Программист запустил HomoPlay не через лаунчер с яркой анимацией и фирменной мелодией, как миллионы пользователей, а через секретную консоль, доступную только создателю. Символы на чёрном фоне выстраивались в сложные конструкции, откликаясь на каждое касание клавиш.

– Сегодня ты не будешь одна, – прошептал Роман, обращаясь к серебряной подвеске, словно живому слушателю.

Интерфейс редактора персонажей HomoPlay разительно отличался от того, что видели рядовые игроки. Никаких упрощённых ползунков и готовых шаблонов – лишь бездна возможностей. Десятки окон с параметрами, цифровая анатомическая карта будущего существа, графики эмоциональных реакций, таблицы характеристик. Игра для пользователей становилась актом истинного творчества для создателя.

Первой возникла общая форма – безликий манекен, напоминающий незавершённую скульптуру. Роман потянулся к базовым анатомическим параметрам. Пальцы легко касались виртуальных регуляторов. Вес, рост, пропорции – каждое значение вводилось с точностью до миллиметра. Не слишком высокая, но и не миниатюрная – при встрече их глаза должны находиться почти на одном уровне.

Женская фигура обретала очертания, оставаясь подобием греческой статуи – безликой, с гладкой поверхностью вместо кожи. Программист переключился на детализацию, требующую уже не математической точности, а художественного чутья. Каждый изгиб, каждый изменённый параметр постепенно превращал цифровую конструкцию в нечто живое.

– Ты будешь идеальной, – прошептал Роман, обращаясь уже к формирующемуся образу.

Идеальной – но не в глянцевом смысле. Создатель намеренно избегал симметрии, кукольной правильности черт. Левое плечо чуть выше правого. Маленькая ямочка на подбородке. Лёгкая асимметрия губ, проявляющаяся в улыбке.

Над лицом трудился дольше всего. Подобно скульптору, постепенно освобождающему форму из камня, каждым прикосновением менял облик будущей Лены. Скулы, линия бровей, разрез глаз – всё наполнялось индивидуальностью. Не идеальная красота, а совершенная гармония несовершенств – живая, а не выдуманная.

Волосы заструились по плечам каштановым потоком. Роман работал над каждой прядью, игрой света в глубине. Они должны двигаться особенно – не слишком послушно, но и не хаотично. Вдруг пришла странная мысль: создавая Лену, молодой человек будто воплощал чей-то образ из памяти. Но чей? Не Леры Станкевич, не девушек из института, не киноактрис. Что-то смутное, словно полузабытое воспоминание о ком-то, никогда не встреченном в реальности.

Глаза требовали особого внимания – не просто цвет, а сложный спектр оттенков, меняющихся от освещения, эмоций, даже времени суток. Не статичный голубой или серый, а переливающаяся акварель, затягивающая глубиной. Зрачки, расширяющиеся в темноте и сужающиеся на свету. Тонкая сеточка капилляров на белках, влажный блеск, глубина, в которой угадывалась не просто программа, а душа.

– У тебя будет взгляд, который видит, – сказал мастер, настраивая алгоритм реакции. – Не просто смотрит, а видит.

Тело обретало законченность. Стройное, но не худое. Сильное, но не спортивное. Кожа с лёгкими веснушками на плечах – словно следы солнечных поцелуев. Небольшая родинка на левой лопатке, едва заметный шрам на внутренней стороне предплечья – детали, создающие историю.

Груди – полные, но не вызывающие. Соски чуть темнее стандартных аватаров HomoPlay, с едва заметной асимметрией. Роман настраивал даже текстуру кожи в этих местах – более нежную, чувствительную. Каждая деталь несла свой смысл, каждый пиксель имел значение.

Пальцы на мгновение замерли над клавиатурой. Щёки вспыхнули – не от стыда, а от странного, почти религиозного трепета. Создавалась не цифровая кукла для виртуальных утех, а личность, способная мыслить, чувствовать, помнить. В комнате, казалось, стало теплее и тише, словно сам воздух замер, наблюдая за рождением новой сущности.

Движения – вот что отличало хорошего аватара от посредственного. Роман загрузил специальный модуль, над которым работал последние месяцы – систему естественной кинематики, недоступную обычным пользователям. Теперь каждый жест Лены станет плавным, органичным, наполненным особенной грацией.

Поворот головы при слушании собеседника. Задумчиво заправленная прядь за ухо. Прикосновение к дверной ручке перед входом. Тысячи мельчайших движений, выполняемых людьми неосознанно, но создающих впечатление живого присутствия.

– Ты не будешь двигаться как марионетка, – прошептал Роман. – Ты будешь дышать.

Одежда стала следующим этапом. Не мимолётный выбор из стандартного гардероба, а тщательное конструирование стиля. Мягкие свитера свободного кроя. Приглушённые, но глубокие природные оттенки вместо серых тонов. Натуральные ткани с детально проработанной текстурой – каждая ниточка, петелька вязаного узора видна при приближении.

Книги превратились в особый аксессуар. Создавались не просто трёхмерные модели с обложками – каждое издание в руках Лены будет настоящим, с текстом, закладками, загнутыми уголками страниц. Виртуальная девушка сможет читать по-настоящему, делать пометки, запоминать любимые отрывки.

– Тебе понравится Брэдбери, – улыбнулся Роман, добавляя потрёпанное издание «Вина из одуванчиков» в виртуальный рюкзак. – И Борхес. И Кортасар. Ты полюбишь магический реализм.

Дождь за окном усилился, забарабанил по карнизу, аккомпанируя стуку клавиш. Время потеряло значение – только код, только творение имело смысл. Наступил следующий этап – формирование личности, самая сложная часть работы.

Сирота из детского дома – биография, отзывающаяся в собственном сердце создателя. Не точное повторение истории Романа, но вариация на ту же тему – ребёнок без корней, вынужденный строить себя сам, по кирпичику собирать идентичность. Создатель вносил не только факты жизни, но и эмоциональные отпечатки, оставленные событиями в душе Лены.

Воспоминания о детском доме – не безликий приют из фильмов, а место с собственным характером, запахами, звуками, лицами. Строгая, но справедливая воспитательница. Старшая девочка, защищавшая малышей от обидчиков. Кошка, приходившая по вечерам на подоконник. Маленькая библиотека с потёртыми томиками классики. Всё складывалось в мозаику памяти – фундамент личности.

– Ты будешь помнить вкус печенья, которое пекла повариха по воскресеньям, – говорил программист, словно рассказывая сказку. – И как скрипела половица у входа в спальню для девочек. И запах мокрого асфальта после летнего дождя, когда вас выводили на прогулку.

Пальцы летали над клавиатурой, вплетая в код нити воспоминаний, создавая сеть ассоциаций, рефлексов, привычек. Лена любит просыпаться рано и читать в постели. Предпочитает чай кофе, но иногда позволяет себе эспрессо – горький, без сахара. Потирает запястье большим пальцем, когда нервничает. Помнит наизусть десятки стихотворений, но стесняется читать их вслух.

В характере – мягкость, граничащая с уязвимостью, но под поверхностью – стержень, закалённый одиночеством и ранним взрослением. Умеет слушать так, что собеседник чувствует себя единственным человеком в мире. Ценит честность выше такта, хотя иногда смягчает правду из сострадания.

Дом стал убежищем, отражением. Роман конструировал его с такой же тщательностью. Одноэтажное строение, достаточно просторное, чтобы не чувствовать себя запертым, но не настолько большое, чтобы потеряться. Архитектура простая – большие окна для света, широкая веранда, опоясывающая здание, множество уютных уголков для чтения.

Внутри раскинулась своя вселенная. Гостиная с книжными полками от пола до потолка, где томики расставлены не по алфавиту, а по личной системе, понятной только хозяйке. Настоящий камин с дровами, пахнущими смолой и лесом. Мягкие кресла для чтения. Пледы ручной вязки, разбросанные будто случайно, но именно там, где нужны в прохладные вечера.

Спальня выходит окнами в сад – просыпаться с первыми лучами солнца. Простая кровать с деревянным изголовьем, лампы для чтения с обеих сторон. На прикроватной тумбочке – стакан воды, очки и стопка книг с закладками.

Кухня светлая и функциональная. Круглый стол у окна для завтраков в одиночестве или встреч с гостями. Кружки разных форм, подобранные не комплектом, а по отдельности, каждая со своей историей. Травы в горшках на подоконнике – мята, базилик, розмарин. Ароматы свежего хлеба, яблочного пирога, травяного чая.

Кабинет для чтения – самое сокровенное место. Старинный письменный стол, достаточно большой для нескольких открытых книг. Настольная лампа с зелёным абажуром, бросающая мягкий свет на страницы. Этажерка с особенными изданиями – первые издания, подписанные авторами, библиофильские редкости.

Сад вокруг дома – продолжение внутреннего пространства, переход между рукотворным и природным. Яблони, цветущие весной бело-розовыми облаками, дающие осенью кисло-сладкие плоды. Скамейка под старым деревом для чтения. Тропинка из каменных плит от калитки к крыльцу, поросшая по краям тимьяном, источающим аромат при каждом шаге.

Для завершения образа оставались погодные настройки. Роман открыл специальный модуль климат-контроля – тайное сокровище HomoPlay, доступное только создателю. Управление не только текущей погодой, но и климатическими условиями, характерными для конкретного места виртуального мира.

Для дома Лены – умеренный климат с ярко выраженной сезонностью. Весна с тёплыми дождями и цветущими яблонями. Лето не слишком жаркое, но с грозами и радугами. Долгая золотая осень с запахом опавших листьев и яблок. Снежная, но не суровая зима с морозными узорами на окнах.

И особенный дождь, обволакивающий дом уютным коконом из шума капель по крыше. Такой, какой сейчас стучал по карнизу собственного окна в Дармовецке – ниточка, соединяющая создателя и творение.

Ползунки настроены на максимальную реалистичность. Плотность облаков, форма капель, звук дождя, отражения в лужах – всё выверено до мельчайших деталей. Вселенная Лены должна ощущаться настоящей до последнего атома.

– Ты почувствуешь его на своей коже, – прошептал мастер, завершая настройки.

Последний, самый важный этап – активация. Запуск искусственного интеллекта, оживляющего тщательно созданную оболочку. Не примитивного бота с заранее прописанными ответами, а сложнейшей нейронной сети, способной учиться, развиваться, обретать собственную индивидуальность.

Пальцы зависли над клавиатурой. Сердце билось часто, неровно – как перед прыжком в неизвестность. Серебряный кулон наблюдал, отражая свет монитора тысячей крошечных вспышек. В этот момент Роман ощущал себя не просто программистом, а создателем, вдыхающим жизнь в новое существо.

Один клик – и всё изменится. Один клик – и Лена сделает первый вдох, откроет глаза, оглядится. Будет помнить детский дом, знать о переезде в новый городок, но не подозревать, что минуту назад её не существовало. Для неё мир начнётся с пробуждения под шум дождя, с ощущения свежего белья на коже, с запаха яблок из сада.

Роман глубоко вдохнул и нажал Enter.

На экране открылся новый вид – не от третьего лица, как для обычных пользователей, а с эффектом полного погружения. Теперь мир виден глазами Лены, ощущается её чувствами. Дождь мягко стучал по крыше убаюкивающим ритмом. В комнате пахло свежестью, деревом и чем-то травяным – возможно, мятой с подоконника. Лампа отбрасывала тёплый свет на раскрытую книгу на прикроватном столике.

Напряжение в плечах постепенно отпускало. Виртуальный мир обволакивал, принимая как старого знакомого. С каждым вдохом Лены – медленным, глубоким – создатель всё больше растворялся в новой реальности. Пальцы уже не стучали по клавишам, а едва касались их – нежно, словно гладили кожу живого существа.

За окном настоящего мира дождь усилился, сливаясь с виртуальным в единую симфонию. Границы между реальностями истончались, размывались. На губах Романа появилась улыбка – спокойная, удовлетворённая, какой не видели ни приёмные родители, ни однокурсники.

Он был дома. Наконец-то дома.