– Ах ты ж!.. – вырвалось у меня, и я решительно шагнула вперед, отпихивая Йорика ногой, чтобы не споткнуться. – Да ты же замерз, болван! Вылезай из кастрюли!

Я ткнула пальцем в мокрое плечо. Кожа под пальцами оказалась ледяной, как мрамор на морозе. И твердой. Мурашки побежали у меня по спине.

– Эй! Ты! Редиска! – тряхнула я его за плечо. Тело подалось, но реакции ноль. Глаза по-прежнему смотрели в никуда, сквозь колени и кастрюлю. Дрожь усиливалась. – Ну все, хватит мокнуть! Марш на диван! Быстро!

Ругань, похоже, подействовала лучше любых других слов. Или просто инстинкт заставил пошевелиться, когда стали дергать. Мужчина неуклюже поднял голову, его темные глаза медленно сфокусировались на мне. В них все еще была пустота, но теперь смешанная с непониманием.

Я не стала ждать просветления. Ухватив рогатое и мокрое существо под мышки (какой же он тяжелый! Спасибо вам, спортзал и вредный тренер Степан Григорьевич!), я потащила его из кастрюли.

Мужик не сопротивлялся, но и не помогал. Висел на мне как огромная, мокрая, послушная кукла. Вода хлюпнула на пол. Йорик, видимо решив, что это новая игра, перестал лаять и с интересом наблюдал, как я волоку голого рогача к нашему дивану.

– Ноги-то хоть переставляй, балда! – пыхтела я, с трудом удерживая скользкое тело. – Вот… так… И падать не вздумай, а то вдребезги разобьешься, и мне потом осколки собирать!

Добравшись до дивана, я с облегчением уронила свою ношу на одеяло. Мокрый несчастный Редис сел, сгорбившись, все так же дрожа мелкой дрожью. Вода все еще капала с волос. Ну мама дорогая, эдак внезапный козел еще чихать начнет мне в подушку. И кашлять! Надо его хоть вытереть… и чистую наволочку на голову тюрбаном, чтоб не капал на постель!

После наволочки я, скрипя зубами, сняла с себя кофту – благо она не из синтетики, а из натуральной шерсти. И начала грубо, но энергично растирать его спину, плечи, руки.

– Держись, редиска улучшенной комплектации, – бормотала я. – Сейчас согреем. Главное – не помри тут от пневмонии в первый же вечер. Мало ли, Лукас потом мне счет выставит за порчу имущества…

Растерев как смогла (пропуская некоторые деликатные зоны), я накинула на мужика одеяло. Рогатый сюрприз автоматически закутался в него, все так же дрожа, но теперь уже не так сильно. Глаза его начали приобретать осмысленность, но пока еще были туманными.

Йорик подошел, осторожно обнюхал торчащие из-под одеяла мокрые ноги и фыркнул. А я машинально обрадовалась: ступни нормальные, человеческие. Ну а вдруг бы копыта? С другой стороны, можно на обуви экономить… два раза. Не покупать саму обувь и не изобретать для нее места хранения.

Уф, ладно. Это все равно не наш случай. Пятки у нежданной редиски как у младенца, и не скажешь, что на вид взрослый мужик. Но босиком он точно никогда не ходил.

– Ладно, сиди тут, не дергайся, – приказала я. – Сейчас чайку вскипячу. Согреешься…

Чай… Чай! А где чай?! Я метнулась к нашим припасам на кухне. Вскрыла термосы – там какое-то густое мясное рагу, пахнущее специями. Контейнеры – с овощами и странными лепешками. Фрукты. Вода. Но никакого чая. Ни пакетиков, ни заварки. Ни даже подозрительных трав в мешочке!

– Ах ты жмот иномирный! – выругалась я мысленно в адрес Лукаса. – Чайку не додумался передать! Ладно… Воды горячей вскипячу и нарежу в нее яблоко. Будет почти компот.

Растапливать незнакомую плиту незнакомыми щепками – то еще удовольствие. Я боялась, что дым не найдет выхода и вернется ко мне, боялась, что дрова и уголь отсырели, что фиг его знает, с какой стороны вообще эта дурында поджигается… но справилась. И даже немного успела погордиться собой, пока в медном ковшике варился импровизированный компот из всех имеющихся фруктов разом. А потом помчалась со своей стряпней обратно так торопливо, что споткнулась о цепь, тянущуюся мимо кастрюли к дивану.

Чего, спрашивается, паниковала? Да кто ж его знает… Жалко было редиску, скорее всего.

Хаос, чувствуя мою панику и спешку, будто ожил: тени зашевелились плотнее, из дальнего угла донесся тихий скрежет, как будто кто-то точит когти по камню. Йорик, всю дорогу привычно бегавший за мной хвостиком, зарычал и показал, что у него есть зубы. Пусть маленькие, но зверски острые!

– Не сейчас! – рявкнула я в сторону скрежета, ставя ковшик на стол. – Закройте пасть, все! Мне некогда!

Тени по углам озадаченно смолкли. Я кожей чувствовала их осторожное недоумение. Кто, мол, тут еще раскомандовался? И почему мы послушались?!

Мой грозный рык привел к еще одному неоднозначному результату. Плотный кокон на диване, из которого даже кончика рогов не торчало, шевельнулся. Приоткрылся. И на меня уставился вполне осмысленный, но очень настороженный глаз. Сердитый такой.

Прежде чем я успела открыть рот, чтобы предложить кокону горячего компота, он вдруг подал голос. Низкий, хриплый от холода и неиспользования, но не терпящий возражений.

– Вы кто такая?! И что здесь делаете?!

Глава 8

Голос, властный и хриплый, прозвучал резко, как удар хлыста. Йорик замер, готовый броситься в атаку или спрятаться за меня. Хаос в углах, казалось, притих, прислушиваясь. А я стояла с горячим ковшиком в руках, чувствуя, как меня переполняют усталость и раздражение.

Пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не рявкнуть в ответ что-то убийственно саркастическое.

Но потом глянула на этого властного рогоносца… Сидит, кутается в мое одеяло, влажные волосы на лоб лезут, лицо бледное, щетина топорщится… И огромные зеленые глаза, в которых злость смешалась с какой-то беспомощной растерянностью. Как у пойманного волчонка, который рычит, но сам напуган до смерти. И вспомнила жалкую, скрюченную «редиску» в тазу. Всего ведь несколько часов прошло.

Мда, нельзя многого требовать от бедолаги. Он явно не в себе. И не факт, что вообще в своем уме.

Выдохнув, постаралась, чтобы голос звучал спокойно, но без заискивания.

– Меня зовут Маргарита, можно просто Марго, – я поставила ковшик с компотом на столик рядом с керосиновой лампой, – специалист по наведению порядка в хаосе. В этом хаосе, – и махнула рукой вокруг, охватывая весь жуткий холл. – Меня нанял хозяин поместья Торнвуд, господин Лукас Локвуд. Чтобы расхламить это великолепие, – кивнула в сторону окна, за которым маячил темный силуэт не менее жуткого сада. – Что я здесь делаю? Таскаю голых неблагодарных рогачей из холодных кастрюль, вытираю собственной одеждой и пытаюсь напоить горячим компотом, пока они не околели от холода и неудобной позы. Стандартный рабочий день.

Рогатый редис нахмурился еще сильнее. Злость в его глазах не угасла, но к ней добавилось непонимание.

– Лукас… – пробормотал он, как будто пробуя имя на вкус. Потом резко вскинул голову. – Неважно! Это мой дом! И я требую, чтобы вы немедленно его покинули! И унесли… этого!

Он ткнул пальцем в Йорика, который ответил недовольным ворчанием, а спустя пару секунд оскалился на незваного гостя, демонстрируя готовность защищать почти родное лежбище от наглых вторженцев.

Странный рогатый парень отпрянул поглубже, инстинктивно вцепившись в края одеяла. Мда, он что, собак боится? Сначала сам на Йорика окрысился, теперь испугался двух килограмм мохнатой воинственности. Бедолага.

– Вы… вы не смеете! – Незнакомец попытался сохранить властный тон, но вышло скорее растерянно. – Я… я здесь хозяин! Вы должны…

Он нахмурился еще сильнее, его брови сомкнулись в одну грозную черту над переносицей. Рога, казалось, напряглись.

– Убирайся, сейчас же.

Я насмешливо фыркнула:

– Убираться мы будем завтра, вместе с помощниками. А пока имей в виду: врединам, которые орут на свою спасительницу, одеяла не полагаются. Это мое одеяло. Мой диван. Лично мной откопанный из-под тонны этого… – я снова махнула рукой, – архитектурного наследия. Чтобы спать. Здесь. Сегодня. Так что, если уж на то пошло, это ты на моем диване. И под моим одеялом.

Парень смотрел на меня, явно не понимая. Слова пролетали мимо его промерзшего и, как я начала подозревать, не очень целостного сознания. Так что бедолага сидел и комкал край одеяла в своей большой, все еще дрожащей руке. Торчащая из под одеяла цепь и ошейник на шее его, похоже, совсем не беспокоили.

– Я… – начал он, но замолчал. На лбу выступила глубокая складка концентрации. Он будто пытался что-то вытащить из густого тумана. – Я… главный. Здесь. Должен быть главный. Ты должна… уважать.

– Должна? – перебила я. – Я должна была поужинать и лечь спать. Вместо этого я вылавливаю из кастрюли неизвестного голого субъекта с признаками переохлаждения и амнезии. Главный нашелся… без штанов, зато на поводке и с рогами. Видала я таких главных.

Зеленющие глаза расширились. Редис недомоченный уставился на меня, потом медленно поднял руку… и нащупал свои рога. Сначала осторожно, кончиками пальцев, как будто проверяя, свои ли. Потом крепче сжал один из них, словно пытаясь понять, откручивается ли. Лицо его исказилось гримасой полнейшего непонимания и ужаса.

Я не удержалась.

– Ага, – кивнула с ехидцей. – Вот такие пироги. Думал, корона к земле тянет?

Мужчина резко опустил руку, будто обжегся. Потом снова провел рукой по голове, по мокрым волосам, нащупывая основание рогов, и недоуменно уставился на свои пальцы. Не знаю уж, что он там хотел на них увидеть, но ожидаемого не обнаружилось.

Его взгляд снова устремился на меня, но теперь в нем было не раздражение, а паника. Настоящая, глубокая паника человека, который не понимает, кто он и что у него на голове.

– Я… – Он начал и замолчал. Сжал кулаки. Снова попытался: – Я не… Не помню. Ничего. Даже имя.

Голос сорвался на хрип. Он отвернулся, уткнувшись лицом в складки одеяла. Плечи снова задрожали. Но теперь это была дрожь от беспомощности.

Вся моя злость, ехидство и сарказм разом улетучились. Передо мной сидел не враг, не хозяин творящегося повсюду хаоса, не монстр. Сидел потерянный, напуганный до смерти человек. На цепи. С рогами. И без памяти.

Тяжело вздохнув, уселась на диван, рядом с несчастным мокрым козликом. Йорик, почуяв смену атмосферы, перестал рычать и скалиться.

– Ладно, – устало глядя на пламя керосинки, снова заговорила я. – Память – дело наживное. А вот сон – дело срочное. И у нас тут проблема. – Парень повернулся и уставился на меня, забыв про рога, а зеленые глаза опять стали огромными и растерянными, как у ребенка. – Одеяло одно. Диван один. Я вымотана как собака, ты – как мокрая… ну, как ты есть. Как постель будем делить? По справедливости – я хозяйка дивана и одеяла, а ты редиска в кастрюле до утра. Или по-честному – пополам?

Незнакомец молчал. Дрожь почти прошла, но в глазах бушевала буря – страх, стыд, злость на себя и на ситуацию, недоумение. Но больше не было ничего властного или угрожающего. Только уязвимость.

– Ладно, про кастрюлю – это шутка. Ты хоть и не человек, но гнать тебя в нее – бесчеловечно, – вздохнула я. – Давай…

Тут Йорик, которому надоело сидеть у меня на руках, спрыгнул на диван между нами и принялся усердно копать то одеяло, которое я использовала вместо матраса. Для микропса это обычное дело – обожают хвостатые строить гнездо из постельного белья. Но со стороны выглядело как упрек в тупости: к чему споры, если…

– Точно! – Вставать не хотелось, а пришлось.

И рогатика я потянула за собой совершенно машинально. Он страшно удивился, когда обнаружил, что уже стоит на полу возле дивана, а не дерется за территорию зубами и рогами. Склонил голову к плечу и шевелил бровями: видимо, не мог определиться, то ли хмурить их, то ли поднимать в изумлении.

– Погоди секундочку… вот, – я живо свернула постель так, чтобы можно было устроиться калачиком внутри кокона, оставив половину дивана свободной. – Теперь у тебя целое одеяло. И две подушки – мне одной хватит. Компот в ковшике на столе горячий, выпей, полегчает.