– Извини, это было грубо с моей стороны. Спасибо, что поехала со мной. Две недели приключений и движухи посреди орды зомби и готов – будет точно здорово.

Ясмин улыбнулась в ответ.

– Давай извлечем лучшее из ситуации.

– Ты права. – Теперь Хэтти тоже надела сандалии. – Пойдем поищем чертовы ветки и спалим ими пляж.

Территория вокруг озера была огромной, и Хайнц Герлах, ее отчим, вовсю расхваливал им это место, пока они ехали в машине.

Они подошли к участку с густо растущими деревьями и собрали ветки, которые сломались во время бури прошлой ночью. Завтра вечером снова обещали сильный дождь, но потом как минимум на неделю должна установиться хорошая погода. Тогда места для парковки автокемперов будут забиты.

– Что ты имеешь против своего отчима? – спросила Ясмин. – Мне он кажется очень милым.

– Моя мать знает его всего два года и уже через полтора вышла за него замуж.

– И что?

– И что? – повторила Хэтти. – За такого старого типа! Ты думаешь, это нормально?

Ясмин пожала плечами.

– Если они любят друг друга.

– Я тебя умоляю… Герлаху шестьдесят девять лет; в следующем году ему исполнится семьдесят. Семьдесят! Не хочу дожить до такой старости!

– Если и дальше будешь такой злюкой, кто-нибудь все равно прибьет тебя раньше.

– Ха-ха, очень смешно, мать Тереза!

– Он был судьей, не так ли?

– И что? – спросила Хэтти.

– Теперь он на пенсии. Что может быть лучше для твоей матери, чем мужчина, который хорошо зарабатывал и теперь уделяет время только ей? Насколько я могу судить, он боготворит твою мать. К тому же заботится о Бене и хорошо относится к тебе, даже если ты этого не замечаешь.

– Как бы это не оказалось заблуждением, – пробормотала Хэтти.

Ясмин нахмурилась.

– Ты всегда все видишь в негативном свете. Вот почему у тебя нет друзей.

Хэтти бросила на нее мрачный взгляд.

– Прости, – примирительно сказала Ясмин. – Я была бы счастлива, если бы мой отец наконец нашел новую подругу. По-моему, он уже слишком долго один.

Ничего не ответив, Хэтти продолжила собирать ветки, которые засовывала под мышку.

– Твоя мать умерла, да? – наконец спросила она. Ей было мало известно о Ясмин, кроме того, что та была одной из самых популярных девочек в школе.

– Да, но это случилось давно. Тогда я была еще маленькой. А почему твои родители расстались?

– Когда Бену было три года, они сказали нам, что отдалились друг от друга. Классика! И мою мать определенно не волновало то, что мой отец, Бен и я вовсе не отдалились друг от друга.

– Ты видишься с отцом?

– Когда он бывает в Лейпциге, да, но большую часть времени он в Англии, в своей фирме, или с клиентами в Кюрасао или Барбадосе.

– Он британец, верно?

Хэтти кивнула.

– Продает парусные яхты. Вот почему нас зовут Хэтти и Бен, как первые две лодки, которые он спроектировал… – Она намеренно произнесла имена на английский манер. – Однако с тех пор, как родители расстались, мать настаивает, чтобы мы использовали наши официальные имена, которые нам дали при крещении, Беньямин и Хенриетта – уф, как это звучит.

– Кто знает, какие у нас будут проблемы, когда мы состаримся. Хотя… ты все равно не состаришься! – Ясмин ткнула ее острым локтем в бок, и от неожиданности Хэтти выронила все ветки.

«Вот мерзавка!»

Но вскоре она с облегчением рассмеялась – впервые за долгое время. По правде говоря, ей нужна была такая подруга, как Ясмин, особенно сейчас.

После их возвращения Герлах развел костер, и пока Бен с матерью мариновали куриные крылышки, Хэтти и Ясмин держали над огнем ветки с нанизанными на них розовыми кусочками маршмеллоу, пока сахарная масса не почернела и не начала капать на землю. Не важно, если они испортят себе этим желудок, как утверждал Герлах.

– Сыграем вечером в палатке партию в «Риск» с твоим братом? – спросила Ясмин.

– Этого точно не избежать, – проворчала Хэтти.

Перед началом каникул Герлах подарил Бену версию «Игры престолов». Хэтти получила надувной остров с пальмой, на котором она могла плавать по озеру и даже брать с собой мобильный телефон благодаря водонепроницаемым боковым карманам.

Возможно, Ясмин была права, и Герлах действительно пытался заменить отца в их распавшейся семье. Даже купил роскошный автодом со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Он явно не бедствовал. Однако были ли его мотивы действительно бескорыстными, какими казались со стороны, – это еще предстояло выяснить.

– Что такое? – Ясмин с любопытством посмотрела на нее.

Хэтти глубоко вздохнула и огляделась. Сейчас они были одни. Бен находился на кухне с матерью, а Герлах устанавливал за автодомом в землю солнечные фонари, чтобы огородить их место стоянки. Пришло время поделиться с Ясмин ее планом. Хэтти понизила голос:

– Я должна тебе кое-что сказать…

Ясмин нахмурилась.

– Ты поэтому такая странная со вчерашнего дня?

– Возможно… – Хэтти прикусила нижнюю губу, – но это должно остаться между нами.

– Ты беременна? – прошептала Ясмин.

Хэтти отпрянула в шоке.

– Что за чушь! А если бы и была, то тебе уж точно не сказала.

– Извини, я просто спросила.

– Все в порядке. – Хэтти придвинулась ближе. – Это насчет моего отчима и Бена… С тех пор, как мать сошлась с Герлахом, Бен ведет себя странно.

Ясмин вытащила ветку с зефиром из костра и воткнула ее между камнями.

– Мальчики вообще странные.

– Не Бен, он всегда сиял от радости и болтал без умолку.

– Твой брат?

– Да! Со временем он становился более молчаливым и замкнутым. А теперь вообще не разговаривает.

– Я заметила. И подумала, что это из-за меня, потому что мы с ним еще не очень хорошо знакомы.

Хэтти покачала головой.

– Он в таком состоянии уже несколько месяцев. Я… – Она замолчала, внезапно почувствовав, как в груди у нее сжалось, а на глаза навернулись слезы, которые она тут же подавила. – Я хочу видеть младшего брата таким, каким он был раньше…

– Ты пыталась поговорить с ним?

– А ты когда-нибудь пробовала поговорить с тем, кто не разговаривает?

Ясмин вздохнула.

– Твоя мама уже водила его к врачу?

– К педиатру и психологу, но это не помогло.

– Тогда попробуйте логопеда.

Хэтти простонала.

– Я ей тоже это предлагала, но вот точные слова матери: «Я не собираюсь мучить мальчика, таскать его от одного психолога к другому!» Она считает, что это просто фаза, через которую проходят некоторые дети, и что все само собой наладится, когда он пойдет в первый класс в сентябре. – Она схватила Ясмин за руку. – А что, если это не пройдет само по себе? С октября я буду учиться в университете в Берлине и приезжать домой только на некоторые выходные и в каникулы. – Теперь она уже не смогла сдержать слез. – Если он не разговаривает, я даже не могу пообщаться с ним по телефону.

– Успокойся. – Ясмин положила руку ей на плечо. – И твоя мать действительно не хочет этим заниматься?

– Нет. Видимо, она забыла, каким Бен был раньше.

– Под раньше ты имеешь в виду… до того, как она сошлась с Герлахом?

Хэтти кивнула и вытерла слезы со щеки.

– Может, он скучает по вашему отцу?

Хэтти покачала головой.

– Я тоже сначала так думала, но мне кажется, что дело не в этом. Я наблюдала, в каких ситуациях Бен ведет себя странно.

– И что?

– Каждый раз, когда он с Герлахом. Либо в ванной, либо в комнате Бена…

Ясмин громко сглотнула. Ее глаза потемнели.

– На что ты намекаешь?

В этот момент из-за автодома вышел Герлах, в шортах и с голым торсом. Только полотенце висело на его плече и седой груди.

– Бен уже закончил мариновать куриные крылышки? – крикнул он. – Тогда он может помочь мне с электрогрилем.

– Не знаю, – громко сказала Хэтти, даже не взглянув на него. – Ты понимаешь, что я имею в виду, – прошептала она.

Глава 4

Такси отвезло Снейдера обратно в институт судебной медицины. Теперь он расплатился с водителем, который повернулся к нему лицом.

– Уверены, что я вам сегодня больше не понадоблюсь?

– Абсолютно. – Снейдер уже взялся за ручку двери. Над Висбаденом бушевала непогода, и дождь хлестал по стеклам. – Сюда я надолго. – Снейдер выскочил из такси, прикрыл голову рукой от дождя и побежал вверх по лестнице в здание.

Войдя в холл, он вытер воду с лысины. На ходу прижал по привычке свое служебное удостоверение к окошку консьержа, спросил:

– Были какие-то проблемы?

– Нет.

– Хорошо.

Снейдер уже направился дальше к лифтам, когда консьерж высунулся из окошка и крикнул ему вслед:

– Как долго вам еще будет нужна эта комната?

– Я закончу максимум через час.

Снейдер добрался до лифта, но увидел, что кабины находятся на верхних этажах. Без лишних слов он рывком распахнул дверь на лестничную клетку, стиснул зубы и поспешил на минус второй этаж. В конце концов, хирург велел ему двигаться.

Его путь пролегал мимо помещений, где проводились вскрытия. Рядом находился морг. Он толкнул дверь и включил люминесцентные лампы на потолке. Мерцающий белый свет залил комнату.

Сколько раз он бывал здесь внизу и осматривал трупы или их жалкие останки. Убийства происходили повсюду, в том числе и в Висбадене. Однако по сравнению с Франкфуртом или Берлином морг в Висбадене был меньше. Внутри стоял знакомый запах формалина, чистящих средств и холодной плитки. Невольно ожили воспоминания о жестоких убийствах последних лет, но Снейдер подавил эти образы. Сейчас это ему ни к чему.

Он посмотрел на свои часы с красно-бело-синим циферблатом в цветах нидерландского флага. Когда он остановил секундомер, тот показал восемьдесят одну минуту и двадцать секунд. Дольше, чем планировалось изначально.

Затем Снейдер подошел к задней стене и по одному выдвинул поддоны из ячеек с первой по девятую. На них лежали не голые трупы, как обычно, а одетые молодые люди. Снейдер наблюдал, как они медленно выходили из оцепенения, шевелили руками и ногами, щурясь и заслоняясь ладонями от яркого потолочного света. Сцена напоминала один из многочисленных кошмаров, которые регулярно его посещали. Только на этот раз все было по-настоящему.

Некоторые застонали и, неловко соскользнув с поддонов, начали крутить шеей. Всем было от двадцати трех до двадцати шести лет – пятеро мужчин и четыре женщины. Это были студенты модуля по профайлингу преступников с психическими аномалиями, который Сабина преподавала в Академии БКА для высокоодаренных кадров до своего последнего задания. Большинство из них уже заканчивали учебу.

В свое время Сабина и Снейдер лично просмотрели все резюме, отсеяли претендентов и собрали эту группу. Среди них были лучшие молодые дарования, на которых БКА могло рассчитывать в ближайшие годы. Именно поэтому он заранее отправил им сообщение и пригласил на эту нетрадиционную встречу. Трое не ответили, у двоих не было времени, но все остальные пришли, хотя он так неожиданно созвал их в воскресенье вечером.

Теперь, проведя более часа в замкнутом пространстве в абсолютной темноте, они сидели на поддонах и выжидающе смотрели на Снейдера. Он прочитал на их лицах весь спектр эмоций: от любопытства, замешательства, страха, ненависти и тревоги до постепенно утихающей паники. Лишь один человек еще не пошевелился. Будущая следователь-криминалист Мийю – молодая полуазиатка, у которой отец был немцем, а мать японкой. Она неподвижно лежала на спине, черты ее лица были совершенно расслаблены. Только глаза блуждали под веками.

Снейдер подошел к ней и нежно потряс за плечо, после чего она открыла глаза. Удивительно, но она тут же проснулась.

– Я надеялась, что вас не будет дольше. – Резкий берлинский акцент Мийю не сочетался с ее темными миндалевидными глазами.

– Мне вернуть вас в ячейку?

Не ответив, она свесила ноги через край и села.

– Ты спала? – насмешливо спросил один из студентов.