Семнадцать лет спустя скончался и их отец, ночью в порту Осло. В него выстрелили. Три раза в спину. Убийцу так и не нашли. После этого Хокону, которому было всего двадцать пять, пришлось возглавить бизнес, что стало для него неожиданным и непростым испытанием. Это же послужило и причиной разрыва между братьями. Александер никогда не хотел иметь дело с махинациями семьи. Вообще он мечтал стать полицейским, но из тактичности и уважения к семье отказался от этих планов и зарабатывал на жизнь сначала охранником инкассаторских автомобилей, а позже телохранителем бизнесменов в поездках. С тех пор его жизнь складывалась совсем не так, как он планировал.

И вот теперь Александер стоял в большом зале виллы с четырехметровыми потолками. Здесь, в сердце изначальной постройки, все было из стопятидесятилетнего дерева. И шторы, как всегда, задернуты – так лучше для чувствительных к свету глаз Хокона. Из обеих пристроек дома доносились глухие голоса и смех, в камине потрескивал огонь, и откуда-то слышались звуки фортепианной сонаты. Хокон всегда был поклонником классической музыки. И Гигера^[10], чьи большие, пугающе мрачные картины висели между охотничьими трофеями. Два стиля, которые, по мнению Александера, абсолютно не сочетались – вульгарный мир механических существ посреди норвежской фауны, флоры и культуры. Но это был дом Хокона. Он должен чувствовать себя здесь комфортно.

Датчанин коротко поговорил по телефону и исчез, а в следующий момент Хокон уже спускался по широкой скрипучей деревянной лестнице. В черной приталенной рубашке с расстегнутыми до груди пуговицами и таких же узких брюках он напоминал хищника. И вот этот мужчина теперь управлял, если не считать небольшого соперничества с парой бандитских группировок, преступным миром всей Южной Норвегии – разветвленной сетью ночных клубов, игорных заведений и контрабандных маршрутов.

– Братишка! – Хокон сдвинул солнцезащитные очки на волосы и широко ему улыбнулся.

– Ты стал еще уродливее, – сухо заметил Александер. – Скоро будешь выглядеть, как отец.

– А ты все больше походишь на маму.

Они заключили друг друга в долгие и крепкие объятия.

– Астрид будет рада тебя видеть. – Хокон сжал его плечо.

– Я тоже рад… видеть вас обоих.

Уже сейчас от Хокона пахло алкоголем. При этом семейное торжество еще даже не началось. Ну ладно, почему именно он, именинник, должен оставаться трезвым в этот вечер?

Пока Хокон прижимал к себе Александера, тот посмотрел через плечо брата вверх на лестничную площадку. Там стояла Астрид в вечернем платье, улыбалась ему и выглядела чертовски соблазнительно.

К началу ужина Хокон прилично накачался. Как накренившийся контейнеровоз, он стоял во главе длинного стола, держал в руке бокал и ждал, пока гости утихнут.

– Я очень рад, что вы все пришли – ну, иначе об этом бы позаботился датчанин, – с ухмылкой он поднял бокал, все засмеялись. – Skal.

– Skal, – многократно раздалось в ответ.

Гости, деловые партнеры и самые близкие члены семьи пили за его здоровье.

Астрид сидела рядом с Хоконом, но постоянно посматривала в сторону Александера, теперь она тоже подняла свой бокал. Алкоголь не пьет, отметил он. К тому же ее щеки слегка порозовели, что ей очень шло. Очевидно, она заметила его взгляд и украдкой кивнула ему.

– И еще кое-что меня особенно радует. После скольких лет? Пяти… шести? – Хокон посмотрел на него.

– Семи, – поправил Александер, по-прежнему не отрывая взгляда от Астрид. «Это было на твое тридцативосьмилетие, но ты и сам отлично знаешь!»

– Боже мой… Спустя семь чертовых лет мой маленький брат снова почтил меня своим присутствием в родительском доме. Хотя мы иногда созваниваемся, это не то же самое, когда он приезжает сюда. Я очень занят – должен заниматься бизнесом, ставить на место новых сотрудников, если вы понимаете, о чем я… – все снова засмеялись, – но у Александера там, в Осло, еще больше дел, чем у нас здесь. Поэтому я рад, что он решился на короткий отпуск в Тёнсберге и закрыл на неделю свою контору. – А что с твоими сотрудниками?

– Я отправил их в оплачиваемый отпуск.

– Ого! Пять человек, как я слышал. – Хокон повращал бокал и чуть было не расплескал содержимое. – Александер изменился к лучшему. Вы его еще помните? Много лет он работал телохранителем у крупных финансовых и кредитных акул, а сам попутно втихаря изучал юриспруденцию. – Он постучал себя по лбу. – И сегодня он один из топ-юристов для банкиров и инвесторов.

Опять все засмеялись, но Хокон быстро приложил палец к губам.

– Пссс! Конечно, этого никто не должен знать, но такие типы в элегантных костюмах на самом деле гораздо опаснее и коррумпированнее нас.

«Ах, меньше пей и помалкивай, брат!» Хотя в некоторой степени это соответствовало действительности. Сфера, в которой он работал вот уже пятнадцать лет, была грязной, жесткой и беспощадной. Некоторые от отчаяния прыгали с высоток, бросались под поезда или вставляли себе в рот ствол охотничьего ружья. Однако, насколько он знал, заказных убийств пока не было. Да, они оба коррумпированы, но бизнес, которым он занимался, однозначно имел репутацию получше, чем ремесло его брата.

– А, плевать! Я обещал Александеру, что не буду плохо говорить о нем или его клиентах. Прежде всего потому, что моя дорогая жена очень просила меня об этом. – Хокон погладил Астрид по щеке, и она слегка покраснела. – Она по-прежнему самое прекрасное, что дал нам Гримстад. Город, из которого родом не только такие знаменитости, как Кнут Гамсун, Генрик Ибсен или полярные исследователи Гассель или Гран, но и само очарование Астрид, как вы можете видеть.

Александер взглянул на Астрид, которая смущенно смотрела в тарелку перед собой. Гримстад был знаменит не только своими художниками и исследователями, но и насчитывал, бесспорно, самое большое количество солнечных дней в Норвегии. Похоже, именно они сформировали Астрид и ее счастливую натуру еще до того, как она с родителями переехала в Тёнсберг. Здесь она провела свою юность с Хоконом, им и другими ребятами из их компании.

Уже когда он впервые увидел ее в коротком красном платье – летом на вокзале в Тёнсберге, ей было четырнадцать, а ему семнадцать, – он до смерти в нее влюбился. Тогда она была юным жизнерадостным белокурым созданием в веснушках. Разбившим ему сердце, потому что не воспринимала его так, как ему хотелось бы. Из них двоих Хокон был взрослее, а из-за своей особенной внешности и интереснее. В конце концов через пять лет – когда работа телохранителя заставляла его много ездить по Европе, – в свои девятнадцать она вышла замуж за Хокона. Какой удар!

– За Астрид, моего брата и семью! – выкрикнул Хокон. – Skal.

Все еще раз подняли бокалы и выпили.

Наконец Хокон сел. Горничные хотели принести супницы, но Астрид коротким жестом попросила подождать минутку и обратилась к гостям:

– Сегодня меня уже много раз спрашивали, почему я не пью алкоголь… Так вот, у меня есть новость.

Разговоры утихли, все в ожидании смотрели на Астрид. Сердце Александера забилось сильнее. Он покосился на своего брата. Тот, похоже, не догадывался, что сейчас последует.

– Я узнала только сегодня утром, и у меня еще не было возможности сказать тебе. – Астрид улыбнулась Хокону. – Это мой сюрприз для тебя ко дню рождения, дорогой. У нас будет ребенок.

По залу пробежал шепот, затем все заговорили наперебой. Многие начали поздравлять, другие захлопали.

– …На третьем месяце… – со смехом ответила Астрид на чей-то вопрос.

Она выглядела такой счастливой, и Александер заставил себя тоже улыбнуться. «Рад за тебя», – просигнализировал он ей взглядом.

«Подыграй! Будь хорошим гостем и не порти ей этот вечер!» Он продолжал улыбаться, хотя, честно говоря, всегда втайне надеялся, что этот брак когда-нибудь распадется. Но беременность и счастливое лицо Астрид развеяли его последнюю надежду.

Наконец подали суп, и, пока все стучали ложками и в зале воцарилось спокойствие, Александер впервые взглянул на своего брата. Известие о прибавлении в семействе Йоргенсен должно было осчастливить его. Но Хокона словно подменили. На его лице не было даже намека на улыбку.

Он бросил мрачный взгляд на гостей, и Александер внезапно почувствовал, как температура в помещении опустилась на несколько градусов.

Часть вторая

КАТТЕГАТ

Среда, 23 мая Вторая половина дня

Глава 12

В последнюю минуту такси доставило их в аэропорт Франкфурта. К счастью, они уже зарегистрировались, поэтому им оставалось только сдать багаж – огромный кофр Снейдера и чемодан на колесиках Сабины – и передать табельное оружие и боеприпасы командиру экипажа на ответственное хранение до конца полета. Потом еще проследовать через зону дьюти-фри и пройти предполетный досмотр, но благодаря дипломатическому паспорту Снейдера и этот процесс ускорился. Несмотря на недовольство других пассажиров, им разрешили миновать очередь и сразу встать вперед.

– Снейдер, – прошипела Сабина, которой было неудобно из-за такого привилегированного обращения, – у нас еще есть время, мы могли бы встать в очередь. Здесь не так много…

– Если уж стоять в очереди, то лучше делать это впереди, – прервал он ее, проходя мимо сканера для пассажиров со своей ручной кладью.

Сабина бросила рюкзак на конвейер, вывернула содержимое карманов и прошла через металлодетектор, который запищал. Она знала, что на ее теле, даже в обуви, не было металла, – а также знала, что некоторые металлодетекторы издают звуковые сигналы на основе случайного выбора. Просто для устрашения!

Она терпеливо вернулась и еще раз прошла через детектор. Тот снова запищал! Тогда один из сотрудников службы безопасности отвел ее в сторону и последовала обычная процедура сканирования и личного досмотра, проводимая коллегой-женщиной.

Снейдер уже с нетерпением ждал за конвейерной лентой, когда ее ручная кладь выехала из сканера. Затем ее попросили снять ремень и обувь.

– Эти издевательства необходимы? – вмешался Снейдер.

– Пожалуйста, отойдите! – вежливо попросил его сотрудник.

– Слушайте, вы, аллергик на интеллект, мы спешим, наш рейс…

– Отойдите! – уже раздраженно повторил сотрудник, проигнорировав оскорбление Снейдера.

Тем временем Сабина разулась. Снейдер стоял рядом и скрежетал зубами. Он и так не мог похвастаться терпением, которое было уже на исходе.

После того как Сабине разрешили снова надеть обувь и ремень, ее попросили открыть рюкзак. У нее изъяли минитюбик зубной пасты в прозрачном пакете, который она на бегу купила в магазине дьюти-фри за четыре евро.

– Что за чушь? – прорычал Снейдер.

Сотрудник службы безопасности и на этот раз не отреагировал, а попросил Сабину достать из рюкзака ноутбук, после чего протер устройство салфеткой, чтобы проверить его на наличие следов взрывчатки.

– Вы ведь не думаете всерьез, что следователь БКА планирует взорвать самолет? – воскликнул Снейдер, и Сабина умоляюще посмотрела на него. Чем больше он будет возмущаться, тем придирчивее будут сотрудники службы безопасности. И действительно, теперь Сабине пришлось открыть косметичку и полностью ее вытряхнуть.

– Спасибо, мы закончили, – наконец сказал ей мужчина.

Вооруженная и одетая в форму коллега, державшая на поводке немецкую овчарку, быстро кивнула ему. Пока Сабина складывала все обратно в рюкзак, мужчина повернулся к Снейдеру:

– Вами заинтересовалась собака по поиску наркотиков. Что у вас в карманах?

Снейдер некоторое время ошеломленно смотрел на него, затем достал прозрачный пакетик с марихуаной – свой личный запас на несколько дней в Осло.

– Я не обязан вам ничего показывать или объяснять, почему это у меня с собой, но я все равно отвечу, так как сегодня я в порядке исключения любезен, – сказал Снейдер. – Мне это нужно по медицинским показаниям.