– Живы все. Проникающих ранений нет, только контузии, скорее всего и внутренних органов, – ответил Птица-восемь. Это именно он находился со мной рядом и протягивал флягу с водой.

Сделал пару глотков.

– К нам гости, – наклонившись над ухом, тихо произнёс подошедший солдат и, видя мой непонимающий взгляд, уточнил, – с другой стороны к нам приближается вооружённая группа …

Глава 6

– Помогите подняться, – проговорил на местном наречии. Не очень громко, но достаточно, чтобы меня услышали окружавшие меня солдаты. Говорил на инопланетном языке умышленно, давая понять, что с этой секунды все разговоры только на языке врага. И как только из-за поворота появилась пара солдат, попробовал принять нечто подобие стойки «Смирно», но не усердствовал, покачнулся и опёрся рукой о стену.

Не приближаясь, пара солдат остановилась, держа нас на прицеле.

– Здесь, сюда! У нас раненые, нужна помощь! – произнёс, и поднял одну руку вверх, давая понять, что старший тут я. Но мои манипуляции остались без внимания.

«Они кого-то ждут более важного и это не штурмовики, а охранники», – сделал для себя вывод после того, как рассмотрел форму солдат, что держали нас на прицеле. Она оказалась примерно такая же, что у тех, кто находился в четвёртом РКП.

– Я – офицер-капитан… – привлекал к себе внимание, но замолчал. Буквально через несколько секунд из-за поворота показалась процессия. Полнокровный взвод солдат в сопровождении офицеров. Вот только и они не предпринимали активных действий. Не пытались сблизиться, не открывали огонь, только наставили на нас оружие. И от такой картины мне стало не по себе. Если сейчас скажу что-то не так или отвечу неправильно, нас всех расстреляют. Их примерно в два раза больше, расположились грамотно, в три шеренги и держат нас на прицеле. Расстояние конечно разное. У тех, кто ближе к медблоку есть время уйти с линии открытия огня, но вот спрятаться-то негде.

От группы отделились две пары и, не обращая внимания на нас внимания, одна пара проследовала дальше по коридору в сторону медблока, а вторая к месту боестолкновения.

Всем своим видом показывал, что спокоен, но сердце бешено колотилось, я тяжело дышал и лихорадочно искал ответ, как мне представиться. Имя офицера, чей коммуникатор мне передали я не знал, не знал и номер подразделения, к какому приписана группа усиления. И пришёл к выводу, что на первом же вопросе посыплюсь.

Изобразив усталость, медленно повернулся спиной к основной группе противников и, убедившись, что пара солдат, которая проследовала проверять коридор, уходящий в медблок меня не видит, быстро жестами подал сигналы: «Внимание!», «К бою!», «Огонь по команде!». Едва успел произвести необходимые манипуляции и убедиться, что бо́льшая часть солдат десанта меня поняла, как сзади послышался шум. Медленно повернулся на звук, но сделал вид, что не удержался на ногах и пошатнулся, ловя равновесие и рядом стоявший анторс, и Птица-восемь меня практически поймали, и удержали на ногах. Когда взгляд встретился с глазами Птицы-восемь заметил на его лице сосредоточенность.

– Офицер, вам стало хуже?! Скорее! Офицеру плохо, у него ранение – серьёзная контузия. Он был в первых рядах, когда произошёл взрыв, – быстро говорил Птица-восемь, обращаясь к стоявшим неподалёку противникам.

От основной группы отделились двое и подошли ко мне, но попыток помочь не предпринимали. Они остановились недалеко от меня, и я хорошо рассмотрел их. Один из них офицер достаточно высокого звания. Капитан, не меньше, а второй, возможно его заместитель или адъютант, хотя, какой у капитана адъютант. Но то, что именно один из подошедших офицеров если не самый главный среди находящихся здесь в коридоре, я понял точно. И он сейчас пристально смотрел на меня.

– Представьтесь! Имя, звание, подразделение к которому приписаны, от кого получили приказ?! И где ваш коммуникатор?! – повышая голос, властно произнёс офицер. Я было набрал в лёгкие воздух, чтобы что-то ответить и одновременно отдать приказ действовать, как к нему подошёл один из солдат, что уходил осматривать коридор в сторону холла с флиптами и я замер на полуслове.

– Офицер-капитан, – докладывал солдат. Он говорил тихо, но достаточно, чтобы я разобрал его речь, – основной коридор полон трупов. Насчитал не менее двадцати, но не уверен. Тела разорваны, обожжены. Все с оружием. Опознать не представляется возможным. Коммуникаторов нет или повреждены, – закончив доклад, он протянул оплавленный корпус коммуникатора.

– Офицер-капитан, – вступил в разговор, – согласно приказу моя группа следовала вместе с сопровождающим к месту новой дислокации, но когда мы достигли этого перекрёстка на нас сзади напали, – говорил, а сам приближался к офицеру, – с нами был техник-смотритель. Его убили первым. Потом завязался бой.

– Ваш коммуникатор, представьтесь! – не унимался офицер, а мне до него осталось ещё пара метров. Рывком такое расстояние не преодолею, попросту не успею. Слишком много пар глаз следят за нами.

– Конечно, – ответил, делая ещё один шаг и одновременно извлекая трофейный девайс, – мой коммуникатор повреждён. Можете в этом убедиться, – протянул девайс офицеру. В это время солдат, что докладывал отошёл в сторону.

– Представьтесь по форме! – не предпринимая попыток взять у меня коммуникатор, вновь взъерепенился офицер. Он нервничал, а скорее всего и боялся. Только окружавшие его солдаты придавали ему сил.

«Ах ты ж…», – выругался про себя. До офицера осталось меньше метра, и я начал действовать. Из разжатых пальцев коммуникатор полетел вниз. Внимание офицера и части солдат переключилось на это движение, тем временем я сблизился с говоруном и левой нанёс удар в солнечное сплетение. Пока тот сгибался, хватая ртом воздух, развернул его вокруг своей оси, чтобы он оказался лицом к солдатам, а ко мне спиной и схватил его за волосы.

– Не стрелять! Убрать оружие! Я – офицер-капитан, выполняю приказ подполковника О́нто Буса́ти! – закричал, вздёргивая ошарашенного офицера, – а этот… трус или может быть предатель, видя, что у нас раненые тянет время!

Прошло менее пары секунд. Никто не успел среагировать. Ни мои солдаты, ни солдаты противника, ни стоявший рядом помощник или адъютант.

– Ты! – ткнул в того самого «адъютанта», – кто командир?

– Старший офицер-командир Ми́со Шо́ти, – быстро ответил тот.

– Пригласи его сюда. И… быстро! – рявкнул на замешкавшегося солдата. Он переводил взгляд то на меня, то на своего начальника, но ничего не предпринимал и пришлось на него наорать, чтобы тот вышел из ступора.

Солдат-адъютант убежал, да так быстро, что едва не сбил с ног кого-то.

Я мысленно радовался, что никто не успел применить оружие. Хотя положение у нас, мягко скажем, не очень. Солдаты противника напряжены и главное их очень много. Мы едва умещались на перекрёстке коридора. И не факт, что это все.

– Опустите оружие! Это приказ! – контролируя офицера, продолжал отдавать приказы, – помогите раненым! Что застыли?!

– Офицер, вам тоже нужна помощь, – заговорил Птица-восемь мимикой лица подавая непонятные мне знаки.

– Позже. Сейчас придёт старший офицер, а после… – я говорил громко, чтобы меня услышали, как можно больше моих солдат и приготовились действовать. Расклад сил не на нашей стороне, но я надеялся на внезапность. Бдительность охраны РКП, как понял, именно её подняли по тревоге и вывели на рубеж, немного удалось усыпить, остаётся дело за малым.

Прошло менее двух минут. Солдаты охраны РКП, нехотя, но опустили оружие и к моему разочарованию, не разбрелись в разные стороны, а только одно отделение отделилось от основной группы и направилось помогать раненым, а это уже плохо. Я надеялся, что они сломают строй и разбредутся, а наши ребята возьмут их под контроль.

– Офицер-капитан Хова́тис! – прибежал посланный мной «адъютант», а я не сразу понял, к кому тот обращается, но хорошо быстро сообразил, что он смотрит на меня, а не на удерживаемого мной офицера. Тем временем тот продолжал, – старший офицер-командир не может покинуть пост и приказывает вам прибыть к нему для доклада, а также отпустить офицер-капитана Новта́ски.

И как ответить? Есть, товари… Нет. Здесь такое обращение отсутствует. У анторсов, например, принято обращение «Мой капитан, мой…» и так далее, а здесь?

– Слышишь, Новта́ски? – нашёл как выпутаться из затруднительного положения, – офицер-командир приказывает тебя оставить в покое, но ты пойдёшь со мной… Вы, четверо, – обратился к находившимся неподалёку анторсам, – пойдёте с нами. Арестовать труса и предателя… а тебя я сейчас отпущу, – продолжил, наклонившись над ухом офицера, – не вздумай рыпнуться. Ты меня понял?! – и для острастки ещё раз вздёрнул его за волосы, – сдай оружие…

Как ни странно, но капитан подчинился, а его солдаты не вмешались, да и «адъютант» как-то подозрительно на меня косился, но близко не приближался.

Шли молча. Впереди, постоянно оборачиваясь назад, сопровождающий, я чуть сзади, а за мной, взятый в коробочку разоружённый офицер-капитан. Когда вышли на последнюю прямую к РКП замедлил шаг.

– Что-то случилось офицер-капитан? – забеспокоился сопровождающий.

– Эти не начнут палить? – кивком головы указал на автоматические системы охраны, – у меня коммуникатор выведен из строя.

– Нет. Система отключена. В коридоре слишком много дружественных целей.

«Ага, – сделал пометку себе в голове, – автоматическая система не откроет огонь, если в поле её зрения много дружественных целей. Распознавание, как и предполагал, производится по коммуникатору. Ерунда какая-то! Ведь можно завладеть коммуникатором и пройти эту систему, что как-то и довелось проделать. М-да. Не пуганные здесь…».

– Входите, офицер-капитан, – не заметил, как оказались возле открытых гермодверей РКП, – а ваши солдаты пусть останутся здесь.

– Нет. Предателя я передам из рук в руки офицер-командиру. Пусть он решает, что с ним делать. Промедление Новта́ски возможно стоило жизни моим подчинённым.

Игр в гляделки не было. «Адъютант» прошмыгнул внутрь, а я со своими солдатами и задержанным офицером остался снаружи. Подал сигнал «Приготовиться!». Гермодверь не закрылась и у нас появился шанс.

– За мной! – скомандовал, удобнее перехватывая личное оружие.

Помещение пятого РКП могло оказаться иным, чем занятый ранее четвёртый РКП и площадь, и планировка соответственно другими, и я предполагал, что такое может иметь место, о чём говорила темнота помещения, куда шагнул «адъютант». Но деваться было некуда. Все РКП переделывали, приспосабливали под требуемые нужды после возведения корабля-станции, но то, что увидел, перешагнув порог гермостворок, озадачило. Я упёрся в ещё одну гермодверь и как понял, сейчас мы находились в шлюзовой камере…

***

Умао Витарис откинулся на спинку кресла. Он только что изволил отобедать и находился в хорошем расположении духа. Придумка с пленными, исполнить которую он поручил своему верному соратнику полковнику О́нто Буса́ти, по его мнению, возымеет эффект. Десант, что слишком долго находится на межпланетной станции и доставляет немало хлопот, скоро уничтожат. Не зря он отдал приказ блокировать занимаемый ими сектор и приготовиться к штурму. Усиление, что он отправил, отвлекая от других немаловажных задач троекратно, если не пятикратно перекрывает численность тех, кто по халатности возомнившего себя гениальным стратегом командира четвёртого РКП, обосновались в одном из важнейших и хорошо охраняемых секторов межпланетной станции «Оха́ну». Но придётся немного подождать. Пройдёт час, другой и у противника не выдержат нервы. Будучи командующим Коханского флота, такой трюк с давлением на психику он уже проделывал. И не прошло и суток, как оборонявшиеся в одной из оставшихся целой крепостей орбитальной обороны сдались на милость победителя.

Адмирал хмыкнул, вспоминая тот случай. Повстанцы мятежной планеты Коханской империи сдавались, а их корабли расстреливали в космосе, бросая спасательные капсулы на произвол судьбы, на медленную смерть от удушья и холода. Но что поделать – это война.