Я перевел взгляд на Трошина и Артамонова. Оба не смотрели в мою сторону. Делали вид, что заняты. Старая армейская привычка – не лезь, если не твоя проблема.

Странно всё. Настолько длительное воздержание ударило в голову замполиту? Трудно в это поверить, но ситуация не из фантастических.

– Знаешь, Лёша, я не могу понять этой страны. Тут неимоверная тяга местного народа к войне. Почему они не могут просто жить. Скот разводить, детей рожать. В каждом доме «Ли Энфилд» или китайский «калаш» находим, – рассуждал Трошин.

– Вот-вот! А ведь война уже закончилась. Впору просто жить… – задумался Артамонов, убирая руки от чайника.

Я лег на койку и закрыл глаза. Если они думают, что я буду такие вещи пропускать – они серьезно ошибаются.

Утро наступило резко. Как только я открыл глаза, солнце уже било через дырку в покрывале, которое закрывало окно модуля. Сразу же почувствовал жару, к которой еще не успел привыкнуть после отпуска в хмурой Москве.

Да и поспать толком не удалось. Всю ночь в голове крутились события прошедшей ночи. Салихов, медсестра, молчание ребят.

Но сейчас – другая задача.

Вещи были собраны с вчера, поэтому собирался я недолго.

На стоянках уже гудела техника. Дизеля ревели, щелкали замки на люках, лязгали сапоги. Сквозь запах солярки в перемешку с пылью, я уловил запах кофе, который кто-то вскипятил в соседнем модуле. Кофе здесь роскошь, но его по чуть-чуть доставали через «свои каналы».

Колонна выстраивалась неспешно. В голове шёл один БТР-80. За ними шли УРАЛы с грузами, крытые «шишиги» и наливники. Наливники с топливом для вертушек и несколько цистерн для техники шли в середине. Между машинами были равномерно распределены ещё 6 БТР. Замыкали колонну две бронемашины.

Я вскочил на одну из них, устроился рядом с одним из сержантов в костюме КЗС, который курил «Донские» и лениво поглядывал по сторонам.

– Угостить вас «противозачаточными»? – предложил мне сержант одну из сигарет, поправляя разгрузку.

Вскоре бортовой по рации отдал приказ, и техника дернулась, выравниваясь на грунтовке.

– Не курю. И тебе не советую, – ответил я, перекрикивая шум двигателя.

Пока я доставал камеру, сержант рассказывал маршрут.

– Через заставы, до Калата. Если все тихо, то доедем и до Шахджоя, – ответил он, когда мы проезжали через рабочий выезд с территории расположения бригады.

Далее мы проехали и, так называемый «парадный въезд», от которого в расположение бригады шла грунтовая дорога. А вот в сторону аэродрома шла вполне себе хорошая бетонка.

– Вот вам и «зелёные», – махнул сержант в сторону солдат, охраняющих пост.

Именно здесь службу советские и афганские военные несли вместе.

Первая часть пути шла через населённый пункт Мандисар. Слева по обочине тянулись дома. Дети махали руками, кто-то пытался подбежать. Колонна слегка замедлилась, чтоб не сбить кого-нибудь из ребятни. Афганская привычка местных детей – идти к военным, как к раздающим гуманитарку. А может и просто из любопытства.

– Лови, – бросил я парню коробку печенья.

Следом и другие солдаты угостили кто чем мог пацанов.

Я вытащил фотоаппарат и сделал несколько снимков. Откуда ни возьмись появился мопед перед головной машиной. На нем парень лет двадцати переезжал поперек дорогу. БТР не остановился и мопед проскочил в двух метрах от носа машины.

– Надоел этот бардак, – буркнул мехвод через люк.

Дальше пошли пригородные заставы. Небольшие точки укрепленные мешками с песком и пулеметными гнездами. Вокруг все больше тянулись холмы.

И пока никаких следов боёв. Только на вынесенных постах есть следы от боёв.

– Здесь спокойно. И уже давно, – сказал сержант, когда мы проезжали вынесенный пост заставы «Маяк».

Земляные валы здесь с обоих сторон обступали дорогу. А через арык, который протекал рядом, перекинута большая опора ЛЭП. Но она явно здесь уже давно, поскольку рядом стоит новая.

Вскоре мы свернули вправо. Кандагар остался позади и впереди появилась выжженная равнина вперемешку из песка, камней и дюн. Ветер поднимал пыль, которая оседала на лице, руках и объективе. Я протирал линзу рукавом, щелкал снова. Слева потянулся хребет, а справа виднелся кишлак. Я заметил одинокого осла у стены и детей.

– Духи могут быть хоть где, – сказал один из солдат, с которым я начал общаться. – Даже в мальчишке с бидоном. Мы так ловили «подарки» – мелкий подбегает, а у него в бидоне взрывчатка.

БТР трясся, подвеска гремела. Солдаты перекрикивлись через открытые люки.

Я понимал, что тут, вдоль дороги, нет чужих и своих. Есть просто направление – к Калату. Ну а дальше как повезет.

Песок сменился серым щебнем. Броня подо мной вздрогнула и мехвод сбросил скорость.

– Почему сбавили? – спросил я.

– Подъём начался, – ответил сидящий впереди сержант. – Самое веселое место. Тут не гоняют!

Я встал на колено и вцепился в ручку люка. Оглядел колонну. Вся «нитка» машин как на ладони. УРАЛы и «наливники» шли ровно, словно и правда по нитке. Неудивительно – любой метр в сторону и может бахнуть.

Повернулся к ребятам на броне. Они сидели молча, каждый на своём месте, по-армейски. Один с автоматом на готове. Второй с РПК. Ему лет восемнадцать, лицо серое от пыли. Он заметил мой взгляд и коротко кивнул. Я решил заговорить.

– Давно здесь?

– Пять месяцев, – ответил он с хрипотцой.

– Как служба?

Он усмехнулся.

– Если не считать «страшилок» о прошлых годах, то спокойно. Даже как-то не верится.

– А домой то хочется?

– Все хотят, – он вздохнул. – Только… последнее время не все уезжают.

Он отвернулся. Я замолчал и молча пододвинулся к другому, задумчиво сидевшему с опущенной головой.

– Как тебе Афган?

Он коротко пожал плечами.

– Когда тихо, то нормально. А когда «весело», вспоминаешь, что ты не в отпуске.

Разговаривали ребята неохотно, видно, что переживали. Слева мелькнул каменный забор очередного кишлака. Женщин видно не было. Только пара мальчишек сидели на крыше, один держал в руках что-то блестящее.

– А как с местными? – спросил я.

– Да как… сегодня улыбаются, завтра передают духам.

Сержант глянул на меня, улыбнувшись.

– Товарищ Карелин, а вам ещё не говорил майор Салихов про что писать?

– Что именно писать я и сам знаю. А у него есть какой-то список разрешённой информации?

– К нам кто не приезжает, то пишут, что снабжение хромает. Нам вчера вот обещали запчасти, а пришли ящики с гвоздями. С топливом тоже не всегда хорошо. Но тут есть объяснение – завелась какая-то банда серьёзная. Дважды уже нападения были.

Я кивал. Все записывал. Хотя и не все пойдет в статью.

Потом еще раз огляделся. Справа вдоль дороги тянулась высохшая балка и кусты. Место идеальное для засады. Все это знали, но ехали.

– А вы, товарищ корреспондент, чего все ходите да записываете? – спросил рядовой. – Думаете, народ прочтет и все поймет?

– Хочу, чтобы дома знали. Но не сказки, а как есть, – пояснил я.

– Ну тогда пишите, – пробормотал тот. – Страна здесь пыльная. Кругом нищета. Стреляют, взрывают периодически. Вам-то в Москве об этом не говорили?

– Мне про войну рассказывать нет смысла. Я сам знаю дружище, что это такое.

Тут же взгляд рядового изменился. Наверное понял, что мне не впервой «глотать» пыль на дорогах войны.

Солнце уже встало выше, и жар ударил в лицо так, что казалось будто мы варимся в бронзовой сковородке. Колонна все также медленно тянулась по дороге. Пыль стояла столбом, и в этом мареве техника выглядела как тени.

Все это время, что мы ехали, меня не покидало беспокойство. А потом как осенило – небо над головой было пустым. Никакого сопровождения сверху.

– А где наши? По плану в этом районе должны были прикрывать с воздуха, – спросил я у сержанта.

Он приподнялся, тоже посмотрел в небо.

– Угу, тихо как в библиотеке, – буркнул он. – Может, задержались на предыдущем участке. Но ты прав. А вон уже командир в эфир выходит.

Радист на машине передал мне гарнитуру, чтобы я смог прослушать эфир.

– Озеро – Маяк-1. Где воздух? Квадрат 4-Б, южный склон. Подтвердите присутствие.

Пошел слабый треск, но ответа не последовала. Затем в динамике вовсе повисла тишина.

– Ну их, – пробормотал сержант.

– Ты серьезно? Надо тормозить колонну.

– Да ну на хрен, цирк устраивать?

– Без вертушек это самоубийство, – я покачал головой.

Трошин покосился на меня, снова потянулся к рации, когда я вдруг заметил движение на склоне. Огромный, с расправленными крыльями, орел вынырнул из каменной расщелины и резко взмыл вверх, набирая высоту.

Птицы не просто так срываются в пустыне. Часто чуют запах смерти еще до первых выстрелов.

Я толкнул сержанта в плечо.

– Смотри на склон! Там что-то не так. Птица сорвалась.

Он снова отмахнулся.

– Карелин, вам бы поменьше кино смотреть и книжки…

Он не договорил.

И тут началось!

Впереди вспыхнуло, и УРАЛ вздрогнул. В корпус врезался снаряд РПГ. Кабина разошлась, как консервная банка. Машину дернуло вправо, и она ушла в кювет, уже полыхая.

Через секунду раздался второй выстрел. Теперь прилетело по «шишиге». Вспышка и последующий грохот взрыва.

– Засада! Все с брони!

Глава 4

Колонна остановилась. Кто-то дал сигнал – ракеты ушли в воздух. Солдаты начали занимать позиции вдоль дороги, за камнями, в канаве.

Я уже на автомате скатился вниз, когда рядом послышался вопль. Раненый солдат держался за бедро, и оттуда толчками била кровь, явно задета артерия. Он пытался отползти, но не мог.

– Держись! – крикнул я, схватив его за плечи.

БТР освобождали проезд наливникам и грузовым машинам, чтобы те не останавливались. Но выбраться из западни было сложно.

– Сталкивай! Живее! – крикнул Артамонов механику-водителю, чтобы тот начал убирать с дороги ГАЗ-66.

«Шишига» полыхала, а с её водителя попытались сбить огонь.

– Дымы! Дымы! – крикнул я сержанту, который был рядом со мной.

Но с маскировкой запаздывали. Бой разгорался сильнее и сильнее.

Я дотащил солдата за валун и присел рядом. Вытащил аптечку, наложил на бедро выше раны жгут и затянул.

– Больно… чёрт, больно!

– Раз болит, значит, живой. Потерпи. Сейчас тянет, но потом станет легче.

Он стиснул зубы.

В этот момент БТР рванул вперёд. Мехвод решил вытащить из-под удара подбитый ГАЗ-66, перегородивший дорогу. Бронемашина тяжело сдвинулась и уже почти столкнула грузовик, когда по ней ударил снаряд РПГ.

Я бросил взгляд на склон. Сквозь взрыв и гул, исходящий от пламени, было слышно, как Артамонов вызывал поддержку.

На склонах показались тёмные силуэты душманов. В серых и тёмно-синих одеяниях. На головах «пуштунки».

«Духи» били с разных направлений. Крупнокалиберные пулемёты не давали поднять головы.

Слева показалась ещё одна группа. Как минимум четверо. Один с РПГ, ещё один за «ДШК», установленной на треноге за валуном. Работали слаженно с позиции выше дороги. Отличная огневая точка.

Я взял свой АКМ и начал стрелять по духам. Первой же очередью стрельнул по гранатомётчику, который уже готовился выпустить снаряд.

Несколько попаданий и он рухнул на землю, скатившись с «шайтан-трубой» вниз. Ещё одна очередь, но в ответ заработал ДШК.

– Ты ж журналист, какого ты… – пробормотал парень сквозь зубы, когда я резко сменил позицию за соседний валун.

– Теперь стрелок, – бросил я.

Я прижался к валуну, дал ещё одну короткую очередь. Пыль на склоне взлетела, но духи не ответили – перегруппировывались.

Пулемёты КПВТ из башен БТР продолжали бить по склону. Снаряды били, срывая камни и осыпая кусты. Где-то загорелся боекомплект – пламя вырвалось, земля задрожала под ногами.

– РПГ справа! – закричал кто-то.