Эдит Ева Эгер: Балерина из Аушвица

Оригинальное название:

The Ballerina of Auschwitz: Young Adult Edition of The Choice

На русском языке публикуется впервые

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Text © 2017, 2024 by Dr. Edith Eger

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «МИФ», 2025

⁂

Полезное чтение для тех, кто вступает во взрослую жизнь

Я хочу поблагодарить своего внука Джордана Энгла за то, что он не дал мне отступиться от желания написать книгу для юной аудитории, направлял и сопровождал работу по ее изданию, а также за то, что поддерживает меня и помогает сберечь мое наследие

Вам, пяти поколениям моей семьи, посвящаю: моему отцу Лайошу, который научил меня смеяться; моей маме Илоне, которая помогла мне найти внутри себя то, в чем я нуждалась; моим изумительным, несравненным сестрам Магде и Кларе; моим детям Марианне, Одри и Джону; их детям – Линдси, Джордану, Рэйчел, Дэвиду и Эшли; детям их детей – Сайласу, Грэму, Хейлу, Ною, Дилану, Маркосу и Рафаэлю

От автора

Дорогой читатель!

Вот уже почти восемь десятков лет я пишу эту книгу. Она зрела во мне все то время, пока я, шестнадцатилетняя, выживала в кошмаре холокоста; пока наблюдала, как взрослеют мои дети, а потом внуки и правнуки; пока преподавала в школе и училась исцелению психологических травм; пока налаживала взаимопонимание со своими нежно любимыми пациентами и слушателями по всему миру. Я мечтала поделиться с тобой, дорогой читатель, психологическими приемами, которые помогли мне пережить немыслимое, мечтала донести до тебя, что история о самом неимоверном зле, которое только может совершить человек, – она одновременно и о нашей неистребимой способности питать надежду.

Мой долг – поделиться с тобой своей историей. Рассказать тебе правду о том, что случилось и о чем мы никогда не должны забывать; передать тебе в наследство надежду и жажду жизни, чтобы гибель моих родителей и миллионов других людей не оказалась напрасной. Я хочу, чтобы жизнь торжествовала и чтобы праздник ее никогда не кончался.

Сейчас самый подходящий момент рассказать тебе свою историю. Чуть больше года назад ушла из жизни моя сестра Магда – через считаные недели после того, как отпраздновала свое столетие. И я поняла, что если сейчас не напишу эту книгу, то рискую безвозвратно упустить такой шанс. К тому призывает меня осознание собственной смертности.

Не меньше меня побуждает к тому твоя жизнь, дорогой читатель. Я вижу, какие серьезные вызовы бросает тебе современный мир, вижу вооруженное насилие, травлю в интернете, изменение климата, поразившую нас пандемию, вопиюще высокие уровни тревожности, депрессии, отчаяния, самоубийств. И потому я хочу, чтобы 96 прожитых мною лет – без малого век моей внутренней эволюции и исцеления – несли тебе пользу, вдохновляли и защищали тебя. Хочу предложить тебе пример душевного настроя, и пусть он поможет тебе приспособиться к неизбежным горестям и трудностям, которые встретятся на твоем пути. Хочу дать тебе специальную памятку, и пусть она будет у тебя под рукой сейчас, когда ты принимаешь все унаследованное и пережитое тобой, осознаешь свою силу и неповторимость, делаешь выбор строить ту жизнь, какую для себя желаешь.

Я с удовольствием предлагаю тебе эту книгу и хочу надеяться, что, узнав мою историю, ты увидишь, что не одинок в своем необыкновенном труде, название которому – «быть человеком». Надеюсь, ты скажешь себе: «Раз она смогла – значит, смогу и я!» Предлагаю тебе эту книгу, чтобы у тебя тоже получилось выйти из состояния жертвы, решиться и пойти по жизни, танцуя даже в самых чудовищных обстоятельствах. Я дарю тебе свою историю с наказом выступать посланцем мира и самостоятельно выбирать путь в жизни, следуя своей истинной природе. Всегда оставайся самоценной и свободной личностью!

Со всей моей любовью к тебе, Эди Октябрь 2024 г.

Пролог

Будь у меня возможность выразить главный момент своей жизни в одном неподвижном кадре, он получился бы таким: три женщины в темных шерстяных пальто, держась за руки, замерли в ожидании посреди голого, безжизненного пустыря. Они измучены. Их туфли покрыты пылью. Они стоят в длинной очереди.

Эти три женщины – моя мама, моя сестра Магда и я. Мы втроем вместе в последний раз, но не знаем того. Мы гоним от себя подобные мысли. А может, мы безмерно устали и просто не в силах думать о том, что нас ждет впереди. Именно сейчас разверзается пропасть – между матерью и дочерьми, между прежней жизнью, которую мы вели, и той, что последует дальше. Но лишь взглянув назад, в прошлое, можно понять все значение того момента.

Нас я вижу со спины, как будто стою позади следующей в очереди. Почему моя память запечатлела мамин затылок, но не черты ее лица? Ее длинные волосы сплетены в затейливый узел и заколоты на макушке. Волнистые светло-каштановые локоны Магды доходят ей до плеч. Мои же, темные, забраны под шарф. Мама стоит посередине, мы с Магдой спереди и сзади приникли к ней. Никак не понять, то ли мы с сестрой удерживаем маму на ногах, то ли все наоборот: мама служит нам с Магдой опорой.

Этот момент – пролог к тяжелым потерям в моей жизни. Восемь десятков лет я снова и снова обращаюсь к запечатленному в памяти образу нас втроем. Я мысленно изучаю его, словно, если я вгляжусь пристальнее, мне откроется что-то важное. Словно я смогу вернуть жизнь, что предшествует тому моменту, жизнь, где я еще не знала горя. Если бы только это было возможно. Если бы я могла вновь попасть в то время, когда мы держимся за руки, мы вместе, мы есть друг у друга.

Я вижу наши поникшие плечи. Налипшую на полы наших пальто пыль. Свою маму. Свою сестру. Себя.

Глава 1. Малышка

Они хотели мальчика, а родилась я.

Девочка. Третья дочка. Последыш.

«Хорошо, что у тебя хоть голова соображает, а то внешне и посмотреть-то не на что», – часто говорит мне мама.

Наверное, она имеет в виду, что красавицы из меня не вырастет. Или этим своим комплиментом под видом критики мама побуждает меня учиться еще усерднее? Вроде бы предостерегает, а на самом деле мотивирует. А может, хочет уберечь от неких одной ей ведомых бед. Или старается натолкнуть на какую-то хорошую мысль, кем мне стать, когда вырасту.

«Готовить поучишься как-нибудь в другой раз, – говорит мама, когда я прошу ее научить меня заплетать халу из сдобного теста, или жарить курицу, или варить вишневое варенье, которое она летом закатывает в банки и прячет подальше, чтобы его хватило на весь год. – Тебе в школе учиться надо».

Этим утром я стою перед зеркалом в ванной комнате у нас дома и чищу зубы, собираясь в школу. Я изучаю свое отражение. Неужели у меня и вправду не на что посмотреть? Я балерина и гимнастка, у меня подтянутое мускулистое тело. Мне нравится, какая я крепкая. Нравятся вьющиеся каштановые волосы, хотя, конечно, самая красивая у нас Магда – моя старшая сестра. Но когда я всматриваюсь в свои глаза в зеркале, когда погружаюсь в их таинственные глубины нашего семейного цвета морской волны, то перестаю понимать, кого вижу перед собой. Мне кажется, будто я вышла за пределы своей жизни и со стороны заглядываю в нее, словно наблюдаю за героиней романа, чья судьба пока не определена, чьи душа и натура еще только раскрываются.

Я недавно дочитала роман «Нана» Эмиля Золя, который стянула с маминой полки и втайне проглотила чуть ли не залпом. И теперь у меня никак не выходит из головы заключительная сцена. Блистательная Нана, звезда театральных подмостков, чьей благосклонности наперебой добивались все парижские аристократы, лежит больная, в одиночестве, она умирает от оспы, и все ее тело изрыто язвами. В том, как автор описывает его, мне видится что-то зловещее. Хотя еще до того, как Нана заболела, когда она была в расцвете своей роскошной красоты и притягательности, ее тело таило в себе опасность. Словно оружие. Грозное, пугающее. Что-то, чего следовало остерегаться.

И тем не менее Нана пользовалась бешеным успехом у мужчин. Ах как я мечтаю о такой вот страстной любви! Чтобы все мной восхищались, чтобы видели, какое я сокровище. А вместо этого все только и делают, что учат меня остерегаться.

«Умывание очень похоже на мытье посуды, – однажды говорит мне мама. – Начинаешь с хрусталя, потом постепенно доходишь до кастрюль и сковородок». Самое грязное, значит, оставляешь напоследок. Даже мое собственное тело и то, выходит, внушает подозрение.

Магда устала дожидаться своей очереди и в нетерпении колотит в дверь ванной. «Хватит уже мечтать, Дицука», – сердится она. Она называет меня прозвищем, которое придумала мама. Ди-цу-ка. Бессмысленный набор звуков, но у меня всегда теплеет от него на душе. А сегодня имя звучит резко, точно лязгает.

Я пулей проскакиваю мимо раздраженной сестры и юркаю в нашу общую спальню, чтобы одеться, а сама все еще размышляю о девчонке в зеркале – той, кто жаждет любви. Может, любви, о какой я так страстно мечтаю, и вовсе не бывает. Все свои тринадцать лет я стежок за стежком сшиваю воспоминания в картину, которая отображает меня такой, какая я есть, – судя по всему, ущербная, нежеланная и лишняя в своей семье.

Например, как в тот вечер, когда мне было семь лет и родители принимали гостей. Меня отправили долить питьевой воды в кувшин, и, стоя на кухне, я слышала, как они шутили: «Ее-то нам только и не хватало». Они имели в виду, что были полноценной семьей еще до того, как я появилась на свет. У них уже была Магда, которая играла на фортепьяно, и была Клара – юное скрипичное дарование. Я же ничего не добавила в копилку семейных талантов. Я оказалась ненужной, не дотягивала до их уровня. Я не годилась для этой семьи.

В восемь лет я проверяю на практике созревшую у меня теорию собственной ненужности и решаю сбежать из дома. Вот и посмотрим, думаю я, заметят ли они вообще, что я пропала. Вместо того чтобы идти в школу, я сажусь на трамвай и еду до дома бабушки и дедушки. Я доверяю им – маминым отцу и мачехе – и надеюсь, что они не дадут меня в обиду. Они ведут с мамой нескончаемую войну из-за Магды, заступаются за нее и тайком подбрасывают домашнее печенье в ящик сестриного комода. Они мое спасительное прибежище. Они держатся за руки, чего я никогда не замечала за родителями. Утешение, уют и покой – вот что я чувствую с ними. В их доме витают аппетитные ароматы грудинки и запеченной фасоли, сладких булочек, чолнта – традиционного субботнего сытного горячего блюда из мяса, овощей, крупы и бобов, которое бабушка в Шаббат отдает приготовить в пекарню, поскольку ей, как правоверной иудейке, в этот день не полагается пользоваться домашней печкой.

Дедушка и бабушка мне рады. Перед ними мне не нужно притворяться или кого-то изображать, чтобы заслужить любовь или похвалу. Всем этим они щедро одаривают меня просто так, и мы проводим восхитительное утро на кухне, объедаясь ореховыми рулетиками. А потом раздается звонок в дверь. Дедушка идет открывать. И тут же прибегает обратно. Он глуховат и оттого подает мне сигнал тревоги громче, чем следует, он почти кричит: «Прячься, Дицука! Твоя мать пришла!» Стараясь защитить меня, он только выдает мое присутствие.

Что больше всего задевает, так это выражение маминого лица, когда она меня замечает. Она не просто удивляется, увидев меня в доме у дедушки и бабушки, – мне кажется, что сам факт моего существования застает ее врасплох. Точно я не такая, какой она рассчитывала меня видеть.