И вот в сентябре, буквально месяц спустя после мундиаля, воздух наполнился тревожным ожиданием. И тут вышел из тени генерал Хосе Феликс Урибуру. Человек с холодным взглядом и железной волей, он стал голосом тех, кто больше не мог терпеть. Военные, консерваторы, разочарованные граждане – все они видели в нем спасителя, человека, который сможет навести порядок. 6 сентября 1930 года улицы Буэнос-Айреса наполнились грохотом сапог и лязгом оружия. Переворот был быстрым и безжалостным. Иригойен, некогда герой демократии, был свергнут и брошен в тюрьму. Его резиденция, словно символ падения, опустела. Урибуру, теперь временный президент, обещал стабильность и порядок. Но за его громкими словами скрывалась иная реальность. Его правление стало временем репрессий и страха. Он сразу запретил политические партии, приостановил выборы. Он мечтал о новой Аргентине, о корпоративном государстве, вдохновленном фашистскими режимами Европы. Этот переворот стал не просто сменой власти. Он стал началом конца. Началом эпохи, которую позже назовут «Бесславным десятилетием». Эпохи, когда коррупция и фальсификации стали нормой, когда надежды на лучшее будущее разбивались о суровую реальность. Аргентина, некогда считавшаяся одной из самых процветающих стран мира, теперь шла по пути, полному боли и разочарований.

Персона

Хосе Леандро Андраде

Осенний вечер 1956 года в Монтевидео. Небо, тяжелое и низкое, окрашено в свинцовые оттенки. Казалось, солнце исчезло с небосклона, а улицы подсвечиваются только желтоватыми фонарями, окнами домов и разнообразными автомобилями, уныло колесящими по своим делам в уругвайской столице. Опрятно одетый мужчина лет сорока от роду сворачивает с людной улицы в переулок, который и без осеннего дождя выглядел депрессивно и грустно. Приземистые одноэтажные строения здесь соседствуют с многоквартирными домами, но неизвестно, что выглядит хуже. Печальную картину дополняют кучи мусора, у которых копошатся уличные собаки. Молодой человек уверенно шел вперед. Свернув за очередной угол, он оказался у двухэтажного здания, до того обветшалого и заброшенного, что только наличие в нем окон, из которых проглядывали лучики ламп, говорило о том, что в нем все еще теплится жизнь. Оглянувшись, на секунду о чем-то задумавшись, мужчина достал сложенную вчетверо бумажку, быстро бросил на нее взгляд, что-то проговорил одними губами и, наконец, вошел внутрь. Искомая квартира была на первом этаже, и обшарпанную скрипучую дверь открыла удивленная женщина. Несмотря на отпечаток возраста на стареющем лице, ее красота была заметна и неоспорима. И неизвестно, что наложило на ее лицо бо́льшую печать: возраст или тяготы нелегкой жизни в бедном и депрессивном районе. Но было в ней что-то, что выдавало аристократизм. Быть может, осанка, а может, глаза. В них читалось достоинство. Женщина была скорее удивлена, чем напугана визитом неожиданного гостя.

– Добрый вечер, меня зовут Фриц Хак, – вежливо сказал мужчина на хорошем испанском, но с явным акцентом.

Дама безошибочно определила в нем немца.

– Прошу прощения за беспокойство, я разыскиваю Хосе Андраде. Скажите, пожалуйста, он здесь проживает? – продолжал заморский гость, попутно отряхивая воду с зонтика.

Женщина сперва нахмурилась, затем замялась, словно не зная правильного ответа на заданный вопрос. Ее можно было понять. Ее муж, бывшая суперзвезда мирового футбола, действительно жил по указанному адресу. Вот только правильнее было употребить глагол «доживал».

– Зачем он вам? – слегка раздраженно и устало спросила женщина. – Что вам нужно?

– Видите ли, – как можно более учтиво сказал гость. – Я пишу книгу о футболе, и Хосе Андраде будет в ней важным героем. Для меня было бы важно и почетно лично увидеть легенду футбола, о котором я столько слышал.

Слова не оказали на хозяйку должного эффекта, но все же пришедший гость был приглашен в квартиру, которая хоть и выглядела очень скромно, была убранной и опрятной. На стене в прихожей висело несколько фотографий, открыток и календарь. Почему-то первым Фрицу бросилось в глаза фото, на котором счастливая пара молодых людей улыбается в камеру. Женщину на нем нетрудно было идентифицировать как хозяйку квартиры, а рядом с ней стоял тот, ради кого журналист и приехал в этот пропащий район Монтевидео.

– Не знаю, удастся ли вам хоть что-то от него получить, – сказала хозяйка, и ее глаза стали совсем грустными.

– Хосе, к тебе пришли! – громко сказала она в одну из комнат без дверей и, не дожидаясь ответа, пошла к Хосе, а за ней учтиво последовал господин Хак.

Он действительно писал книгу о футбольных звездах тех лет. О тех, которых он помнил еще с детства, и о которых ходили легенды. В газетных очерках, отчетах, воспоминаниях свидетелей часто мелькало имя Хосе Андраде. «Черная жемчужина» – именно так называли чернокожего полузащитника сборной Уругвая, в игру которого влюблялись, без преувеличения, миллионы. Хосе родился в 1901 году, и никто толком не знал, в каком месяце и в какой день. Но мальчика зарегистрировали 22 ноября, тогда же он и отмечал свой день рождения. Тайной была окутана и персона его отца. Хосе Игнасио Андраде был указан в свидетельстве о рождении в качестве человека, сопровождавшего малыша, когда его принесли для официального оформления. Но ему на тот момент было 98 лет. Многие считали его биологическим отцом будущей футбольной звезды. Чернокожий раб из Бразилии, он сумел бежать в Уругвай благодаря своим магическим талантам, которыми он и зарабатывал себе на жизнь. Кто знает, быть может, какой-то дар перешел и сыну, но паренек, чье детство прошло в очень тяжелых условиях, буквально спавший на полу, работал музыкантом на карнавалах (умел играть на ударных, скрипке и бубне), а также чистильщиком обуви и продавцом газет. Параллельно с этим он «болел» футбольной лихорадкой, как буквально все мальчишки его округи, города, страны. Там и проявился его главный талант, который быстро заметили в Монтевидео, а затем и на национальном уровне. Возможно, показывать невиданную до того технику обращения с мячом ему помогала еще одна страсть – танцы. Как бы то ни было, но уже в 1924 году его взяли на Олимпиаду в Париж. Там в дебютной игре им попались югославы, которые решили заслать на тренировку уругвайцев своих скаутов. Именно Андраде вычислил «засланных казачков» и предложил товарищам по команде притвориться «топорами» на тренировке. Скауты были очень довольны увиденным: уругвайцы не могли толком обработать мяч, били куда угодно, но только не в створ ворот, и вообще выглядели словно впервые этот мяч увидели. Перед началом матча главный тренер Югославии Тодор Секулич решил заранее извиниться перед своим визави за предстоящий разгром: «Мне очень жаль, что вы приперлись за тридевять земель, чтобы вылететь сразу же в первом раунде. Но это футбол, мы не можем играть с вами в поддавки. Извините, но мы вынуждены будем сделать свою работу».

Это, а еще и безалаберность организаторов (флаг Уругвая был повешен вверх ногами, а вместо гимна включили какой-то непонятный марш) выбесили «Селесте», и те разнесли балканцев 7:0. За игрой наблюдала всего тысяча человек, но главный успех придет позже. Пройдя два круга олимпийского футбольного турнира (вслед за югославами домой были отправлены американцы (3:0)), Уругвай в четвертьфинале вышел на хозяев. День 1 июня 1924 года можно назвать днем рождения новой мировой звезды футбола. В годы, когда играли по тактике «все в атаку, остальные – в защиту», Андраде умудрялся становиться MVP матчей, не забив ни одного гола. Так и случилось в поединке с французами, которые были нещадно биты 5:1. Улицы Парижа зашептали о новом супергерое. Этот шепот манил Хосе огнями варьете, аппетитными ножками танцовщиц, шикарными отелями и мягкими, ослепительно белыми постелями в роскошных номерах. Прямо во время Олимпиады Андраде перестал ночевать со сборной на базе. Главный тренер Уругвая, опасаясь, что главная звезда сборной может просто не явиться на очередную игру, приставил к нему форварда Анхеля Романо, который должен был присматривать за загулявшим Хосе.

«После длительных поисков я нашел Хосе в лучшем отеле Парижа. Когда я открыл дверь в номер, то увидел в нем очень аппетитную картину. Там лежал десяток роскошных обнаженных женских тел, среди которых я с трудом разглядел голову Андраде. Он напоминал султана в гареме. Андраде сделал мне предложение, от которого было трудно отказаться: “Может, поможешь мне справиться со всеми этими женщинами? А то я уже полностью исчерпан”», – вспоминал Романо.

Насколько легко он обращался с мячом, настолько же просто ему покорялись сердца дам, даже самых известных. В Париже он соблазнил Сидони- Габриэль Колетт, знаменитую актрису и писательницу, которую позже даже выдвигали на Нобелевскую премию. Они пересеклись после матча Уругвай – США, в котором Андраде в очередной раз восхитил всех своей магией на поле. Она писала очерк об игре и зашла в ресторан поужинать, а он с командой отмечал победу и выход в четвертьфинал. Колетт, которую мало что могло удивить, проявляла мало интереса к футболу и всей тусовке, окружавшей эту игру. Но дикие танцы футболистов в кабаке поразили ее. Позже она писала: «Уругвайцы являли собой странное сочетание цивилизованности и первобытного варварства. Они танцевали танго пластично, изысканно, возвышенно, словно самые образованные джентльмены. А затем они могли исполнять какие-то каннибальские танцы африканских племен, от которых бросало в дрожь».

Как бы то ни было, после ужина она ушла из ресторана в компании Андраде. Еще в его коллекции была Жозефина Бейкер. О, это была еще одна «Черная жемчужина»! Родившаяся в США, чернокожая исполнительница чарльстона так покорила парижскую публику, что ее были готовы носить на руках. О ней слагали легенды, она снималась обнаженной, а ее танцевальный стиль опережал время на несколько десятилетий. Об этой женщине ходили легенды, но и она не устояла перед обаянием Хосе Андраде…

После финала Олимпиады-1924, в котором уругвайцы разобрались со швейцарцами (3:0), «Черная жемчужина» не спешил возвращаться на родину. Он буквально исчез, растворился в Париже. Поговаривали, будто какая-то очень богатая дама буквально похитила Хосе, чтобы месяц жить с ним в своих хоромах и ни с кем его не делить.

О да, после Парижа в Монтевидео приехал совсем другой Хосе Андраде. Он уезжал футболистом-любителем, а вернулся мировой звездой. Его можно было заметить в самых лучших заведениях уругвайской столицы, облаченным в дорогое пальто, изысканные кожаные ботинки, желтые перчатки, шелковый галстук и в самую модную шляпу. Одним словом, звезда! Черное комьюнити Монтевидео устроило в честь Андраде целый гала-вечер, но он туда даже не явился. Впрочем, не только это указывало на то, что Хосе «словил звезду». Он пропускал тренировки, забитые голы даже не отмечал, а с партнерами по команде предпочитал не общаться, ведя себя отстраненно и высокомерно. Уже в следующем году его клуб, «Насьональ», поехал в турне по Европе, и на Андраде ходили смотреть толпы. В девяти странах суммарно 800 000 зрителей посмотрели товарищеские матчи местных команд с заокеанскими кудесниками, где первую скрипку играл несравненный Андраде. Здесь нужно оговориться. Хосе успел сыграть лишь в четырех матчах. Будучи в Брюсселе, он занемог и обратился к врачу. Бельгийский доктор поставил крайне неприглядный диагноз – сифилис. После этого он просто исчез, растворился. Команда продолжила гастроли без своей звезды, а в Монтевидео он вернулся два месяца спустя, сильно похудевшим и мрачным. Да, он пытался лечиться, но в нем уже не было той легкости и скорости. И даже этого хватало, чтобы творить историю. Четыре года спустя, в Амстердаме, он снова привел Уругвай к олимпийскому золоту. На финальный матч против аргентинцев было подано 250 000 заявок – в десять раз больше, чем мог вместить Олимпийский стадион в столице Нидерландов.