Лёд и сахар (страница 12)
– Тогда предлагаю попробовать! – я передаю ему чайную ложку.
Пока Леон дегустировал, я рассказывала про состав, делала отсылки к конкретным рецептам или культурам, которые вдохновили меня соединить определённые продукты вместе. Леон слушал, оставил несколько комментариев о том, как можно улучшить вкус, отобрал десерты, которые хотел бы видеть у себя в ресторане, и попросил подумать над заменой одного – он показался ему не самым интересным и немного заурядным.
Я внимательно выслушала и записала все замечания, и уже к концу дегустации было понятно – я новый кондитер «Savor».
***
Домой я вернулась около пяти часов вечера. Антон встретил меня угрюмым лицом и абсолютно отстранённым настроением.
Да что снова не так? То он шутит, рвётся мне помочь, называет себя моим другом, то снова превращается в токсичного босса, которого всё бесит. Вот и сейчас на мою радостную новость о том, что собеседование прошло успешно, он только закатил глаза и фыркнул: «Ну конечно, другого исхода я и не ожидал».
Если он так уверен в моём таланте, то почему говорит это так пренебрежительно?
Я решаю не лезть к нему, не уточнять, что с ним происходит. Могу только сделать вывод, что Соколов – очень непростой человек с чертами биполярного расстройства. Видимо, я его чем-то раздражаю. Что ж, это взаимно. И поэтому ничуть не расстроилась, когда он заявил, что сегодня они с Марком не будут ужинать дома и я могу быть свободна.
Покорно приняв команду «гулять», я пошла работать. Потому что отдых мне может только сниться, пока я не получу визу, не накоплю нужную сумму денег и навсегда не покину эту страну.
***
– Папа, пожалуйста, хватит!
– Чтобы я больше не видел этих помоев в своём доме!
– Прошу, не надо! Я пыталась сделать этот крем несколько раз, умоляю… Я хочу стать кондитером!
– Тебе одна дорога – на панель!
Удар по лицу. Пронизывающий болью захват волос. Крыльцо. Разбитая плитка с каплями алой крови. Оглушительный грохот закрывающейся двери.
Если он меня однажды не убьёт, я сделаю это сама.
***
Шесть утра. Ранний подъём для меня никогда не был проблемой, скорее спасением. С самого детства я вставала рано, так как в эти часы не было угрозы нарваться на недовольного пьяного отца – обычно он спал до одиннадцати. Сейчас встать не свет ни заря значит для меня оборвать кошмары, которые я вижу во снах время от времени. Дерьмо случается, но, к сожалению, в моей жизни его было слишком много, чтобы выжечь их из своих воспоминания до основания.
Выхожу на кухню и вижу Антона. Он удостоил меня лишь бурчанием, в котором я едва различила «Доброе утро». За завтраком мы почти не разговаривали – Соколов уткнулся в телефон и предпочёл сделать вид, что вообще меня не видит. Меня это более чем устроило, я тоже не горела желанием вытанцовывать перед ним и выяснять, что не так.
Не нравится, как я готовлю – пусть скажет об этом прямо. А если это просто его воспитание, то плевать, переживу!
Через час после Соколова встал Марк, которого ждала сегодня выездная игра с ночёвкой в другом городе, и ему нужно было приготовить не только завтрак, но и собрать еду в дорогу. Этот мальчик мастерски нивелировал всё неприятное после общения с его отцом. Я обожала Марка и, честно говоря, могла готовить для него бесплатно – настолько искренне наслаждалась нашими весёлыми кулинарными мастер-классами.
Проводив мальчика, я принимаюсь за готовку – сегодня мне предстоит сделать пару заготовок и написать инструкцию своему боссу, что и как разогревать. Завтра я вместе с подругой еду в Монреаль. Она живёт там, но сейчас остановилась у родителей в Торонто и предложила мне переночевать у неё, чтобы не тратить время на утреннюю дорогу и, как в старые добрые времена, поесть мороженого, обсудить последние новости. Слава Богу, я согласовала это с Соколовым ещё пару дней назад, когда он был в хорошем настроении, разговаривал со мной и не вёл себя как мудак.
Ближе к восьми вечера я наконец закончила с меню для своих хоккеистов и, собрав всё необходимое, стояла перед зеркалом, укрощая непослушные локоны.
– Так, ну вроде всё… – осматриваю квартиру, мысленно проверяя, везде ли выключила свет и прочие приборы. – Пора… – хватаю связку и уже хочу выпорхнуть за порог, как что-то больно впивается в ладонь. Рога! Оленьи рога!
Это же брелок Антона…
Соколов забыл ключи, Марк на выездной игре, если я сейчас уйду, он может не попасть домой! Даже то, что его знают консьержи, не решает проблему с доступом в собственное жильё.
Я достаю телефон и нехотя звоню своему несносному боссу.
Глава 14. Слова не важны
Антон.
Играем против Флориды, и чтобы не потерять последний шанс на выход в плей-офф, нам нужна победа любой ценой. «Тампа-Бэй Лайтнинг» – один из самых грозных соперников в лиге, и прямо сейчас эти ребята – настоящие акулы, уже почуявшие кровь и готовые разорвать нас на кусочки. Турнирная таблица превратилась в минное поле: команды идут ноздря в ноздрю с одинаковым количеством очков, и любая осечка может мгновенно выбросить нас с проходного шестого места на обочину.
Поэтому сегодня мы либо выгрызем победу зубами, либо все дружно сбежим в тибетский монастырь, чтобы больше никогда не попадаться на глаза ни тренеру, ни разъярённым фанатам.
– Соколов! – голос Мэтта прорезает напряжённую атмосферу, заставляя меня обернуться. – Нам понадобится твой трюк, что ты выкинул на последней тренировке.
Я усмехаюсь, прекрасно понимая, о чём речь. Под «трюком» Мэтт подразумевает игру, где я закинул несколько шайб подряд в ворота Адамса.
– Мне нужно снова надрать задницу нашему капитану? – с ироничной усмешкой уточняю я.
– Если тебе это поможет, то просто представь, что под каждой маской соперника скрывается Картер, и напихай им шайб побольше! – Мэтт заржал и дружески похлопал меня по спине.
– Главное, не перепутай, кому пихать, а кому пас отдавать, – к нашей компании подтягивается сам Адамс.
Я разворачиваюсь к нему всем корпусом и, сорвав перчатку с руки, резко выбрасываю ладонь вперёд.
– Предлагаю перемирие!
Картер замирает, словно громом поражённый, не понимая, с чего это я вдруг заговорил о мире.
– Я с тобой не ссорился, – фыркает наш капитан.
– Ты меня на дух не переносишь, имеешь личные счёты, плюс ко всему я бывший твоей невесты. Мы не ссорились, ты просто считаешь меня конченым ублюдком и готов придушить при первой же возможности. – Я делаю небольшую паузу, давая словам дойти до него. – Но сейчас нам нужно стать командой и вытащить клуб из той задницы, куда мы его загнали. Поэтому предлагаю перемирие на одну игру. Оставим всё личное за пределами льда, устроим этим флоридским пижонам настоящий ад, а после можем продолжить друг друга ненавидеть. Идёт?
Адамс сверлит меня недоверчивым взглядом, оценивая протянутую руку. Проходит несколько томительных секунд, прежде чем он срывает свою перчатку и крепко пожимает мою ладонь.
– Покажем, что такое северный хоккей!
– Обязательно, капитан! – отвечаю на железное рукопожатие.
Картер ещё раз одобрительно кивает, затем поворачивается ко всей команде и выкрикивает боевой клич:
– Играем первым номером! Задавим с первых секунд!
Парни подхватывают инициативу, начинают реветь и клокотать клюшками. На лёд мы выходим единой стаей, заряженной только на победу.
Игра началась, но уже на третьей минуте «Тампа-Бэй» открыла счёт, проведя образцовую комбинацию через весь каток. Их нападающий, обыграв Стивенса на входе в зону, пробил точно в девятку и заставил меня вспомнить весь словарь русского и английского мата.
Купер, получив передачу от Слоуна, сравнял счёт мощным броском с неудобной позиции. Трибуны взорвались ликованием, вселяя в нас новые силы.
Радость оказалась недолгой. Уже к концу первого периода флоридцы снова вышли вперёд, воспользовавшись нашей ошибкой в обороне – 1:2. Я проклинал себя за неточную передачу, которая привела к этому голу.
Второй период превратился в настоящую мясорубку. Команды рубились, не жалея ни сил, ни здоровья. Каждый квадратный сантиметр льда превращался в поле битвы. На четырнадцатой минуте «Тампа-Бэй» увеличила преимущество до 1:3, забив после отскока от моей клюшки.
– Да, что б вас! – выругался я, направляясь за командой в раздевалку.
Тяжёлое дыхание, опущенные головы, горький привкус поражения во рту – всё что мы ощущаем сидя с опущенными головами на скамейках у своих шкафчиков.
– Так, девчонки! Это что за балет мы демонстрируем? – разрезает воздух голос Картера. – Мы чемпионы или как? Может, уже надерём задницы этим павлинам и пойдём праздновать? Ещё раз напоминаю: мы – север! Лёд – наша стихия! Флоридцы пусть на досках для сёрфинга развлекаются!
Его нелестные слова удивительным образом подбадривают команду – все вскакивают с мест и начинают реветь, выплёскивая накопившийся адреналин и здоровую злость. Впереди третий период, у нас ещё есть шанс всё исправить.
***
Атака за атакой мы методично разбираем их оборону. К середине периода счёт сравнивается, и болельщики ликуют, подбадривая нас на решающий штурм. Получив передачу в своей зоне, я начинаю стремительный выход, объезжая первого нападающего финтом корпуса, пролетаю мимо второго, используя его собственную инерцию против него. Центральная зона открывается передо мной, как взлётная полоса для самолёта, и, заметив, что вратарь слишком далеко выдвинулся вперёд, оставив верхний угол практически беззащитным, я решаюсь на бросок с дальней дистанции. Шайба, описав идеальную дугу, влетает в сетку ворот с таким свистом, что время словно замирает на мгновение, а затем… Оглушительный рев, финальная сирена и мощный толчок, который сбивает меня с ног. Я валюсь на лед, а на меня наваливается ещё куча хоккеистов, обезумевших от радости. Мы выиграли эту игру, но, если эти кабаны сейчас же не слезут с меня, я рискую задохнуться, так и не вкусив триумф победы.