– Да… конечно. – Она немного расслабилась и поглубже села в кресле.

– Хорошо, вы прекрасно справляетесь, Цофия. – Он открыл ноутбук и пролистал файлы, продолжая говорить. – Сейчас я введу вас в состояние абсолютного покоя. Пожалуйста, полностью расслабьтесь, устройтесь поудобнее и закройте глаза, как только почувствуете себя комфортно.

Цофия откинулась назад и закрыла глаза.

– Продолжайте дышать спокойно и ровно… ваши ноги тяжелеют. – Она немного пошевелилась, кожа обивки заскрипела. – Ваши руки тоже тяжелеют… они очень тяжелые… Вы слышите свое громкое сердцебиение… Оно становится все спокойнее… и спокойнее… Ваше дыхание замедляется… Вы чувствуете приятное тепло, разливающееся по телу.

Цофия даже слегка улыбнулась.

– Мы возвращаемся на три дня назад. Сегодня понедельник, – Снейдер посмотрел на свой ноутбук, – прекрасный солнечный день. Вы входите в посольство… Вы видите охранников у входа?

– Да… – раздался неуверенный ответ.

– Который час?

– Около четырех.

Снейдер включил на ноутбуке черно-белое видео с камеры наблюдения и увеличил громкость. Послышались человеческий ропот, смесь немецкого и норвежского языков, а также пикание сканера персонального досмотра и жужжание конвейерной ленты. Хлопали двери, смеялись дети, и звонили мобильные телефоны.

– Почему вы сейчас в посольстве?

– Я потеряла свой паспорт.

– Путешествие с «Хуртигрутен» из Тронхейма в Берген вам все равно понравилось?

– Да.

– Что вы сейчас видите?

– Школьники спускаются по лестнице, а мимо меня проходит сотрудник посольства с чашкой кофе.

Снейдер повернулся к остальным и щелкнул пальцами. Сабина сразу поняла, чего он хочет. Она тихо подошла к нему и протянула свой дымящийся стаканчик с кофе, которым он тут же поводил у Цофии перед носом.

– Что происходит потом?

Ее ноздри раздулись, глаза оставались закрытыми.

– Я иду к стойке и жду своей очереди.

Сабина покосилась на ноутбук и заметила, что часть видео со звуками посольства зациклена. Снейдер жестом пригласил Сабину сесть рядом с ним, и она осторожно опустилась в пустое кресло.

– Что происходит сейчас?

– Я точно не знаю, внезапно раздается звон падающих монет.

Снейдер полез в карман пиджака, достал несколько монет и рассыпал их по мраморному столику.

– У пожилой женщины с седыми волосами порвался бумажный пакет, – объяснил он ей.

– Ах, вот почему… – сказала Цофия, – монеты катятся через весь зал.

Снейдер щелкнул второй файл. Теперь можно было услышать суматоху, которая началась в тот день в посольстве. Он сделал все возможное, чтобы воспроизвести атмосферу и погрузить Цофию в нужное настроение. Простой трюк, потому что при одинаковых эмоциях воспоминания становились особенно конкретными.

– Давайте остановимся именно на этом моменте… заморозим его, как неподвижное изображение… Что вы видите… Что бросается вам в глаза?

– Дети бегают вокруг, некоторые ползают по полу, собирая монеты.

– Что делают сотрудники службы безопасности?

– Они нервно оглядываются по сторонам.

– А остальные посетители?

– Все смотрят на пол.

– Но только не вы, Цофия. Вы поднимаетесь к потолку и смотрите на все с высоты птичьего полета. Что вы видите?

– Я… не знаю…

– Цофия, вы видите что-нибудь необычное?

– Да, один мужчина ведет себя не так, как все.

– А именно?

– Он не смотрит на пол.

Снейдер повернул голову и коротко посмотрел на Сабину.

– Вы можете его описать?

– Нет, я не знаю… мой взгляд тоже направлен в пол.

– Какие у него брюки? Обувь?

– Не знаю, ничего необычного.

– Вы заметили еще какую-нибудь деталь?

– Да, он… он в перчатках.

– В кожаных перчатках?

– Нет, это тонкие прозрачные перчатки.

– Латексные?

– Да, я замечаю… как они блестят.

Снейдер еще раз взглянул на Сабину.

– Он сотрудник посольства? В форме охранника?

– Нет, я вижу его рукава. На нем обычная куртка.

– Значит, он вошел с улицы… как и вы?

– Вероятно.

Сабина еще раз изучила видеозапись на ноутбуке. В тот момент, когда бумажный пакет с монетами порвался, камера переместилась от сканера персонального досмотра к центру зала, а затем обратно. Мужчина в латексных перчатках, должно быть, воспользовался этим временным окном и моментом в несколько секунд, когда всеобщее внимание было отвлечено, чтобы незамеченным пройти мимо сканера в зал.

«И именно по этой причине он не отметился в журнале посетителей: все были заняты монетами. А когда камера разворачивается обратно, он пользуется случаем и поднимается по лестнице на верхний этаж. Идеальный тайминг!»

Сабина посмотрела на Снейдера и по выражению его лица поняла, что в этот момент он думал то же самое, что и она. «Убийца – не инсайдер из посольства, а визитер». Снейдер снова повернулся к Цофии.

– Спасибо за вашу помощь, – сказал он. – Сегодня ночью вы будете отлично спать, вам будут сниться приятные сны, и вы больше не станете думать о том, что произошло в посольстве… Теперь можете открыть глаза.

Цофия помедлила несколько секунд, затем потерла глаза и удивленно посмотрела на Сабину, которая сидела рядом с ней.

– Спасибо, – улыбнулась Сабина. – Вы были великолепны.

Глава 22

После того как Цофия Фогель уехала на такси обратно в отель, они просидели в кабинете Даниэля Экесона до половины четвертого.

– С моей точки зрения, у нас есть двое подозреваемых, – резюмировал Снейдер. – Женщина, которая играла старушку с мешком монет, и мужчина в латексных перчатках, который в суматохе пронес орудие преступления мимо сканера и, вероятно, совершил им убийства.

– Но у нас нет ни пригодной видеозаписи этих персон, ни отметок в журнале посетителей, – добавил Экесон.

– Только неудачный кадр с дорожной камеры, когда они выходили из здания в одежде посла и начальника службы безопасности, – дополнила Сабина.

Снейдер наклонился к Гульбрандсену.

– Нам нужен фоторобот обоих, хотя с женщиной будет проще, потому что она разговаривала с охранниками. Как только мы получим изображение, мы пропустим его через базы данных Европола. Если мы поймаем ее, то доберемся и до него.

Гульбрандсен задумчиво потер щетину на подбородке и наконец кивнул:

– Хорошо.

– И какие бы результаты поиска вы ни получили, – сказал Снейдер, – я хочу быть проинформирован о них немедленно. Не важно, в какое время, хоть в три часа ночи.

– Мы остановились в отеле «Рагнар Лодброк». Номера с триста первого по триста третий, – добавила Кора.

Гульбрандсен с вытянувшимся лицом уставился на нее: видимо, он ни разу не планировал работать до трех часов ночи.

– Я посмотрю, что можно сделать.

В дверь постучали, и молодая женщина в красном платье просунула голову в кабинет.

– Господин Экесон, техник закончил работу, сейф открыт.

Снейдер вскочил.

– У нас прогресс.

– Какой сейф? – Гульбрандсен в замешательстве огляделся.

– Тот, что за картинной рамой, с которой вы и ваши люди сняли отпечатки пальцев, – объяснил Снейдер и вышел из кабинета, после чего все встали и последовали за ним.

Плотно сгрудившись перед сейфом, они уставились в отверстие. Сейф состоял из двух отделений и имел глубину не более пятнадцати сантиметров, чего было как раз достаточно, чтобы спрятать его в стене этого исторического здания.

– Какая была комбинация? – спросил Снейдер норвежского техника, который, правда, не понимал ни слова по-немецки.

Кора перевела вопрос, а затем ответ.

– Семь, ноль, девять, восемь, четыре.

– Это номер машины Катарины, – удивленно заметил Экесон.

«Люди стараются облегчить себе запоминание вещей», – подумала Сабина, вытащила из рюкзака свежие латексные перчатки, надела их и достала содержимое из сейфа – толстый неподписанный конверт и старый мобильный телефон для пенсионеров с большими кнопками и маленьким дисплеем. Похожий был у ее отца, на карту которого он дважды в год вносил по десять евро.

Сабина попыталась включить телефон, но безуспешно.

– Он заблокирован, без айтишника не обойтись.

Будь Марк здесь, он бы за считаные минуты разблокировал его с помощью соответствующей программы на своем ноутбуке. Она положила телефон на стол и открыла конверт. Внутри было несколько фотографий, которые она разложила на столе перед ними.

Не успев до конца понять, что изображено на фотографиях, она услышала, как Экесон смущенно сглотнул. Сабина повернула одну из фотографий к себе.

– Это Катарина фон Тун?

– Да, – прохрипел Экесон, – по всей видимости, ей тут тридцать, максимум тридцать пять.

Сабина подсчитала.

– Тогда фотографиям около двадцати лет.

По крайней мере, они выглядели заметно пожелтевшими. С другой стороны, было мало подсказок, указывающих на год съемки, – по крайней мере, что касалось одежды или аксессуаров. Катарина фон Тун была полностью обнажена, лежала в постели с бокалом шампанского и улыбалась в камеру. На одних фото одна, на других рядом с девочкой лет двенадцати, тоже обнаженной. На остальных фотографиях она тоже была запечатлена с разными несовершеннолетними девочками.

– Очевидно, она была лесбиянкой с педофильскими наклонностями, – заключила Сабина и взглянула на Экесона. – Вы об этом знали?

– Я? – Он ошарашенно смотрел на снимки. – О таком я даже не догадывался…

– Но это многое объясняет, верно? – спросила Сабина. – Она вам нравилась, не так ли? Однако она отказала вам.

Экесон сглотнул.

– Отношения с начальницей неуместны, но да… – он глубоко вздохнул, – я чувствовал влечение к ней и даже попытался сблизиться однажды после приема с шампанским в посольстве в честь министра внутренних дел Норвегии… но тщетно. Я думал, что слишком молод для нее. – Он покачал головой. – Если бы я знал…

– …то избежали бы такой неловкости, – завершил предложение Снейдер. – Возможно, это объясняет, почему фон Тун не была замужем.

– В принципе гомосексуальность не проблема в Норвегии, – вставил свои пять копеек Гульбрандсен. – В 1972 году гомосексуальные отношения были легализованы, а с 1993 года действует закон о гражданском партнерстве. – Он посмотрел на Снейдера. – У вас ведь с этим нет проблем?

– Что, у меня? – фыркнул Снейдер.

– Абсолютно никаких. – Сабина коротко рассмеялась, но тут же снова успокоилась. – На случай, если фотографии сделаны в Норвегии, какой был возраст сексуального согласия в Норвегии двадцать лет назад?

– Шестнадцать, – сказал Гульбрандсен.

– Эти девочки определенно моложе, – отметила Сабина. – Интересно, зачем посол хранила эти фотографии?

Снейдер надел очки и раздвинул фотографии шариковой ручкой.

– Она их не хранила, – пробормотал он.

– Тогда что? – спросил Гульбрандсен.

– Взгляните сюда! – Снейдер указал на одну фотографию. – Катарина фон Тун улыбается не в камеру, а мимо камеры.

Сабина посмотрела внимательнее. В самом деле!

– Она не знала, что ее фотографируют.

– Верно, и именно поэтому я предполагаю, что эти тайно сделанные снимки ей передали, – заключил Снейдер. – Возможно, ее шантажировали.

– Но зачем убивать того, кого можно шантажировать? – Теперь к разговору присоединилась Кора.

– Может быть, из мести? – предположил Снейдер.

– Спустя столько времени? – возразила Кора.

Сабина кивнула. Тут она права.

Гульбрандсен вытащил из кармана пластиковый пакет и хотел с помощью шариковой ручки засунуть в него мобильный телефон и фотографии.

– Что вы делаете? – воскликнул Снейдер.

– На что это похоже? Изымаю улики.

В поисках поддержки Снейдер обратился к Экесону:

– А если на телефоне есть секретные дипломатические данные?

– А если на нем есть следы, ведущие к убийце? – возразил Гульбрандсен.

Экесон, молча размышлявший все это время, теперь поднял голову.