Владимир Марков-Бабкин: Петр Третий. Наследник двух корон

Серия «Петр Третий»

Книга первая

© Владимир Марков-Бабкин, Виталий Сергеев, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Часть первая
Бегущий попаданец

Пролог
Двести восемьдесят восемь лет тому вперед

РОССИЯ. ЕКАТЕРИНБУРГ. ГОРОДСКОЙ ШАХМАТНЫЙ КЛУБ. 19 июня 2027 года

– И где он ходит? Кузьмича только за смертью посылать.

Старик-профессор, как полководец, хмуро обозрел место будущей баталии. Квадратное поле сражения было разделено на черные и белые клетки, войска уже выстроились в четкие порядки, пехота, конница, артиллерия, боевые слоны и, конечно, король и королева.

Только вот главнокомандующий армии противника опаздывал к началу битвы. Не командовать же профессору обеими армиями сразу!

Ну, делать нечего, придется ждать.

На улице ливень. Возможно, с этим связаны перебои со связью. Так что позвонить не получается пока.

На столе валяется какая-то брошюра. С оскаленной мордой собаки. «Социальное поведение собак в стае».

«…Во главе большой стаи нередко стоит пара: кобель регулирует мужскую часть стаи, сука наводит порядки в женской. В такой стае щенки чаще появляются у главной суки, а остальные помогают ухаживать за ее потомством…»

Скучно. Вот еще про собак и их порядки он здесь не читал.

Оглядевшись по сторонам, Виктор Андреевич приметил книгу на соседнем шахматном столике, за которым никого не было. Не сочтя зазорным на время позаимствовать бесхозную книжку, профессор с разочарованием оглядел обложку. Но книга имела одно преимущество – в ней был хороший и довольно крупный шрифт, что редкость по нынешним временам.

Что ж, аннотация. Читать все равно нечего.

«Историю пишут победители. Старая истина, которую люди так часто забывают, давая оценку историческим персонам, на основании вымыслов, слухов и явных подтасовок. Ни реальный Петр Третий, ни реальный Павел Первый, ни другие значимые личности истории Руси/России и иных великих держав мира не были такими, как их описывает ставшая официальной история.

Множество важнейших для судьбы государства реформ остались неосуществленными или лишь начатыми императорами Петром Третьим и Павлом Первым и были прерваны самым трагическим образом, как и Конституция Александра Второго не была принята после его убийства».

Профессор скептически поморщился.

– То же мне «бином Ньютона», будто в науке не так. Не погибни Рихман от удара током, то уже при том же Павле в русских домах электролампочки бы светили.

«Соперничество старшей и младшей ветвей Дома Романовых в борьбе за корону долго сотрясало наше Отечество. Многие, к сожалению, забывают, что у Петра I Великого были старшие брат Иван, сестра Софья и брат царь Федор Алексеевич. После смерти царя Федора, не оставившего детей и завещания, остро возник вопрос прав на корону.

Традиция престолонаследия не была твердым законом и многократно нарушалась ранее. Нарышкины провозгласили царем Петра, Милославские и стрельцы – Ивана. Зрела гражданская война и новая Смута. Как компромисс Иван был провозглашен старшим царем, а Петр – младшим. Иван II умер в 1696 году, но старшая ветвь Романовых не прервалась вместе с ним, а сестра Софья и ее стрельцы попытались устроить переворот и отстранить от власти Петра. Им это не удалось, и будущий император Петр Великий лично рубил головы мятежным стрельцам на Красной площади при полном стечении народа. Но беды России на этом не кончились».

– Будто они могут кончиться? Тут руби не руби, если не чужие обманут, то свои растащат. Всегда так было. И везде.

«Петр Великий отменил традицию престолонаследия и собирался назначить наследника сам из самых способных к управлению Державой, но злой рок и тут был против нашего Отечества. Император так же умер, не оставив преемника. Началась новая кровавая чехарда борьбы за власть в России, которая продлится до конца XVIII века».

Старик задумчивое сопел.

– Да. Во всем велик был, но с этим начудил Петруша. Хотя, даже распиши он кто за кем, его соратнички все равно бы по-своему дело обернули.

«Наша история начинается 17 (28) октября 1740 года, когда императором Всероссийским был провозглашен младенец Иван III Антонович…»

– Здравствуй, Андреич.

Старик с кряхтением присел на стул напротив.

Андреич оторвал взгляд от страниц книги.

– А, Кузьмич. Явился не запылился. Сколько можно ждать. Костлявую, что ли, искал?

– Так это тебя сын на машине привозит, а я по-простому, пешочком. Но там ливень. Пришлось стоять под навесом супермаркета. Что читаешь?

Седовласый очень пожилой профессор (глубокий старик, но он терпеть не может, когда его называют стариком) пожал плечами и, повернув книгу, посмотрел на обложку.

– Не знаю. Ересь какая-то. «Жизнь и невероятные приключения императора Петра Третьего». Жанр: альтернативная история. Автор – некий Аврелий Чемоданов-Шуйский. Псевдоним наверняка. Я ж говорю – ересь.

– Тогда зачем читаешь?

Держащий книгу «очень пожилой мужчина» сделал неопределенный жест.

– Тебя вот ждал, а она на столике там лежала. Видимо забыл кто-то. – Ухмыльнулся.

– Что-то занятное?

– Не знаю пока, Кузьмич. Успел прочитать только аннотацию и оглавление. А тут ты явился – не запылился. Насколько я понял, некий приключенческий роман с претензией на псевдоисторию. Мол, что было бы, если бы Петр Третий не был бы таким дураком.

– А он не был?

– В том-то и дело, что не был. Реформы Петра Третьего и Павла были очень нужны, но эти цари не рассчитали свои силы. Слишком многим наступили на пятки. К слову, закон «О престолонаследии» Павла Первого действительно действовал сто с лишним лет. Самого Павла потом, после убийства, объявили сумасшедшим, но слово его исполнялось самым железным образом. Никаких исключений. Николай Второй не смог этот закон преодолеть даже в критической для трона и России ситуации. Так что дураками они не были. Тот же Кодекс Наполеона Бонапарта действует во Франции по сей день. С поправками, конечно.

Кузьмич лишь ухмыльнулся, подловив старого друга и получив возможность шуточно поязвить:

– Посмотрите, люди добрые, университетский профессор кафедры теплотехники, доктор технических наук и все прочее, читает белиберду! Наш знаток истории докатился до края! Альтернативная история! Подумать только! А ведь казался приличным ученым!

Профессор буркнул, явно не будучи рад, что развил тему и дал повод для насмешек:

– Да я и не читаю такое, мне бы свои записки по промышленной истории Урала разобрать пока, – профессор положил книгу обратно на соседний столик, – вот и тот, кто ее забыл. Получается, этой галиматьи не читает.

– Верно, Андреич! Уже всю историю просклоняли. А что эти альтернативно одаренные могут придумать еще? Что золота на Земле вдруг больше, чем железа, или что железа вообще нет? Вот что было бы, а, профессор?

Виктор Андреевич пожал плечами.

– Люди такие сволочи, что найдут выход из любой ситуации. Полно золота? Отлично. Масса дешевой бижутерии и отличный металл для промышленности. Вместо золота будет серебро, платина и иридий. Вместо железа какая-нибудь высокотехнологическая бронза, титан и алюминий. Вместо двигателей внутреннего сгорания – паровые машины. Это я тебе как теплотехник говорю. Все решаемо.

– Ага. А в космос тоже на паровых машинах?

– В космос не знаю. Придумали бы что-то. В конце концов в космос не на «Жигулях» летают. Да и зачем во времена той же Елизаветы космос? А вот паровые машины были бы очень к месту.

– Скажешь тоже. До паровых машин тогда было лет сто!

Профессор покачал головой в ответ.

– Во-первых, не «лет сто», во-вторых, ну и что? Как в том выражении: «Вы просто не умеете их готовить».

– Допустим. Допустим, что ты у нас умный и попал в то время. Сумел бы построить паровую машину?

– Конечно. Там нет ничего эдакого. Первые паровые машины были построены в начале восемнадцатого века, ужасно неэффективные правда, но сам факт – могли и создали. Даже древние греки могли построить и римляне. Герон уже почти сделал даже. Просто незачем было. Дорогая занятная игрушка, не более. Рабы дешевле и хлопот меньше.

– Да ты у нас философ-экономист.

Вновь кивок.

– Есть такое. Играть будем, или ты чего приперся сквозь дождь?

Кузьмич покряхтел.

– Да, давай уж…

– Е2 – Е4. Оригинально, мой друг, оригинально. А я вот так…

– Как вчера отгуляли твой день рождения? Родня съехалась, торт, свечи, горячие танцовщицы?

Виктор Андреевич потер лоб.

– Да как… Радость великая – восемьдесят семь лет, прости, Господи. Танцовщицы – да… Я… Что-то мне… Воды…

Профессор безвольно уронил голову на шахматный столик. От удара фигуры посыпались на пол…

ГЕРЦОГСТВО ГОЛЬШТЕЙН. ОКРУГ СТОРМАН. РЕЗИДЕНЦИЯ РОЛЬФСХАФЕН. ПОКОИ ГЕРЦОГА. 18 июня 1739 года

– Карл!

Невысокое тело щуплого мальчика почти неслышно упало на пол.

– Vad fan! Мамки хреновы, кто этого хлюпика сейчас сюда притащил?

– Господин Фридрих, так это, с отцом же попрощаться мальчику…

– Румберт, Herregud! В кирхе простится! Унеси герцога, сейчас епископ придет!

– Слушаюсь, господи фон Брюммер!

– Дышит хоть?

– Дышит.

– Живуч, бестия. До вечера за ним пригляди, А то помрет еще…

– Слушаюсь…

– Что встали, клуши? Кто за вас в порядок будет приводить покойного?

Фридрих фон Брюммер уже потерял интерес к мальчику, передав заботу о нем лакею. Карл Петер Ульрих, конечно, уже несколько минут как герцог Готторпский, но по его малолетству ему до властного скипетра надо дожить. И уже из этого сироты не выйдет ни его двоюродный дед Карл, ни его дед Петер. Так что фон Брюммер не видел причин отвлекаться на мелочь.

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. МАРСОВО ПОЛЕ. ДВОРЕЦ ЦЕСАРЕВНЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ. Ночь на 25 ноября (6 декабря) 1741 года

Ночь. Редкие огни за окном. Спит столица.

Шувалов склонил голову:

– Государыня, нам пора.

Цесаревна кивнула. Да, она еще не государыня. Может вместо трона попасть «на прием» к Ушакову, но выбора нет, тут или все, или ничего. Где «ничего» – это пыточная Ушакова и казнь через колесование. Даже помилование в виде лишения титулов, имущества и вырванного языка ей не будет полагаться. Леопольдовна не пощадит ее. Разве что смерть после «приема» у Ушакова покажется избавлением.

– Да, любезный мой Александр Иванович. Едем.

Шувалов помог ей с шубой поверх сверкающей при неуверенном свете свечей кавалерийской кирасы.

Лестница.

Возок.

Ночь.

– Господа, я благодарна вам за все.

Воронцов и Шувалов склонили головы.

– Госпожа, мы с вами до конца.

Все или ничего.

– Едем, господа.

Ночной Петербург. Ночные зимние улицы и застывшие льдом каналы. Редко из каких окон брызжет свет свечей. Город словно затих. Словно замер. Лишь глухой топот копыт.

Возок стремится вперед.

Цесаревна изображала решительность и твердость намерений, но в реальности на душе было тоскливо и страшно. Очень страшно. До дрожи.

Позавчерашний разговор с правительницей России Анной Леопольдовной показал, что жизнь цесаревны висит на волоске. Фактическое обвинение в государственной измене и подготовке государственного переворота. А это смертная казнь. Никаких вариантов. Никакого помилования. Таких, как цесаревна, в живых не оставляют.

Конечно, Елисавета Петровна уверяла правительницу России, что это все неправда, слухи, наветы врагов России и цесаревны, что она Богом клянется, что никогда не измышляла никакой измены, что верна присяге. Даже слезу пустила.

Разумеется, правительница ей не поверила. Лишь отложила свое решение. Но в глазах у Анны Леопольдовны был триумф и предвкушение.