Единение (страница 4)
Вычислитель сигнализирует зеленым огоньком, а я, активировав шлем, чтобы самому не уснуть, веду катер на посадку. Клетка выделяется в темноте, поэтому я включаю прожектор, сразу же ее осветивший. Поглощенный процессом посадки, я ее не разглядываю. Усыпленные животные будут спать от четырех до восьми часов в зависимости от размера, а мне времени разобраться в том, что происходит, вполне хватит.
Я выхожу из катера, двинувшись к ярко освещенному месту, и прямо сразу мне что-то не нравится. Даже не тот факт, что пленники неодеты, а тот, что выглядят они странно. Приблизившись, достаю резак, чтобы вскрыть это узилище, но все же не понимаю происходящего. Передо мной лежат пятеро. Все пятеро – девочки, на вид от трех до одиннадцати, может, двенадцати лет. У всех них отсутствуют конечности, у старшей девочки все, а у младших – только ноги. При этом я не понимаю смысла подобного, кроме как побег предупредить. Причем конечности не «не выросли», а довольно грубо ампутированы, и как дети еще живы, мне непонятно. Тот факт, что они живы, я проверяю сразу, а затем просто беру на руки каждую, перенося в катер.
Вопрос «почему именно девочки?» для меня пока открыт, ведь бандиты говорили о почти вдвое большем количестве. Вот почему, перенеся узниц в катер, я решаюсь осмотреть селение внимательнее. Думать о том, что детей не зря могли называть именно «мясом», мне не хочется, но ищу я именно кухню. Ее и найти проще, и исключить лучше сразу, а иначе только об этом и буду думать.
Я бывал на сортировке кхраагов, поэтому видел, что делали с иллианами и аилин, которым не повезло попасться. Наверное, именно поэтому обнаруженное в кастрюлях в очень быстро найденном здании меня не заставляет оставить ужин на земле. Да, я подобное уже видел и понимаю, что именно произошло. Но вот почему в живых оставили только девочек, еще и искалечив, не знаю.
Возникает очень большое желание уничтожить здесь всех, но я справляюсь с ним. Если тут есть другие дети, то их убивать я не готов. А вот угробить всю технику – это с удовольствием. Поднявшись на борт, устраиваю детей поудобнее, а сам поднимаю транспорт, чтобы точными ударами вывести из строя всю технику и уничтожить кухню. Это кошмарное для любого цивилизованного человека здание. Пусть горит огнем!
Медицинский отсек на станции есть, только медицина там такой же давности. Снять боль, вылечить последствия фактически травматической ампутации она может, а вот отрастить новые конечности нет. Правда, с этим у нас были проблемы даже триста лет спустя, не иллиане, чай. Вот те умеют щупальца обратно отращивать, потому чаще всего на сортировке выживают. Но хоть что-то сделать получится, а потом я перенесу их на звездолет, и будем решать.
Ходить они не смогут, а старшая вообще ничего не сможет, поэтому нужно или найти тележки какие-нибудь, или уложить в сон. Что предпочтительнее? Не знаю. Я пока улетаю обратно на орбиту, чтобы не видеть то, во что превратились химаны. Непредставимо просто, чем они стали, непредставимо.
Катер становится на свое место, я выхожу из него, оглянувшись. Мне как-то детей передвигать надо, на руках они все не поместятся. При этом, как только они проснутся, им будет больно, я это совершенно точно знаю. Увидев платформу на колесах, с трудом вспоминаю, что это: грузовая платформа. Смущают только колеса, но, видимо, она была создана до гравитаторов. Моим целям, впрочем, она вполне способна послужить.
Вынимаю из катера чехол, затем начинаю осторожно вытаскивать спящих детей, выкладывая их на платформу. Хорошо, что их усыпило вместе со всеми, так они не чувствуют боли, да и что там с сердцем, неизвестно. Есть у меня мысль о том, почему именно девочки, учитывая, что население сокращается, но даже думать о таком неприятно. Поэтому пока не буду.
Платформа катится впереди меня, двигаясь к лифту. Хорошо, что я его включил, сейчас как раз правильно будет. Поднимет меня на уровень медицинского отсека, там и посмотрим, что сделать можно. Я, конечно, не врач, но имеется справочник, да и первая помощь при подобных травмах должна быть запрограммированной. Так что, думаю, справлюсь.
Тайна капитана Совершенно потерянный котенок, не знающая, что делать. Ну и дар мой внутренний, кажется, потянулся к ней, а может, и понравилась просто. Красивая она, конечно. Только вот история, с ней произошедшая, обычной быть просто не может. Задержка рейсового у кольца без извещения Службы Движения и «Щита» о причинах – это нарушение всех инструкций навигации. А если так нарушится что-то у экскурсионного? То-то и оно. Девочка и сама не понимает, насколько серьезна ситуация. – Разрешите? – и получаса не прошло с тех пор, как вышел отсюда. – Товарищ адмирал, – начинаю я традиционное представление, рефлекторно прикрыв котенка собой. – Отставить, – вздыхает дядя Витя. – Давайте за стол, – приглашает он. – Есть, понял, – звучит мое традиционное согласие, а затем я очень бережно направляю девушку за стол, что адмирал, кстати, видит. И интерпретирует, конечно. – Ты рассказываешь свою версию, – информирует меня дядя Витя, – затем товарищ Абакумова тебя поправляет, и мы работаем дальше. Она Абакумова? Не знал. Тогда понятно, чего она так растерялась. Долго прожила почти в изолированных условиях, ибо кто же Абакумова не знает! Видный ученый-пространственник, известен тем, что всю семью таскает с собой. Вот у нее детство, скорее всего, прошло в условиях тесного коллектива, что не приветствуется, честно говоря, но иногда нет вариантов, потому что она котенок и без папы плакать будет. У них привязанность к родителям насмерть. И если мы можем обходиться без родителей, хоть и грустно, то ка-энин совсем нет. Но нужно рассказывать. – Хронологически так, – предупреждаю я. – Девушку распределили на «Волопас». Командир звездолета отнесся к ней враждебно, но не списал, хотя мог. Оскорбил при этом. Прибывая на звездолет к указанному ей времени, она задержалась. Причина – немотивированная задержка рейсового у кольца. Дожидаться ее не стали, закрыв люк перед носом. – Да, так себе выглядит, ты прав, – кивает мне товарищ адмирал. – Девушка что-то добавить хочет?
– Нет, все правильно, – отвечает ему Вика. Ее имя мне только что коммуникатор сообщил, деда озаботился, значит. – Только он еще смотрел на меня… ну как будто я в экскрементах перемазана.
– «Щит» извещен? – сразу же интересуется ставший очень серьезным дядя Витя.
– Сразу, – коротко отвечаю я. – Правда, по другому поводу.
– Ага… – произносит командующий, опуская голову к консоли. – Посиди-ка тихо.
Что он делает, я понимаю – с дедом соединяется, потому что после слов котенка ситуация становится сразу же очень нехорошей. У нее-то дар, интерпретировать она может не всегда, но вот такие ощущения могут означать кого угодно, включая Врага. А с такими вещами не шутят, особенно мы, потому что Флот есть Флот. И действительно, спустя минут пять загорается экран, с которого деда смотрит. Правда, он на командующего смотрит, поэтому, наверное, Вика не пугается.
– Синицын, – обращается к нему дядя Витя, – сейчас твой внук проанализирует вслух историю девочки, а ты мне скажешь, не годится ли он в следователи.
– Вот так прямо? – улыбается дед. – Ну давай, послушаю, любопытно даже.
– Приступай, лейтенант, – кивает мне дядя Витя.
Вика явно шокирована, потому что манера общения моих Старших для непривычного человека очень непроста, но прижимается ко мне плечом, а я давлю желание ее погладить. У них этот жест довольно интимным считается, и обижать Вику очень плохая мысль. Но желание имеется и растет, а вот откуда оно возникло, мне непонятно.
– Виктория, как и все ка-энин, творец, – начинаю я свой анализ, а Вика моему знанию ее имени совсем не удивляется. – Значит, имеет дар эмпата. Если она чувствует, что сразу не понравилась командиру «Волопаса», то для этого должен быть мотив. Учитывая, что это «не понравилось» имеет оттенок брезгливости, то ситуация типа трех единиц не сходя с места. Это раз.
– Вот прямо так? – дед уже очень серьезен, ведь я страшные вещи говорю, которых просто не может быть. – Продолжай, внук.
– Второй момент зависит от ответа на два вопроса, – выполняю я дедово распоряжение. – Во-первых, во сколько ей было приказано прибыть, а, во-вторых, как рейсовый объяснил задержку.
– Да, Виктор Сергеевич, – кивает дед, вздыхая. – Убедил. Кроме того, меньше народа участвует, больше кислорода в наличии.
– Тогда так, – дядя Витя задумывается на мгновение. – Регистрация. Лейтенант Синицын, синяя карта до особого распоряжения, выполнение особого задания командования. Врач-стажер Абакумова, звездолет «Вера», выполнение особого задания командования, зеленая карта.
– «Щит» полномочия подтверждает, – добавляет с экрана мой дед.
– Зарегистрировано, – спокойно отвечает разум Главной Базы Флота.
– Отпуск я твой отменяю, – информирует меня командующий. – Потом отдохнешь. Сейчас вместе с врачом-стажером топаете в полсотни третий кабинет к товарищу Феоктистову, получаете полномочия по его линии, и я хочу знать ответы.
– Есть, понял, – отвечаю я, осознавая, что я теперь следователь, хотя к этому и не готовился, но дед прав: в таких вещах чем меньше разумных в курсе, тем лучше. Потому мы, собственно, в «Щит» и не переведены, незачем дразнить гусей. – Пойдем, Вика, – ласково приглашаю я котенка с собой.
Она молчит, только кивает согласно, но молчит, хотя должна бы засыпать меня вопросами. Возможно, просто в шоке, но это мы решим. Ей надо поспать, в себя прийти, а мне прояснить все заданные вопросы. Мы идем в сторону подъемника, при этом кажется мне Вика какой-то задумчивой. Только оказавшись внутри, она трогает меня за рукав, показывая свой браслет, на котором горит сообщение от разума «Волопаса» с указанием времени.
И вот тут сказка у нас становится еще веселее, ведь ей назначили прибыть… через пять минут после времени официального отправления звездолета. Так-то это было незаметно, и я бы ничего не понял, если бы не запомнил, когда отошел «Волопас», и не проверил эту информацию. Значит, нужно выяснить степень осознания у разума звездолета, и если оно полное, то у нас дополнительная очень большая проблема, в которой нам еще разбираться.
– Все решится, все будет хорошо, – негромко говорю я Вике. – С Флота тебя не спишут, ты теперь к «Вере» приписана.
– Спасибо, – почти неслышно отвечает она мне, и тут я, не сдержавшись, обнимаю ее. Я просто чувствую, что девушка сейчас расплачется, а плакать нам не ко времени, у нас серьезное дело есть. Вот обнимаю я Вику, а она так явственно удивляется… Надо будет с ней внимательнее себя вести, что-то с ней не так.
Почему-то я спокойно принимаю заботу Д’Бола. Возможно, потому что он зубастик? Тем не менее почему-то нет мыслей о том, что забота моей красотой вызвана и знаменитым папой тоже, ведь он же Синицын, ему и своего достаточно. Но вот тепло мне в его присутствии и сосредоточиться проще. А скорость, с которой Д’Бол решает вопросы, просто поражает.
Я действительно не подумала о причинах того, почему командир «Волопаса» меня так принял. Наверное, это потому, что общения с другими разумными, кроме папы и его сотрудников, у меня не так чтобы много было, вот и не ожидала подобного. А мама всегда очень добрая и улыбчивая… Я иду рядом с Д’Болом, чувствуя себя, как на папином звездолете – защищенной. Конечно же, я не могла не посмотреть на свои изменившиеся шевроны, ставшие зелеными, что для медиков много значит.
– Зеленая карта, – объясняет мне новый командир. – Это право принятия самостоятельных решений и доклада непосредственно адмиралу, минуя всех.