висящим на плечах пустым рюкзаком. Из тех, кто ничего не знает, но как-то выезжает раз за разом.

– Что? – с нетерпеливостью спросила я. – Если ты по поводу проекта…

– Не по поводу. Ты чего делаешь сейчас?

– Ну… В каком смысле?

– В прямом. Пойдём прогуляемся?

Я так и приоткрыла рот.

– Я… Зачем?

– Просто так.

– Ты меня на свидание зовёшь, что ли?

Он поджал губы. На его скулах появились желваки. Мне стало неловко, я посмотрела в сторону и увидела Глеба Сергеевича. Мишка ждал. Глеб поравнялся с нами.

– До свидания, Глеб Сергеевич, – выдохнула я.

– Пока, Березовская, – ответил он, едва посмотрев на меня.

– Миш, я…

– Понял, – с раздражением сказал Ерёмин. – Навязываться не стану, не волнуйся.

– Да я…

Он меня слушать не стал – вышел за ворота вслед за Глебом. Я медленно побрела дальше, безотчётно ища взглядом фигуру учителя. Увидела его, садящегося в подъехавшую иномарку, и встала. Надо что-то сделать! Может, помаду купить, чтобы он наконец меня заметил?! Машина мигнула фарами и, проехав немного, остановилась рядом. Дверца открылась. На водительском сиденье была женщина. Я не могла разглядеть её, только лежащую на руле руку – тонкую, с длинными пальцами.

Глеб протянул мне листок.

– Это список сайтов для подготовки. Будет полезно на них заглянуть.

Я не успела даже спасибо сказать – дверь захлопнулась, машина поехала дальше. Внутри всё переворачивалось, грудь ныла, а я будто видела женскую руку.

– Ты что застыла? – спросила меня непонятно откуда взявшаяся Маринка. – Ого, тачка какая. Кого в наш колхоз занесло?

Я промолчала. Ветер поднял пыль и мусор, солнце резко скрылось, и всё стало серым.

– Марин, я домой. Мама… В общем, пойду я, – сказала быстро и пошла в сторону дома. На душе было тревожно, в горле стоял горький ком. И что мне сделать, чтобы он понял – я уже большая девочка, и разница у нас всего восемь лет. Пройдёт несколько месяцев, и я перестану быть его ученицей, и да, не нужна мне его география – мне он нужен, я люблю его.

Глава 2

– Ну а что? В первую очередь он – мужик.

– А он такой холодный… – донеслось до меня распевчатое. – Думаешь, стоит попробовать? Глебушка у нас скала.

– Вода камень точит, – парировала Марина.

Я поняла, что это она, не сразу, только когда увидела её короткое пальто. Яркое, оно выделялось на фоне грязного снега. Вместе с ней стояла Юлька Кучера – длинноногая фифа из параллельного. Увидев меня, она выбросила что-то в мусорку. Подойдя, я уловила запах сигарет. Ну понятно, как будто я стучать на неё стану. Ресницы её были густо накрашены, высокие сапоги на каблуках подчёркивали длинные ноги.

– О чём говорили? – спросила я, подойдя.

– Да так…

– Юлька решила нашего Глебушку взять напором.

Юля состроила недовольную гримасу. Взгляд её так и говорил: «Что ты при ней?». Марина вытащила из сумки звонящий телефон и убрала обратно.

– Мама, – пояснила она. – У меня репетитор через пятнадцать минут. Решила, видимо, напомнить.

В руках у неё был пакет из продуктового. Из магазина, возле которого мы стояли, вышла пожилая женщина и, строго глянув, пошла дальше. Я пребывала в замешательстве.

– Я думала, ты с Пашей встречаешься.

Юля фыркнула. За прошедшие две недели стало только холоднее – начавшаяся было весна свернула в сторону, опять выпал снег, а солнце перестало показываться от слова «совсем». Юля спрятала ладони в карманах короткой куртки.

– При чём тут Паша? Паша к Глебу отношения не имеет.

Моё замешательство стало сильнее.

– Но…

Она фыркнула.

– Я пойду, Рин, – бросила она. – Потом созвонимся. Или, хочешь, приходи вечером. Моя на сутках, а Пашка… В общем, приходи.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла к домам. Её юбка едва прикрывала пятую точку, а платиновые волосы казались почти белыми.

– Смешная ты, – улыбнулась Марина. – Ты что, правда думаешь, что у Юльки с Пашкой любовь до гроба? Да нафига он ей? А такой мужик, как Глеб… – она закатила глаза. – Слушай, тебе бы тоже кого-нибудь найти. Что у тебя с Мишкой?

– А что у меня с Мишкой? Что у меня с ним должно быть?

– Ну он подкатывал как-то ко мне, спрашивал про тебя – есть у тебя кто или нет. Так поняла, он решил взять тебя в оборот. Давай, Ась, – она толкнула меня локтём. – Или так и будешь ходить нецелованная?

Ответить я не успела – у неё опять зазвонил телефон.

– Да, мам, я иду… Очередь была… Да знаю я…