Шестьсот крон в месяц. Он проглотил капсулы, поднял одеяло и посмотрел на женщину. Она лежала на боку, обнаженное бедро в каких-нибудь десяти сантиметрах от него. Рубен встретил ее возле старого питейного заведения на Стуреплан, куда с некоторых пор снова стал захаживать. Подцепить женщину в зале не получилось, зато повезло снаружи. Он всего лишь спросил, нравится ли ей его форма – мятая и давно требующая чистки. Тем не менее сработало.

Рубен положил ладонь на гладкое бедро, ощутил живое тепло. Он почти не сомневался, что ее зовут Эмми… Или все-таки Эмили? Определенно что-то на «Э».

Он продолжать ласкать ее, и женщина придвинулось ближе. Юлия подождет, Аманда пусть говорит что хочет. Жизнь коротка, смерть внезапна. На что недвусмысленно намекнул Педер сегодня ночью.

Винсент уединился у себя в кабинете. Он забыл, когда прикасался к книгам, и полка за его спиной давно выполняла скорее роль выставочного стеллажа. А именно с тех пор, как два года назад участие мастера-менталиста в раскрытии тройного убийства стало достоянием широкой общественности и восторженные поклонники буквально завалили его головоломками, загадками и ребусами, требующими решения. Как будто щелкать подобные орешки было для него чем-то само собой разумеющимся или самым захватывающим развлечением, какие только он знал.

Притом что широкая общественность даже не догадывалась, чего стоило Винсенту участие в расследовании и насколько он тогда был близок к смерти, в подобной установке была доля правды. Винсент действительно любил разгадывать загадки, когда имел на это время.

Большинство были совсем простые. Самый распространенный вариант – что-то вроде объяснения в любви или выражения признательности на листке бумаги, разорванном на множество частей. Но попадались и более амбициозные корреспонденты. Один из них, так и не открывший своего имени, присылал самые замысловатые задачи, с какими только приходилось сталкиваться Винсенту. Вряд ли он придумывал их сам. Скорее, собирал по всему миру. Но анонимный затейник знал свое дело. Его отправления сопровождались рукописными посланиями, иногда закодированными или шифрованными, по которым Винсент его и узнавал.

Но сейчас внимание менталиста было приковано к другой головоломке, занимавшей участок стены над его столом. Нечто подобное он видел в квартире Мины, когда они работали вместе, – коллаж из улик, подсказок и путеводных нитей. Ментальная карта следственного материала, позволяющая охватить его одним взглядом, что иногда действительно облегчало поиск скрытых закономерностей и могло натолкнуть на новую идею.

Но коллаж Винсента состоял не из фотографий и заметок, а из вполне материальных объектов, распределенных по временной шкале и снабженных закрепленными скотчем листочками с комментариями.

Именно поэтому Винсент и не хотел впускать в кабинет никого из членов семьи. В лучшем случае они бы решили, что он сошел с ума. В худшем – поняли бы, что означает временная шкала на самом деле.

Самому же Винсенту было ясно одно: кто-то желает ему зла.

Враг? Таинственный мститель? Он не хотел думать об этом человеке в таком ключе. Все было гораздо хуже. Потому что каждый раз, когда он получал очередное письмо, в нем оживала Тень. Как будто она вообще больше не жила внутри, а проявлялась в реальном мире и преследовала его.

Тень, вот что это было. Тень передает очертания того, кто ее отбрасывает, иногда несколько искаженными. И тот, кто присылал Винсенту это, был хорошо осведомлен о его страхах. Как будто сам был кошмарной версией Винсента.

Винсент кивнул. Да, «тень», пожалуй, подходящее слово.

В крайнем левом углу временной шкалы была старая заламинированная статья из «Халландс нюхетер» с детской фотографией Винсента и маячившим на заднем плане иллюзионистским ящиком, в котором умерла его мать.

Волшебство закончилось трагедией.

Невозможно сосчитать, сколько раз Винсент перечитал этот заголовок.

Два с половиной года тому назад кто-то отправил эту газетную вырезку по почте Рубену. В результате Винсент стал главным подозреваемым в расследовании убийств Тувы, Агнес и Боббана. За убийствами, как выяснилось впоследствии, стояла его сестра. Долгое время Винсент считал, что она и отправила статью Рубену. Он ошибался. Так или иначе, статья подняла со дна далекого прошлого его главную тайну. Ту самую, о которой Винсент даже не осмеливался вспоминать. Полиции стоило немалых усилий, чтобы это не просочилось в СМИ.

Под статьей приклеены скрепленные скотчем картонные фигурки в форме деталей из тетриса. Кто-то регулярно посылал такие Винсенту после смерти сестры. Винсент сумел склеить кусочки картона так, что пустоты между ними образовывали понятное ему слово – «Виновен». Поначалу Винсент решил, что головоломки присылала Нова, чтобы отвлечь его от событий в «Эпикуре».

Нова, сделавшая боль основой своей жизненной философии и сама страдавшая от нее. Эта история чуть не стоила жизни Натали, дочери Мины. Но, встретившись с Новой накануне ее смерти, Винсент понял, что кусочки тетриса посылал тот же, кто отправил статью Рубену.

Его Тень.

Рядом со склеенными кусочками головоломки была закреплена рождественская открытка, прилагавшаяся к последней партии тетриса и тоже содержавшая тревожное послание, которое Винсент так и не смог разгадать за четыре месяца, прошедшие со дня ее получения.

Ты точно ничему не научишься. Я больше не могу ждать. Тебе некого винить, кроме себя самого. Ты мог выбрать другой путь, но предпочел этот. Вот мы и подошли к твоей омеге, началу твоего конца.

P. S. Если тебе интересно, почему ты читаешь это именно сейчас, вспомни, что омега – двадцать четвертая буква греческого алфавита. Если двадцать четыре разделить на два – ты и я, – получится двенадцать. 24.12, то есть сочельник.

Так что заранее поздравляю тебя с Рождеством.

Получив послание об омеге, его предполагаемом конце, Винсент первым делом принялся за поиски альфы. И нашел ее сразу, все в той же газетной статье, на фотографии. Тень обвела карандашом контуры ящика, так что линии образовали букву А. Что можно было считать аналогом греческой альфы.

То есть то, что должно было скоро закончиться, началось там, в Квибилле.

В то время, когда погибла его мать, а сам он из Винсента Бомана стал Винсентом Вальдером.

Но головоломками Тень не ограничилась. Винсент стал получать подарки – рождественские, хотя до Рождества было далеко. Первый пришел прошлым летом, сразу по окончании расследования по делу «Эпикуры». В посылке была виниловая пластинка неизвестной ему рэп-группы Renegades c песней под названием «Альфа и Омега».

Обложку пластинки Винсент закрепил на стене справа от газетной статьи, клеем по четырем углам. Ниже был листок с информацией о пластинке. Запись сделана в 1987 году на Collaid Records, пластинка вышла с красной этикеткой на обложке. В тексте песни Винсент не обнаружил ничего интересного.

Но в следующем месяце, в сентябре¸ он получил новую посылку с дисками. На этот раз альбом Led Zeppelin под названием Alpha&Omega.

Редкая вещь. Концертный бутлег из четырех пластинок, достать практически невозможно. Винсент вынул диски и приклеил коробку на стену.

Кроме названия, с августовской пластинкой этот альбом роднил год выпуска – тоже 1987.

Винсент прекрасно понимал, что значат эти цифры. Его сестра Яне напомнила ему об этой дате в одной из своих шарад, которая в конце концов вывела Винсента на страницу 873 книги о животных Мексики. Восьмое июля, три часа пополудни. Винсенту было семь лет, и он развлекал карточными фокусами сестру и маму на разложенном в саду одеяле.

87 – восьмое июля.

День рождения мамы.

Опять.

Справа от коробки от дисков висел октябрьский подарок. Игрушечная машинка, точнее, модель автомобиля немецкой военной полиции марки «Опель Омега». На этот раз обошлось без альфы. Но эта модель лего начала продаваться в 1987 году. И конечно, была выполнена в масштабе 1:87, в сравнении с размерами настоящей машины.

Мать.

Ящик для фокусов.

Иллюзионистский трюк.

Виновен.

К ноябрю неизвестный даритель, похоже, полностью оставил контекст «альфа – омега» и прислал Винсенту детскую модель инвентаря для известного иллюзионистского трюка.

«Великий Гудини», набор для начинающего иллюзиониста.

На этот раз гуглить не пришлось, сам подарок предоставлял достаточно информации.

Гарри Гудини прославился тем, что умел выбираться из наполненного водой резервуара, вроде того, в котором чуть не погибли Мина и Винсент на норковой ферме Яне и Кеннета. Здесь, конечно, не обошлось без намека на ящик, который так и не смогла открыть мать Винсента.

Еще не успев перевернуть коробку, Винсент знал год выпуска детского набора – 1987. Он не ошибся.

Больше посылок Винсент не получал и не особенно их ждал, потому что дата, указанная в письме полгода назад, приближалась.

Омега… двадцать четвертая буква греческого алфавита… Если двадцать четыре разделить на два – ты и я, – будет 12. 24.12 – сочельник.

Заранее поздравляю тебя с Рождеством.

Сегодня восемнадцатое. До сочельника шесть дней. На что бы ни намекал этот человек, осталось чуть меньше недели. До его омеги. И Винсент все еще не понимал, что это значит.

Но посмотрел на закрепленные на стене подарки.

Collaid Records. Специалист по сектам, которая как-то консультировала их с Миной, говорила, что сектанты из Джонстауна совершили коллективное самоубийство, выпив отравленный виноградный сок марки Koll-Aid.

Как это похоже на то, что сделали подопечные Новы в «Остра Реал».

Плюс пластинки и пиратские записи, которые невозможно достать. Рэп – не его стиль, но кто-то знал, что Винсент коллекционирует винил.

Полицейская машина. Здесь может быть намек на Мину.

Наконец, набор для начинающего иллюзиониста. Тень знает, что в детстве Винсент любил фокусы, а взрослым едва не утонул в резервуаре Гудини вместе с Миной.

Привязки очевидны. Кто бы ни стоял за этим, он не только в курсе биографии Винсента, но и осведомлен о его сотрудничестве с полицией. Причем в деталях, которые не освещались в СМИ.

Как ни крути, обо всем этом нужно переговорить с Миной. Это следовало сделать давно, но что-то удержало Винсента от такого естественного в сложившейся ситуации шага.

Словно едва слышный внутренний голос шептал, что, возможно, Винсент заслужил то, что получит. Что Тень права и он все-таки виновен.

Вопрос, в чем.

– Как дела в туннеле?

Сочувственный тон ассистента Мильды Локи поначалу не понравился Мине, но потом она пожала плечами. Коллеги знают о ее особенностях, с этим нужно смириться.

– Я умею преодолевать страх, когда нужно работать, – коротко ответила она.

Локи как будто понял.

– Нам тоже приходится это делать, – кивнул он. – Дистанцироваться, не настолько, чтобы забыть, что на столе человек. Но достаточно, чтобы иметь возможность делать что нужно и не поддаваться лишним эмоциям.

– Именно так, – улыбнулась Мина.

Это был самый длинный из ее диалогов с молчаливым ассистентом Мильды.

– Она скоро будет, – продолжил Локи извиняющимся тоном, раскладывая на столе инструменты. – Я слышал, как Мильда говорила по телефону со своим бывшим.

– Ничего страшного, я подожду.

Мина, как зачарованная, не спускала глаз с его длинных, изящных пальцев, с невероятной точностью сортирующих тончайшие стальные инструменты на подносе.

Тишина отдавалась эхом в стерильной белой комнате, и Мина отчаянно искала повод ее нарушить.

– Что думаешь насчет карьеры? – спросила она. – Следующая ступенька – врач судебно-медицинской экспертизы?

И тут же выругалась про себя. Она разговаривала с Локи, как будто он был подросток… в лучшем случае студент.

Быстрая улыбка промелькнула на лице Локи, когда он осторожно положил скальпель.

– Да, так оно обычно бывает.

Мина с восхищением отметила, что ему удается совершенно бесшумно перекладывать металлические инструменты на металлическом подносе.