– Но есть кое-что, что несколько затрудняет мой карьерный рост, – продолжал Локи. – Дело в том, что я всем доволен.

Как редко ей приходилось слышать это слово – доволен.

– Со мной все в порядке, – продолжал Локи. – Любое изменение только нарушит равновесие. Я получаю удовольствие от своей работы и не стремлюсь к повышению статуса, как и зарплаты. После получения наследства я хорошо обеспечен. Богатый ассистент судмедэксперта. Похоже, это редкость, отсюда сплетни. Но у меня есть все, чего я хочу от жизни. Нас, довольных, слишком мало, и это нужно ценить. Амбиции могут все разрушить.

Мина не отвечала. Она была занята тем, что обдумывала, что только что сказал Локи. А сказал он много, причем такими длинными, высокопарными словами, какие она обычно не могла воспринимать всерьез. Тем не менее это был один из самых мудрых монологов, какие ей приходилось когда-либо слышать. И слова Локи заставили Мину задуматься, насколько сама она довольна жизнью.

– Кости на редкость хороши.

Локи откровенно любовался скелетом. Мина подыскивала подходящий ответ, но безуспешно. Тем временем он продолжал, указывая на ноги:

– Взгляните, они абсолютно чистые. Никаких мягких тканей, ничего. Ни малейшего следа от кожи и мышц. Чрезвычайно необычно и… страшновато даже.

– Привет! Извините за опоздание, кое с чем пришлось срочно разбираться. Но теперь я здесь! Слышала, у тебя какая-то версия насчет человека из туннеля? Быстро вы его…

Мильда вошла в прозекторскую и заняла место Локи у столика с инструментами. Сам Локи как-то незаметно исчез. Мина показала на кости, разложенные на металлических носилках:

– Вот. Трещина в берцовой кости. Один высокопоставленный тип, Юн Лангсет, пару лет назад совершил широко разрекламированное восхождение на Эверест. Упал и сломал ногу. Вот уже четыре месяца, как он пропал.

Мильда кивнула:

– Да, помню эту историю. Кажется, погиб шерпа^[5], который помогал ему спуститься с горы? Было много разговоров на эту тему.

– Именно так. Журналисты напомнили об этом, когда писали о его исчезновении. Поэтому я первым делом и подумала о нем, как только увидела эту трещину еще в туннеле. Но, может, и зря. Многие ломают ноги. Стоит ли вообще начинать с этого?

Мильда мотнула головой:

– Я тебя поняла. Начну с судебного стоматолога, который отснимет зубы. Ну а потом попробуем сличить с его стоматологической картой. А пока я осмотрю кости, может, обнаружу еще что-нибудь интересное.

– Звучит неплохо, – подхватила Мина. – Если что, ты знаешь, где меня найти.

– А ты меня.

Мильда улыбнулась одними губами. Глаза оставались серьезными.

Она выглядела усталой, но Мина воздержалась от расспросов. Прежде чем закрыть дверь, успела увидеть, как Мильда на несколько секунд тяжело прислонилась к носилкам. И только после этого потянулась за парой пластиковых перчаток.

Сара Темерик подняла глаза от ноутбука. Перед ней стояла ее коллега из оперативного отдела Тереза. До отъезда в США Сара была ее начальницей. Теперь они работали в разных подразделениях, но из сотрудников отдела Сара по-прежнему больше всех доверяла Терезе.

– Что ты знаешь об аммиачной селитре? – спросила Тереза, не потрудившись даже поздороваться.

Сара удивленно моргнула:

– Э-э-э… это что-то вроде соли. – И вытянула руки, которые затекли от долгой работы на ноутбуке. – Используется в удобрениях, потому что в ней много азота. Интересно, что при нагревании аммиачная селитра выделяет закись азота, так называемый веселящий газ. Но при использовании в сельском хозяйстве нитраты обычно разбавляют другими веществами. В концентрированном виде они взрывоопасны.

Сара замолчала. Она вдруг поняла, к чему клонит Тереза. Разумеется, сельское хозяйство интересует ее в последнюю очередь.

– Прости, – Сара вздохнула. – Я просто думала показать Закари и Лие какую-нибудь шведскую ферму, коль скоро они здесь. Отсюда ассоциации. Сельское хозяйство, я имею в виду. Но удобрения – это не по нашей специальности.

Сара закрыла крышку ноутбука и подперла подбородок руками. Ее бывший американский муж находил эту позу привлекательной. Он вообще за словом в карман не лез. Вот только так и не объяснил, почему отказался переезжать в Швецию.

– Нитрат аммония часто используется в самодельных бомбах, – продолжала Сара. – В сочетании с легковоспламеняющимися веществами он становится более взрывоопасным и наносит больший ущерб. Кроме того, это окислитель, а значит, даже если сам не взрывается, привносит в огонь дополнительный кислород, что делает пожар более масштабным и затрудняет тушение. Техническая аммиачная селитра тоже действует как взрывчатое вещество, хотя является чистым нитратным удобрением. Все правильно?

– Ходячая энциклопедия, – улыбнулась Тереза. – Теперь я вспомнила, почему ты была моим боссом.

– Что за вопросы, Тереза?

Тереза прикрыла дверь в кабинет Сары, прежде чем продолжить.

– Поступают сигналы от некоторых компаний, продающих свою продукцию фермерам в Сконе, – мягко сказала она. – То есть ты почти угадала со своими удобрениями. Они недосчитались именно аммиачной селитры. Кража. Общий объем пропаж – десять тонн. Этого более чем достаточно, чтобы мы, в оперативном отделе, навострили уши. Помнишь аварию со взрывом в Тяньцзине в 2015 году? Причиной стал нитрат аммония.

Сара хорошо это помнила. Видеозапись взрыва циркулировала в новостных каналах на удивление долго. Еще дольше – в Интернете.

– Но тогда взорвалось тонн восемьсот, насколько я помню, – сказала она. – А мы ищем… десять?

– Верно. Но взрыв в Китае произошел случайно. Нитрат не был специально подготовленным взрывчатым веществом. Тем не менее вспышку было видно из космоса.

Сара присвистнула.

– Около тысячи человек получили ранения или погибли, хотя все произошло в безлюдной части порта, – продолжала Тереза. – Надеюсь, я никогда не узнаю, какой эффект могут оказать десять тонн специально подготовленной взрывчатки в плотно заселенной местности. Например, в городе. По моей предварительной оценке, от города останется не так много.

– А не могли ее украсть по какой-то другой причине? – спросила Сара. – Что, непременно для бомбы?

– По другой причине? – задумчиво переспросила Тереза. – Мне трудно представить себе фермера, решившего таким способом сэкономить на удобрениях.

Сара нахмурилась и уставилась перед собой. Тереза права. Угрозы, предупреждения – дело обычное. Во всех городах Швеции, крупных и не очень, время от времени в полицию поступают звонки о готовящихся взрывах. В основном пустые запугивания. Но здесь явно что-то другое. Именно потому, что никаких звонков не поступало.

Если подозрения Терезы верны, кто-то готовит бомбу. Втайне, что еще хуже. Потому что в этом случае их намерения точно серьезны.

– Не на такой подарок к Рождеству я рассчитывала, – пробормотала Сара.

– Дареному коню в зубы не смотрят, – отозвалась Тереза. – Так как мы будем их искать?

Как и всегда в последнее время, в конференц-зале у всех возникло странное ощущение, будто чего-то или кого-то не хватает. Кресло Педера до сих пор стояло не занятое. Как постоянное напоминание о том, кого и что они потеряли.

Юлия внимательно наблюдала за коллегами, пока они один за другим входили в зал. Только на Адама смотреть избегала. Прошлым летом, после гибели Педера, она заставила всех, включая себя, пройти курс кризисной терапии. С весьма сомнительным результатом. Юлии, так или иначе, это не помогло ни капельки. Горе до сих пор лежало в желудке твердым, нерастворимым комом, который после терапии не стал ни тяжелее, ни легче.

На ней, как на руководителе группы, лежала львиная доля ответственности. Иерархия и распределение ответственности в полиции четкие, как нигде. Юлия провела немало бессонных ночей, прокручивая последовательность событий. День за днем в размышлениях о том, где она допустила промашку и что можно и нужно было сделать, чтобы предотвратить то, что произошло. Но, как ни крутила и ни вертела, каждый раз приходила к выводу, что в данном случае от нее ничего не зависело.

Внутреннее полицейское расследование привело к тем же результатам. Легче от этого не стало.

Юлия выпрямилась и откашлялась, обращая на себя внимание коллег.

– Ну, вот мы и в сборе, – сказала она и подошла к доске. – Начну с того, что мы сами пока не знаем, что расследуем. Скорее всего, не более чем случай нарушения общественного спокойствия. Неизвестно, стоит ли за этим убийство. То есть работаем без предубеждений, договорились?

Боссе подошел и сел у ее ног. Умоляюще посмотрел на Юлию, и та с легкой улыбкой достала из кармана собачье лакомство. У них с Боссе было соглашение на этот счет.

Проглотив «конфетку» и повинуясь неумолимому жесту Юлии, пес поплелся к Кристеру и лег у его ног.

Юлия посерьезнела и показала на доску, где висела фотография с подписанным под ней именем.

– Юн Лангсет, – сказала она. – Пропал без вести десятого августа, то есть четыре месяца и восемь дней назад. Сорок один год, генеральный директор и совладелец инвестиционной компании «Конфидо», женат, трое детей. СМИ раздули шумиху вокруг его исчезновения, связав это с расследованием предполагаемой незаконной деятельности «Конфидо».

– Чертовы хапуги, – проворчал Кристер и почесал у Боссе за ухом. – Весь их бизнес – обобрать честных пенсионеров и скрыться за границей.

– Оставь свое личное мнение при себе, Кристер, – наставительно заметила Юлия и скрестила на груди руки.

Она все еще избегала смотреть на Адама. Опасаясь выдать взглядом, что еще пару часов назад его обнаженное тело было на ней, в ней. Каждый раз ей казалось, что и влечение, и вина прописываются на лице заглавными буквами. Адам уверял, что это не так. Что со стороны Юлия выглядит такой же холодной и невозмутимой, как обычно. Если он и был прав, то только до тех пор, пока они вместе не оказались в одной комнате с Винсентом Вальдером и его сверхъестественной способностью читать людей.

– Юн Лангсет не выезжал за границу, – продолжала она. – Мы получили подтверждение, что скелет в метро принадлежит ему. Хорошая работа, Мина. Переломы бедренной кости в точности соответствуют рентгеновским снимкам после несчастного случая на Эвересте. Равно как и зубы найденного черепа – стоматологической карте Лангсета. Это информация от Мильды.

– Ассистент Мильды Локи сделал одно интересное наблюдение, – сказала Мина. – Насчет того, что кости необыкновенно чистые. Вопрос, имеет ли это какое-то отношение к месту, где они были найдены. Могли ли крысы очистить их до такой степени?

– В таком случае должны остаться следы зубов, – заметила Юлия. – Я ничего об этом не слышала.

– Как ты бродила по этим грязным туннелями, Мина? – рассмеялся Рубен.

Мина сердито оглянулась на коллегу, но он продолжил:

– Кстати, ты там не видела крыс? Слышал, что те, что внизу, очень крупные. – Рубен с серьезным видом отмерил руками около десяти сантиметров. – Примерно столько… я имею в виду расстояние между глазами.

– Я думала, ты показываешь размер члена, – невозмутимо отозвалась Мина.

От неожиданности Кристер подавился кофе и громко фыркнул:

– Ой!

Юлия вздохнула:

– Фокус, коллеги! – И прищурилась на Рубена и Мину. – Вы двое отправляетесь к вдове Юна Лангсета. Кристер, как всегда, роется в архивах. Адам, ты беседуешь с полицейскими, занимающимися «Конфидо». Педер, ты…

Юлия замолчала. Боже, что она такое говорит? Слезы навернулись на глаза, и она быстро повернулась спиной к группе. Поздно, они, конечно, все видели. Зал провалился в оглушительную тишину. Юлия сглотнула, стараясь не смотреть на пустой стул.

– Все, идите, – тихо сказала она.

Когда коллеги вышли в коридор, Юлия подошла к пустому стулу и положила руку на спинку. Она до сих пор видела его перед собой – вечно полусонного от усталости после рождения тройни. И при этом такого счастливого и внимательного.