– Он знал, что это случится, – добавила Кристина. – Незадолго до этого папа сказал маме, что умрёт, лишившись головы.

– Кристина, не ври! – возмутилась её сестра.

– Это правда! Мне мама рассказывала! Он в детстве нашёл проклятую игрушку – красного заводного робота^[7]. Из-за неё погибли все его родственники. Когда игрушечный робот потерял руки – нашу бабушку по папиной линии затянуло в станок на фабрике, и она тоже лишилась рук. Её не успели спасти. Когда у робота отвалились ноги, то папина сестра попала в аварию. Из машины достали безногое тело… А когда папе снова попалась эта игрушка – у неё не хватало головы. Он был последним из своей семьи и знал, что ему суждено умереть вот так. Всё из-за проклятого робота!

– Кристина, ты это сейчас придумала?

– Ничего я не придумала! Спроси у мамы.

– Спрошу! И скажу ей, что ты врунья.

Мне было неловко наблюдать за перепалкой сестёр. Они злились друг на друга. Не подрались бы! И тут вмешался Спартак:

– Тихо! Слышали?

Девочки стихли.

– Что? – спросили они в один голос.

– Кто-то сейчас из коридора позвал меня по имени, – сказал Спартак. – Вы точно ничего не слышали?

Я подумал, что мой друг всё-таки решил над нами подшутить, но не стал его останавливать, ведь благодаря этому сёстры перестали ссориться.

– Я точно слышал, что меня кто-то позвал… женский голос, – парень поднялся со своего места. – Пойду посмотрю.

Спартак вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Ожидать от него можно было чего угодно. Он мог включить пугающую запись на телефоне или резко ворваться в купе с громким криком. Я рассчитывал на дешёвый трюк, но прошло минут пятнадцать, а он так и не вернулся.

Мы пошли его искать. Я был настороже, думал, что Спартак выпрыгнет из укромного места и гавкнет. Однако его нигде не было. Мы проверили все купе и оба туалета.

Обстановка там показалась мне странной, будто за каждой дверью остановилось время. Не вагон, а музейный экспонат – всё осталось нетронутым.

На одной из коек лежала газета восемьдесят восьмого года, совсем как новая. В другом купе стоял старинный чемодан – кожаный, с заклёпками. На вешалке пиджак и шляпа.

В туалете на раковине висело белое вафельное полотенце. Казалось, в этом вагоне до сих пор едут люди. Но одновременно с этими деталями умещались и признаки заброшенности.

Пыльные отпечатки ботинок на полу, которые уже давно не шагали по этому месту. Следы от дождя на окнах сделали их почти непроглядными.

Я ещё раз обошёл весь вагон – Спартака нигде не было. В последнем купе мне на глаза попалась тетрадь на пружине^[8]. Она лежала на столике в открытом виде.

Странно! Мы ведь сидели в том купе, и тетради не было. Я подумал, что это шутка моего друга. Собирался заглянуть в рукописный текст на страницах, но меня отвлекли.

За моей спиной появилась Карина и спросила обеспокоенно:

– Куда он подевался?

– Цапка его, наверно, утащила, – сказал я. – Шутник! Ладно, пойдёмте отсюда. Поищем на улице!

Мы выбрались из вагона. Снаружи Спартака тоже не было. Мы обошли всю территорию старого вокзала. Может, он хотел, чтобы мы его искали, а сам давно удрал домой. Но всё же я волновался. Кристина и Карина тоже встревожились.

Телефон Спартака не отвечал.

Я оглянулся на ржавый вагон, и всего на мгновенье в окошке показалось безумное женское лицо. Проводница… Она посмотрела на меня, выпучив глаза, с улыбкой, растянутой до ушей, а затем скрылась. Неживое лицо, словно у восковой фигуры.

Как я ни пытался это скрыть – ужас читался в моих глазах. Девочки спросили, почему я так побледнел. Я не стал им рассказывать о том, что видел. Думал, почудилось из-за того, что мы весь вечер вспоминали страшные истории.

Мы вернулись в коттеджный посёлок и разошлись по домам. А Спартак не вернулся. Его не дождались дома, и родственники отправились на поиски. Я тоже хотел присоединиться, но родители не позволили.

Зря меня оставили дома. Я не находил себе места. Наш друг исчез, а мы не придали этому значения. Думали, обманывает нас, играя в пропавшего. Меня терзала вина. Хотелось услышать, что он пришёл домой и с ним всё в порядке.

Но его родители вернулись одни. Мой друг словно испарился. От него не осталось и следа.

Я засыпал с надеждой, что завтра утром увижу его и всё будет как прежде!

Ночью меня разбудил звонок. На экране телефона высветилось «Спартак». Я быстро взял трубку и крикнул:

– Ты куда пропал? Мы за тебя так волновались!

Но на том конце был только шум. Я прислушался и понял, что это стук колёс поезда.

– Спартак? – сказал я.

В ответ послышался едва различимый шёпот:

– Где я? Меня увезли в такую тьму…

И опять стук колёс. Затем звонок оборвался. Больше я никогда не видел своего друга^[9].

Многие знают историю о Цапке, но охотится она не за каждым. Наверное, надо верить в демоницу, чтобы она явилась. Или Цапка теперь так известна, что может выбирать себе любого из посвящённых.

Не знаю, почему выбор пал на меня. Я её слышал в ливневой решётке. Звуки похожие на кашель: «Кха-кха!». Никакой человек не поместился бы в таком тесном пространстве. Странно, что я даже не испугался, будто ожидал, что так и будет. У моего дела есть последствия.

Мне будто мало проблем – я занялся изучением дневника, что мне прислал почтой анонимный продавец. Я видел много странных записей и теперь без труда отличаю подлинное от подделки.

У меня на руках старая тетрадь, ей больше пятидесяти лет. И текст ручкой далеко не свежий. Верю, что написанное правда. Теперь в моём списке два аномальных места, которые стоит проверить: кладбище поездов и закрытое здание, что в тетради названо складом магазина. Нужно его разыскать. Стоит ли он на своём месте до сих пор?

Артур Глаголев

Плюшевая голова

Как только потеплело, я забросил свою ушанку подальше на антресоль. Как меня достала эта ушанка! Я ждал наступления весны, чтобы поскорее ходить в белой выглаженной рубашке, в красном пионерском галстуке и чтобы все видели Орлятский значок у меня на груди. Мою гордость.

Кто знал, спрашивали: «А ты правда был в «Орлёнке?».

«Был! – отвечал я. – Мне дали путёвку за успехи в школе».

Весна топила снег, бежали ручьи. Я уже не малыш, мне тринадцать лет, но так хотелось складывать из газет кораблики или вырезать из дерева.

На уроках труда мы во всю мастерили скворечники. На русском – писали сочинения о прошедших весенних каникулах. Мне хотелось делиться радостями, восторгами. После долгой зимы просыпалась жизнь.

Как было славно гулять после школы. Старый дворник подметал подсохшую дорожку. Младшеклассники гоняли в футбол.

Я ходил, любовался природой и городом. Хотел отправиться к берёзовой роще. Смотрю: дверь старого одноэтажного здания открыта. Значит, что-то там будет. Вдруг библиотека! Хорошо бы библиотеку недалеко от дома!

Это здание всегда было закрытым, сколько себя помню. Будто его построили для того, чтобы никогда не открывать. Стены из тёмно-красного кирпича. На фасаде никаких украшений и излишеств.

Две массивные железные двери, как у сейфа. Окна всегда закрыты железными ставнями, которые не взломать.

Здание стояло далеко от дороги, под горкой, будто спрятанное. Про него ходили всякие слухи. Говорили, что это секретный склад или бомбоубежище с этажами на много километров под землю. Местные любили приврать, что были там и всё-всё видели: оружие, противогазы, лестницы вниз, угрюмых мужчин… Только вот доказательств нет. Ясное дело, что сочиняли! Скорее всего, внутри никогда ничего не было.

Когда я был маленький, мы с ребятами у этого здания играли в «расстрел». Страшная была игра! Тебе завязывают глаза, а потом стреляют над ухом пистонами раньше счёта. Дрожь по телу!

Все стены исписали мелом, а на крыше успело вырасти деревце. Но всё-таки здание открыли, значит, придумали ему применение.

Я зашёл, не постеснялся, и оказался среди торговых рядов и полок. Ха, магазин! И сколько там было замечательных вещей!

Радиоприёмники. Каких только нет! Карманный транзисторный «Сюрприз» в кожаном чехле, «ВЭФ-201» новый, блестящий, с посеребрённым корпусом. «Ленинград-стерео». Революционный аппарат! Я такого и не видел, а только читал в журнале.

А ещё были пластинки на любой вкус: и сказки, и музыка, даже иностранная! Всякие игрушки: луноход «Интеркосмос» с пультом управления, модели самолётов и кораблей, настольные игры. Глаза разбегались! Я так увлёкся рассматриванием этих вещей, что и не заметил человека за перегородкой. Это был крупный мужчина, широкий, высокий и с двойным подбородком.

– Здравствуйте, – сказал я. – Вы продавец?

– Я заведующий… завмаг, – торжественно ответил мужчина.

Я спросил, когда магазин откроется, и заведующий ответил, что скоро. Со дня на день! Я сказал, что купил бы тут всё! Особенно мне приглянулась сборная модель самолёта ИЛ-14. Редкая штука! Родители бы мне никогда такую не купили. Папа сказал бы: «Слишком дорого для бесполезного пылесборника». Но авиамоделирование было моим главным увлечением.

Я пообещал, что разобью копилку ради этой чудесной игрушки.

– Ну зачем же! – воскликнул продавец. – Бери её бесплатно. Как говорится: для почину.

– Шутите? – удивился я. – Не могу! Не посмею!

– Бери, не бойся! Ты пионер, видно, прилежный. Учишься, наверное, хорошо.

Продавец снял коробку с полки и вручил мне.

Мне казалось, что я сейчас взлечу к потолку, – так я был счастлив! Я почувствовал, что все мои старания, все мои труды не зря. Даже незнакомый человек захотел наградить меня за успехи. Казалось, сама жизнь улыбается мне.

– Спасибо, – я протянул руку завмагу, но он не пожал её, а только улыбнулся.

Я подумал: «И правда, невежливо первым подавать руку взрослому», поэтому спрятал ладонь за спину.

– Как тебя зовут? – спросил мужчина.

– Алёша Петров, – представился я и зачем-то добавил. – Учусь в седьмом классе.

– Пользуйся, Алёша!

– Спасибо, товарищ завмаг!

Я побежал домой чуть ли не вприпрыжку, надеясь встретить кого-нибудь из знакомых во дворе, чтобы они увидели меня с новенькой коробкой. Никто мне не встретился. Ну и хорошо! Хотелось скорее заняться сборкой, а не тратить время на болтовню и хвастовство.

Как только я пришёл, то сразу же начал клеить модель. Это было сложнее, чем обычно. Детали казались странными на ощупь: иногда они становились слишком мягкими, очень гибкими, хотя должны были сломаться. И к запаху лака примешивался необычный аромат, не химический, а какой-то животный.

На следующий день трудно было усидеть на уроках. У меня в голове был только мой самолёт. И когда уроки закончились, я прямо по лужам бежал к своему дому. Скорее собирать, клеить и красить.

Здорово получилось! Всем самолётам самолёт! Я был так доволен, что у меня колотилось сердце, и та сухая благодарность продавцу показалась мне недостаточной.

Без капли жалости я расколотил свою копилку, собрал все деньги и понёс в магазин.

Дверь прикрыта, но не заперта. Внутри был только заведующий. Похоже, я пока один знал, что тут откроют новый магазин. Крупный мужчина раскладывал по полкам какие-то коробки. Он меня узнал и сразу поздоровался.

Я принёс с собой не только скопленные монеты, но и модель, которую склеил, чтобы показать продавцу, как ровно легла краска. Ни одного потёка!

– Ты умный! – восхитился продавец. – Сообразил, как собрать. Голова у тебя хорошая!

Я подошёл к небольшому столику у стены и высыпал из карманов свои монеты. Сказал, что не имею права не заплатить за коллекционную модель. Завмаг поглядел и ответил, что это много. Платить так платить, но зачем переплачивать? Он предложил мне выбрать себе что-нибудь ещё или забрать часть денег.