– О да, он именно такой, – согласилась я. – Только не всегда понятно, что для него «всерьёз».

Джеймс медленно повернул голову. Его взгляд больше не был безразличным – он был острым, как скальпель, которым вырезают гниль.

– Некоторые вещи не нуждаются в объяснениях, – сказал он спокойно. – Особенно очевидные.

Мне не нужно было больше ни слова. Всё уже было сказано этим взглядом: «Тебя для меня просто не существует. Смирись».

Я почувствовала, как меня словно обдали ледяной водой.

Хорошо сыграно, Джеймс. Чисто, без чувств, без эмоций – по Кроуфорду. Твой фирменный стиль.

– Вы не знаете, у них тут есть мятный чай? – вмешалась Ханна, пытаясь разрядить гнетущую атмосферу, повисшую над нашим маленьким столиком.

Джеймс тут же повернулся к ней и больше не смотрел в мою сторону. Он исключил меня из сцены, как актрису, которая испортила дубль.

Я словно в тумане взяла меню, но ничего не видела. Буквы сливались, как капли на мокром стекле. На автомате заказала латте у подошедшего официанта. Сделала глоток, когда кофе принесли, и обожгла язык. Это привело меня в чувство.

Джеймс говорил с Ханной – легко, вежливо, как с давней подругой. Даже улыбался – искренне, тепло, той улыбкой, которую я никогда не получала в свою сторону.

Бетани что-то рассказывала, оживлённо жестикулируя. Джеймс смотрел на неё, слушал, кивал. Он был со всеми, только не со мной. Я была для него настолько незначительной, что меня не стоило замечать. Как надоедливый комар.

Я не могла понять, что такого сделала ему, когда и в какой момент перестала для него существовать по-настоящему. Прокручивала в голове все наши встречи, немногочисленные разговоры, взгляды – но ничего не находила.

Не было никакого переломного момента. Потому что Джеймс всегда был таким со мной. Он отвергал меня с самого начала нашего знакомства.

Так бывает. Ты можешь быть самой красивой, умной, яркой, но для кого-то ты – всего лишь тень и всегда ею останешься. Не потому, что с тобой что-то не так, а потому, что ваши частоты просто не совпадают. Его сердце не бьётся в такт с твоим, ему неинтересна твоя энергия, твоя правда. Вы просто не подходите друг другу. И никакие усилия, никакие подначки друзей не сделают вас одним целым, как бы идеально вы ни смотрелись вместе.

Это не провал, не ошибка и не твоя вина. Это просто жизнь, которая учит отпускать то, что не для тебя. И двигаться дальше, искать тех, кто увидит в тебе свет, а не пройдёт мимо, будто тебя не существует.

Я подняла чашку, пряча лицо за ободком керамики, как за щитом. Глоток – горечь. Второй – ещё горче.

А потом Джеймс засмеялся.

И этот смех ударил по мне сильнее, чем любая обидная фраза. Он смеялся. Искренне смеялся над шуткой Бетани.

Он умеет смеяться. Какое открытие.

– Кейт, ты в порядке? – тихо спросила Ханна, смотря на меня с тревогой.

– Конечно, – выдавила я. – Просто… кофе невкусный.

Она молча сжала мой мизинец – тихий акт поддержки, важнее любых слов.

Я благодарно улыбнулась и сделала глубокий вдох.

Ну чего ты расклеилась, Хардвик? Соберись. Тебе не нужно одобрение мужчины, чтобы чувствовать себя живой и полноценной. Ты сама – целый мир. Ты можешь и гвоздь вбить, и банку открыть, и цветы себе купить, когда захочешь. Ты – не чья-то тень. Ты – яркий огонь. Не позволяй никому потушить тебя.

Я вздохнула. Время вернуть себя в жизнь. И в его игру.

Хочешь поиграть в равнодушие, Кроуфорд?

Что ж, давай поиграем. Я выучила правила наизусть.

Глава 4

Она сидела рядом.

Кейтлин.

Я слышал её голос, чувствовал движение, улавливал запах парфюма – сладкий, взрывной, с лёгкой горчинкой. Как и сама она.

Но не смотрел на неё.

Я должен был держать себя в руках. Особенно сейчас. Ведь стоило мне встретиться с ней взглядом – и весь мой хрупкий контроль рассыпа́лся в пепел.

Поэтому я игнорировал её. Говорил с Ханной, улыбался проснувшемуся Расселу, слушал Бетани и даже смеялся – делал всё, чтобы не смотреть на Кейтлин. Всё, чтобы казаться безразличным.

Я знал, как это заденет её самолюбие. Знал, что этим попаду точно в цель. Звучит ужасно, но это была моя тактика. Моя защита. И, надо признать, это отлично работало.

Почти всё время, что они сидели с нами, Кейтлин смотрела в свою чашку, будто там было что-то ещё, кроме кофе. Она делала вид, что всё в порядке. А я делал вид, что не замечаю, как у неё подрагивают пальцы, как она сжимает губы, как сидит чуть сгорбившись. Как бросает в мою сторону колкие взгляды, наверняка пытаясь понять, почему я такой… бессердечный ублюдок.

С каждой нашей новой встречей я становился с ней всё холоднее. Жёстче. Потому что её присутствие раздирало старые шрамы – те, которые так и не зажили до конца. Я просто не мог переступить через себя, не мог снова позволить себе сблизиться с неподходящим для меня человеком. А Кейтлин Хардвик была тем самым «неподходящим для меня человеком». К ней было опасно легко привыкнуть. И ещё легче – привязаться.

Поэтому я должен был держать дистанцию. Даже если ради этого придётся делать ей больно. Даже если придётся быть грубым, отталкивающим, чертовски несправедливым. Потому что всё это – меньшее зло. Потому что если я позволю себе шаг вперёд, один-единственный – дальше не остановлюсь. А я не имею права на ещё одну ошибку.

Не сейчас. Не с ней.

✦

Мы вышли из торгового центра под тёплый летний ветер и оранжевый закат. Город жил в своём темпе: смех, клаксоны, ароматы кофе и хот-догов, тянущиеся от уличных киосков.

Бетани и Ханна шли впереди, обсуждая, где вкуснее чизкейк – в «Хейзел» или «у Роуз».

Я плёлся позади. Кейтлин чуть отстала от всех – стучала каблуками, шуршала пакетами. Она выглядела вымотанной и очень уставшей.

Ладони зачесались. Не в переносном смысле – прямо физически – так хотелось взять у неё эти сумки.

Нет, Джеймс, это не твоё дело.

Продолжай притворяться.

Продолжай свою игру.

Не обращай внимания.

Да к чёрту.

Каким бы ублюдком я ни был – а я чувствовал себя самым последним ублюдком в городе – я не мог спокойно смотреть, как хрупкая девушка идёт рядом с огромными сумками, едва переставляя ноги.

Зачем она столько набрала? Зачем напялила эти дурацкие босоножки?

Я развернулся и шагнул к ней, готовый помочь, но замер, увидев розовый глянцевый пакет с названием того магазина нижнего белья.

Agent Provocateur.

Забавное название. Кейтлин Хардвик должна быть амбассадором их бренда.

Задумавшись о чём-то, она налетела на меня. Я тут же подхватил её за локоть, чтобы она не потеряла равновесие. Аромат её волос коснулся моего носа – сладкий, с каким-то медовым шлейфом – и вскружил мне голову. Я невольно задержал дыхание, потому что в этот миг она была так близко. Опасно… близко.

С такого расстояния я заметил то, что раньше ускользало: крошечную родинку над губой, другую – у виска, и ещё одну, на обнажённом плече. Милые акценты, неуловимые детали, как будто созданные только для тех, кто подбирается слишком близко.

Как я сейчас.

– Осторожно.

– Чего ты встал посреди дороги, как истукан? – огрызнулась она и вырвала руку. – Я из-за тебя чуть ногу не подвернула!

Как же она злилась на меня. Как испепеляла глазами. Настоящая дикая кошка.

– Прости, я… – Я снова уставился на грёбаный розовый пакет. – Решила обновить… гардероб?

Она проследила за моим взглядом, затем подняла подбородок повыше и ухмыльнулась.

– Ага. Порадовать кое-кого.

Мои челюсти непроизвольно сжались.

– Кого?

Кейтлин смерила меня взглядом – пронзающим, дерзким, но с долей усталости, которую она не успела спрятать. Затем усмехнулась, подошла ближе и прошептала на ухо:

– Не бойся, Джеймс, не тебя. Так что мой целлюлит ты не увидишь.

Похлопав меня по плечу, как маленького мальчика, которому подарили не тот набор Lego, она ушла с гордо поднятой головой, оставив после себя запах духов и ощущение, что меня щёлкнули по носу.

А я, как идиот, остался стоять. Злился. На себя. На неё. На это чёртово бельё, которое не давало мне покоя с той самой секунды, как я его увидел.

«Не тебя».

А кого?

Кого, твою мать?

КОГО?

Я прикрыл глаза, стараясь не думать о том, кто увидит её в этом белье. Кто потом снимет его с её тела.

Это. Не. Моё. Дело.

Я усмехнулся. Да, неприятно, когда женщина, которую ты старательно игнорируешь, вдруг перестаёт замечать тебя.

Один-один, Кейтлин. Хотя нет – десять-ноль в её пользу. Потому что я всё ещё стою здесь, как придурок, и думаю о том, кто будет срывать с неё это грёбаное бельё.

Ну, как минимум – точно не я. А как максимум… каждый второй придурок Нью-Йорка.

Браво, доктор Кроуфорд, вы официально идиот года.

– Приезжайте к нам в гости в следующие выходные, – с улыбкой предложила Ханна, усадив Рассела в детское автокресло на заднем сиденье красной Tesla. – Вместе с Бетани.

– В следующие выходные никак, – ответил я. – У нас с Кейтлин репетиция свадьбы и…

– Что?! – воскликнула Бетани, перебив меня. – Ты опять женишься втайне ото всех? Так Кейт… твоя невеста?

Господи, да за что мне всё это?

– Втайне ото всех? Опять? – переспросила Кейтлин, отходя от багажника, где она инструктировала водителя, как правильно складывать её сумки. – Что это значит?

– Ничего, – отрезал я. – Я имел в виду свадьбу друзей, Бетани, – добавил я, бросив на сестру недовольный взгляд.

Она поняла, что ляпнула лишнего, и виновато опустила голову.

А Кейтлин всё смотрела на меня своими пронзительными голубыми глазами. Я чувствовал это всем своим естеством.

На что она надеялась? Что я сейчас выложу ей все карты?

К счастью, от дальнейших расспросов меня спасла Ханна.

– Ну ладно, тогда как-нибудь в другой раз. Будем на связи.

– Конечно, – кивнул я, упорно игнорируя прожигающий взгляд любопытной брюнетки.

– До встречи, Бетани. Была рада познакомиться.

– Я тоже! – Сестра сияла, как бриллиант. Обычно её круг общения ограничивался учителями и репетиторами, так что сегодняшний день явно удался, что не могло меня не радовать. – До встречи, Ханна.

– Жду в гости. – Ханна улыбнулась и села в машину.

Кейтлин чуть задержалась, чтобы обнять Бетани на прощание.

– Пока, красотка. Надеюсь, ещё увидимся и поболтаем с тобой по душам.

Она говорила искренне, и лицо сестры вновь озарилось от счастья.

В моей груди что-то дрогнуло. Я зачем-то вспомнил, что Айрис никогда не стремилась сблизиться с Бетани. Сестра тянулась к ней и очень расстраивалась, когда видела, что Айрис каждый раз оставалась холодной и равнодушной. Она была вежливой, улыбалась и кивала в ответ, могла обменяться парой фраз, но по-настоящему ей было неинтересно – ни Бетани, ни её рассказы, ни её жизнь. И чем больше Бетани старалась, тем больнее было видеть, как её старания разбиваются о лёд безразличия.

Поэтому я оградил сестру от общения с Айрис, чтобы не расстраивать её ещё больше. И сейчас, глядя, как она обнимается и смеётся с Кейтлин, я впервые понял, как сильно сестра нуждалась в подруге и просто женской компании.

Девочка одинока. Потому что у неё ужасно мнительные родители и такой же ужасный брат-параноик, которые думают, что защищают её, а на деле – просто прячут от мира и даже не дают завести друзей. Реальных друзей.

– Они уехали, Джеймс, – ворвался в мою голову звонкий голос сестры. – Ты даже не попрощался с Кейт. Ведёшь себя как придурок. Чё за фигня вообще?

Закатив глаза, сестра села на переднее сиденье моей машины и пристегнула ремень.