Стэп, конечно, беспрестанно меня пилил, убеждая в необходимости обзавестись каким-нибудь внедорожником. Обзывал машину пузотёркой, и в такие моменты, как сейчас, я готов был с ним согласиться. Но каждый раз, когда дело доходило до заправки, напарник нахваливал тачку так, что я начинал сам себе завидовать. Да, как ни крути, а седан на дизеле – очень экономный в плане горючки. И да, сейчас это самый популярный вид топлива, возможно, из-за простоты его получения. Для выработки качественного бензина используются совсем лютые технологии. Потому как при простой перегонке его октановое число оставляет желать лучшего. Увы, но большинство машин, что остались нам от былой цивилизации, отказывались его поглощать.

Наконец-то на глаза попался более-менее приличный съезд, и я, сбросив скорость до минимальной, перевалился через обочину и нырнул в лес. Полина сразу заёрзала, видимо, подозревая неладное. Да уж, в чутье сейчас людям не откажешь. Те, кто смог дожить до сегодняшнего дня, научились предчувствовать неприятности задолго до того, как они случаются. С другой стороны, она сама полезла к нам в машину, мы её не приглашали. И глупо было надеяться на то, что мы вот так, с ходу, схаваем её легенду о Старом, который явился в публичный дом и ни с того ни с сего принялся резать глотки шлюхам. На него это совсем не похоже.

– А мы зачем здесь? – тихим, испуганным голосом спросила девушка.

– Выключай, – коротко бросил я, взглянув на Стэпа в зеркало заднего вида.

Мы уже давно работаем вместе и научились понимать друг друга с полуслова. Вот и сейчас Стэп даже бровью не повёл и, получив указание, резко, без предупреждения, выбросил в сторону Полины руку. Раздался сочный щелчок. В глазах шлюхи отразился испуг, а затем она резко вытянулась всем телом, едва не своротив мне ногой подлокотник. А в следующее мгновение закатила глаза и обмякла. Точный удар в челюсть – это не шутка. Таким не то что хрупкую девчонку, но и серьёзного противника можно вырубить.

Я тут же ударил по тормозам, перевёл коробку в нейтральное положение и поднял ручник. Всё это заняло меньше секунды. Выскочив из машины, я рванул крышку багажника и извлёк из него моток верёвки. Распахнул заднюю дверь и, подхватив девушку под мышки, выволок её из салона. Стэп помог перевернуть её лицом в землю, и мы быстро превратили человека в гусеничку. В том смысле, что теперь она могла передвигаться лишь извиваясь, как беспозвоночное.

– Ну вот. – Стэп с довольной рожей осмотрел дело рук своих. – Чё, может, пожрём?

– Не рано?

– Ничё не поздно, – переиначил мой вопрос он. – В самый раз. Я как о картошечке подумаю, аж слюни текут. Всё равно пока приготовим, пока ты эту суку допросишь. А?

– Распрягай, – кивнул я и снова подхватил Полину.

Немного проволок её по влажной земле и привалил к дереву, чтобы удобнее было разговаривать. Стэп тем временем вытащил из багажника складные стулья, котелок и взялся за обустройство временного лагеря. Я принялся помогать, тем более что девушка всё ещё пребывала в отключке. На её скуле надулся лиловый синяк, который отчётливо выделялся на бледной коже. Пару дней она будет жевать с большим трудом. Но это ничего, заживёт.

На мгновение мне стало её даже жалко. Уж не знаю, что заставило её присоединиться к нашей компании, но вряд ли на своём жизненном пути она встречала более отбитых отморозков, чем мы со Стэпом. Пытки и убийства для нас давно стали обыденностью. В первые месяцы, когда я яростно пытался отыскать Старого с братом, мы знатно поураганили. Даже изменённые, попадая в наши лапы и ещё до начала пыток понимая, кто их поймал, смотрели на нас с нескрываемым ужасом.

А эта девчонка совсем не похожа на человека, которому довелось пройти огонь и воду. Да, наверняка в её жизни тоже хватало дерьма, но оно явно очень сильно отличалось от того, которое довелось хавать нам. И я не сомневался, что сломаю её без усилий. И именно поэтому мне было её жаль, будто она бездомный котёнок.

– А она симпотная, – кивнул на Полину Стэп. – Есть в ней что-то такое, что заставляет смотреть. Вроде и не красавица, но взгляд притягивает.

– Нормальная, – буркнул я, пытаясь развести огонь из насквозь промокших веток. – Слушай, смочи тряпку солярой. А то мы так до утра здесь провозимся.

– Ща, – подскочил он и снова полез в багажник.

Стэп с хрустом оторвал кусок ветоши, которую мы как раз возили на такой случай, разворошил дрова и бросил в образовавшуюся лунку ткань. Затем полил её топливом и снова собрал эдакий вигвам из палок. Вскоре у нас уже весело потрескивал уютный костерок. Напарник уселся на стул и взялся чистить картошку, а я направился к пленнице.

Что-то мне подсказывало: она уже давно пришла в себя и лишь притворяется бессознательной. Чтобы в этом убедиться, я схватил её за ухо и резко выкрутил.

– А-а-а! – тут же закричала от боли она.

– Очнулась, значит, – улыбнулся я и уселся на стул таким образом, чтобы буквально нависнуть над девушкой. – Ну что, время сказок закончилось. Теперь я хочу послушать настоящую историю.

– Я не понимаю.

– Всё ты понимаешь, – поморщился я. – Давай так: ты рассказываешь всё как есть, и я не стану нарезать тебя косым ломтиком. Лады?

– Я вам уже всё рассказала.

– Ясно. Значит, будем по-плохому, – вздохнул я и вытянул нож из нагрудного чехла на разгрузке.

Я не особо разбираюсь в женщинах. Больше того, я их побаиваюсь, потому что не понимаю. Но одно я знаю точно: они все повёрнуты на собственной внешности. Не просто так они придумали макияж и миллион вариаций причёсок. А про женские гардеробы я вообще молчу. К чему это я? Да всё просто. Пытка – это не только боль. В этом деле главное – сломать человека психологически. Найти самое слабое место и давить на него до тех пор, пока он не расколется.

Боль можно терпеть, хотя надо признать, на это способны очень не многие. Но, к примеру, если пианисту тыкать ножом в ногу, то сломается он гораздо медленнее, чем если начать резать ему пальцы. Так и здесь. Зачем усложнять себе задачу, если есть вариант сразу перейти к тяжёлой артиллерии?

Я прижал клинок к щеке Полины и надавил, пуская первую кровь. Девушка замерла, боясь резким движением усугубить положение. В её глазах проявился ужас. Не страх, а именно животный, первобытный ужас. А значит, я был на верном пути.

– Я в последний раз спрашиваю, – нарочито медленно, чеканя каждое слово, повторил я. – Рассказывай, за каким хреном ты попёрлась с нами? Только учти: если твой ответ мне не понравится, улыбаться ты сможешь только одной стороной лица. Я тебе рожу до костей располосую.

– П-пожалуй-ста, – заикаясь, проблеяла она. – П-прости-те меня, п-пожалуй-ста. Я н-не хотела.

По щекам покатились слёзы, а её тело затрясло так, что я был вынужден ослабить нажим лезвия.

– Говори, мразь! – рявкнул я, и девушка вздрогнула.

Нет, на шпионку она была не похожа. Да и отыграть подобное попросту невозможно. Она пребывала в состоянии, близком к панике, и Старый вряд ли стал бы делать ставку на настолько слабого человека.

– Я сама, всё сама! – запричитала она. – Я всё выдумала.

– Зачем? Кто тебя послал?

– Никто, я всё сама придумала.

– Зачем?

– Чтобы сбежать. Я больше так не могла.

– Ничего не понял, но очень интересно, – прокомментировал Стэп.

– При чём здесь Старый? Говори, твою мать! – Я проигнорировал замечание приятеля.

– Это всё он, – совершенно непонятно ответила Полина. – Он рассказывал Насте о ваших приключениях. И про старика этого тоже.

– Ты сейчас о ком? Кто это – он?

– Друг твой, Стэп. Он хвалился этим, хотел показаться крутым.

Я убрал нож от лица шлюхи и обернулся на приятеля.

– Чё? – Он невинным взглядом уставился на меня. – Это, вообще-то, не секрет ни хрена. У любого спроси – все знают, кто такой Брак и что он сделал.

– Ну ты и придурок, – пробормотал я. – Когда уже научишься рот на замке держать?

– Ой, отвали, – отмахнулся он, продолжая заниматься готовкой.

– Дальше что? – Я обернулся к девушке и уставился на неё злобным взглядом.

– Настя всё рассказала. Тоже похвалилась, какой у неё крутой клиент был…

– Ну вот, я же говорил, – снова вставил своё слово Стэп.

– Завали хлебальник уже, – резко осадил приятеля я. – А ты рассказывай…

– Ну я сразу поняла, кто ты…

– И? К нам какого хрена полезла?

– Чтобы сбежа-а-ать… – Полина разревелась в голосину, даже подвывать не забывала.

Нет, если она актриса, то ей просто обязаны выдать «Оскар». Так натурально играть…

– Что думаешь? – Я обернулся к приятелю.

– Да хрен её знает, – пожал плечами он, нарезая картошку крупными кубиками. – Я тут перед всем этим абзацем, как раз фильм один посмотрел. Старенький, конечно, но классный. «Большой приз» называется. Самое интересное, хотел ведь «Большой куш» врубить, а попалось вот это…

– Стэп! – прикрикнул на напарника я. – Можно без лирики?

– А, да, – смутился он. – Так вот к чему это я? Там очень любопытная фраза прозвучала: «Никогда не верь наркоманам и шлюхам»…

– Я не шлюха, – подвывая, вставила свои пять копеек Полина. – Меня заставили. Это мерзко…

– Как-то так, – развёл руками Стэп и подхватил очередную картофелину. – Но вообще, очень похоже, что она не врёт. Её вполне могли принудить к работе.

– Так и было, – хлюпая носом, ухватилась за соломинку она. – Они меня били и держали на цепи, пока я не согласилась. Я хотела сбежать.

– Бред какой-то… – Я почесал макушку.

– И ничего не бред! – Девушка дёрнулась, но потому как была крепко связана, ничего хорошего из этого не вышло.

Она вдруг выпучила глаза и, ойкнув, плавно завалилась набок, отчего снова разревелась. Мне пришлось встать, чтобы вернуть её в прежнее положение. Вообще, эта история больше походила на правду, но легче от этого не становилось. Я попросту не понимал, что теперь с ней делать? Ну, допустим, мы её вывезли – и что? Взять с собой? Так она же балласт, самый что ни на есть. Боец из неё никакой, характер – размазня. Бросить её здесь? Так ведь сожрут. Нет, мне-то, по большому счёту, насрать, что с ней будет, но как-то это… бесчеловечно, что ли? Жалко её…

Может, довезти до ближайшей крепости и бросить там? Как вариант. Но, скорее всего, её снова отправят в бордель, просто потому что она больше ни на что не годится. Физически слабовата, чтоб на грязную работу поставить, а все более-менее приличные места уже давно заняты, и по своей воле ей их никто не уступит. Чего доброго, ещё башку в тёмном переулке проломят, чтоб под ногами не путалась. Или вышвырнут за периметр, на съедение выродкам.

– На левой ноге, – немного успокоившись, произнесла Полина.

– Что? – За раздумьями я как-то утратил нить разговора.

– След от обруча на левой ноге, – повторила она. – Можешь сам посмотреть.

И я посмотрел. Там действительно был шрам. Похоже, она пыталась вырваться и поранилась. А так как стальные кандалы никто с неё снимать не спешил, рана ещё и воспалилась. И теперь на лодыжке красовался серьёзный рубец.

– Я не вру, – добавила она.

– Допустим, – не стал оспаривать я. – Но почему мы? Что мешало тебе сбежать с кем-то ещё?

– Про вас столько слухов ходит! – Она шмыгнула носом и попыталась вытереть сопли плечом, но лишь ещё больше их размазала, – Вы сильные и опасные. С вами меня никто не посмеет тронуть. А легенду со стариком я специально придумала, чтобы вас зацепить. Твой друг сказал, что вы его ищете, вот я и… Я боялась, что вы его в городе искать начнёте сразу, но всё получилось.

– Ясно, – буркнул я и переставил стул к костру.

Девушка замолчала, продолжая наблюдать за нами. Страх из её взгляда пропал, и на его место пришло любопытство. Видимо, она уже поняла, что мы не станем её убивать, но теперь ей очень хотелось понять, что мы собираемся делать с ней дальше. Как, впрочем, и мне.

– Ну, что скажешь? – Я обратился за помощью к напарнику.

– Вроде не врёт, – пожал плечами он. – Ревела, по крайней мере, натурально. Уж я-то в этом дерьме разбираюсь. Столько баб пришлось бросить, и ведь каждый раз слёзы, будто там и вправду уже любовь воспылала…

– С этим уже разобрались, – поморщился я от избытка информации. – Делать с ней что будем?

– А какие есть варианты? – хитро прищурился он.