Ларс Аккерман: Новые законы денег от Самого Богатого Человека в Вавилоне

В оформлении использованы материалы, предоставленные Фотобанком Shutterstock, Inc., Shutterstock.com.

Дизайнер обложки: Агапонов Д.

Макет подготовлен редакцией «Прайм»

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Лоза О., перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Каждый человек мечтает знать секрет богатства. Целых двенадцать секретов было у самого богатого человека в Вавилоне. И секреты эти знал каждый вавилонский мальчишка, потому что с младенчества слышал их от взрослых. Люди часто упоминали эти секреты между делом, но никогда не вдавались в их истинный смысл. Великие тайны были облачены в простые и привычные всем слова, подобно тому, как царь, желающий остаться неузнанным, рядится в грубую одежду раба. Но самый богатый человек в Вавилоне обрел свое богатство именно потому, что знал: к словам нужно уметь прислушиваться. Слова – это море, скрывающее драгоценные жемчужины. Тот, кто плавает на поверхности, никогда не увидит, сколь совершенен и прекрасен жемчуг. Лишь умелый ловец, не боящийся погружаться на глубину, станет обладателем сокровища. Двенадцать секретов богатства, двенадцать тайн счастливой, свободной и творческой жизни в полном достатке – дары этой книги. Обретите их на пути юного Урук-Сина, который по воле судьбы сделался учеником Самого Богатого Человека в Вавилоне. Вы тоже можете стать учеником этого великого мудреца древности. И если вы так же, как Урук-Син, готовы вдумываться в смысл сказанного, то ваше благосостояние – не за горами.

Часть 1. Ученик клинописца

Глава 1. Как чаша из серебра стала глиняной

Славен был муж Нарам, высокий гражданин города Ура – древней и некогда пышной столицы Двуречья. Не было городов, равных Уру, между великими реками Тигром и Евфратом. Но ничто не вечно под Луной, и Ур уступил свое место Вавилону, в котором сошлись все торговые пути с юга на север и с запада на восток. Но все же старый Ур оставался значим и богат, и граждан его чтили во всех городах от Иудеи до Египта. Процветал древний Ур, и процветали его граждане – такие, как Нарам. Богатство его составляло столько серебряных монет, сколько раз со дня потопа Луна сходила во тьму и рождалась заново. Может, потому, что особенно чтил Нарам лунного бога Сина (который, как известно, покровительствует торговцам, ибо те ведут расчеты лунным металлом – серебром).

Было много у Нарама и золота, ведь чтил он и Шамшу, солнечное божество: ведь при свете Солнца велись все торговые дела Нарама. Но сердце его было отдано Луне, и своего первенца и наследника назвал Нарам именем Урук-Син, что значит «сын Луны и Ура». Любимый сын Нарама рос, не зная нужды и печали. Про таких детей говорили, что они родились с серебряной чашей в колыбели. Наследственное богатство в торговых городах почти всегда означало если не счастливую судьбу, то обеспеченную долгую жизнь. Родители баловали Урук-Сина, но вырос он добрым и вежливым юношей: ведь известно, что лучшее воспитание – родительский пример. А сам Нарам был добр, приветлив, честен; несмотря на богатство, излишеств себе не позволял, помогал бедным и щедро жертвовал богам.

Настало время выбрать невесту для Урук-Сина. Нарам собрал богатые дары и вместе с Урук-Сином направился в Вавилон, отстоящий от Ура на двадцать пять фарсангов^[1]. Двадцать пять раз караван Нарама останавливался, чтобы отдохнуть, подкрепиться или пополнить запасы воды. И вот уже вспыхнул вдали золотой огонь на голубой горе – то было изваяние Мардука на знаменитой башне Этеменанки^[2].

Нарам часто бывал в Вавилоне по торговым делам и давно присмотрел для сына невесту. Дочь Эраха, давнего друга и делового партнера месопотамского торговца – прекрасная Нибада – славилась своей красотой и статью. Два богатых семейства, два древних и уважаемых рода – что может быть лучше для процветания потомства? Дело сладилось быстро, потому что и Эрах жил ожиданием того дня, когда Нибада достигнет брачного возраста и две семьи будут связаны не только торговыми, но и кровными узами. Урук-Син и Нибада сразу же понравились друг другу, с первого взгляда вспыхнула в их сердцах горячая и неподдельная любовь. Астролог предсказал молодой паре счастье и благополучие и назначил свадьбу через три луны, в начале месяца ташрит^[3], открывающего новое полугодие.

Злая воля богов

Все шло как по маслу, но недаром говорится: «Взрастет ли спелое зерно? – как знать! Взрастет ли иссохшее зерно? – как знать!» Богам нравится благоволить людям, но не менее того любят они испытывать людей на прочность.

Эрах, опытный торговец, всегда мечтал иметь свои корабли, чтобы посылать их во все концы обитаемого мира. Из Двуречья он отправлял бы в дальние страны превосходное оливковое масло и козью шерсть, тонкую и мягкую, как тело девы; а в Вавилон привозил бы драгоценные камни, украшения и изящную посуду. Постройка флота – дорогостоящее дело, и Эрах, как многие деловые люди, обратился за ссудой в храмовую казну. Храм Мардука был не только местом общения с богами, но и средоточием вавилонских богатств. Люди, облеченные доверием, могли одолжить у храма деньги и пустить их в оборот. Эрах закупил товар, нагрузил им свежепостроенные суда и отправил в плавание. Но в этот раз удача изменила ему: из двенадцати кораблей в Вавилон не вернулся ни один. И как ни богат был Эрах, долг перед храмом был столь огромен, что всего семейного состояния не хватило бы для того, чтобы рассчитаться с храмовой казной.

В это же лето один за другим были разграблены кочевниками двенадцать караванов Нарама. И хотя его положение было чуть лучше, чем у Эраха, который стал должником самого Мардука, семейство Нарама едва сводило концы с концами. Свадьбу Урук-Сина и Нибады пришлось отложить до лучших времен. И надежда на эти времена теплилась в сердце Эраха: он, как уважаемый гражданин и представитель древнего рода, мог рассчитывать на отсрочку в выплате долга. Но не таковы были вавилонские боги! Если уж они взялись за человека, то заставят его испить до дна чашу страданий и унижений. С самой вершины ступенчатого храма Этеменанки и пришла настоящая беда. Эрах пришел в храм Мардука, чтобы выпросить себе отсрочку. Анки, верховный жрец всемогущего покровителя Вавилона, сказал, что такое решение он не может принять без благословения золотого божества. Эраху пришлось пожертвовать свой неприкосновенный запас – шкатулку с драгоценностями Нибады – для совершения великой жертвы. Анки взял приношение и всю ночь молился наверху знаменитой Вавилонской башни. Утром он сошел вниз и объявил изнемогшему от ожидания Эраху волю богов.

«Радуйся, знатный Эрах! – возвестил своим утробным голосом жрец Анки. – Мардук согласен не только дать тебе отсрочку, но и простить половину долга. В твою семью скоро снова вернется благоденствие и богатство. И какую малость требует от тебя Мардук? Не нужно ему крови новорожденных, и не требует он сжечь в неугасимом пламени тучных волов и ишаков. Ты должен всего лишь отметить знаком Иштар свою дочь Нибаду».

Эти слова поразили Эраха, словно молния. Он пошатнулся, и если бы вовремя не схватился за красивую резную колонну, то непременно упал бы навзничь. «Отметить знаком Иштар» означало отдать женщину в храм для ритуального ублажения мужчин – разумеется, за щедрое пожертвование.

Граждане Вавилона не видели ничего зазорного в том, чтобы знатная женщина отдавала свое тело за деньги, если, конечно, все происходит под крышей храма. Считалось, что в этом случае она становится супругой Мардука, золотого бога, которому поклонялись все вавилоняне, в этом и есть ее главное отличие от блудниц, которые завлекают прохожих на улицах и площадях.

…Семейство Эраха жило в Вавилоне несколько сотен лет; сменялись правители, стены города разрушались и возводились вновь, но род честного торговца не прерывался. Женщины в роду были плодовиты, а мужчины отличались здоровьем и долголетием. Предки Эраха были верны Вавилону. В одном лишь они отличались от прочих граждан этого великого города. И предкам Эраха, и ему самому были чужды свободные нравы вавилонян. Пожертвовать храму, принять участие в чинной праздничной процессии, разделить веселье с соседями – это Эрах приветствовал всей душой. Но других обычаев он сторонился. Когда разгулье религиозных праздников переходило в безудержную оргию, Эрах со своим семейством покидал вавилонские улицы и укрывался у себя в доме.

К счастью, между волей богов и Нибадой стояло непреодолимое препятствие. Девушка была просватана и обручена; и, хотя свадьбу пришлось отложить, брачный договор уже был выбит на глиняных плитках и отмечен печатями обеих семей. А это значило, что без согласия жениха Нибада не сможет стать иеродулой – жрицей, посвященной богине любви Иштар.

Урук-Син, любивший Нибаду больше жизни, не мог и помыслить о том, чтобы его невеста стала служительницей Иштар. Впрочем, не слишком доверял словам жреца и Эрах. Он знал этого старого лиса, верховного жреца Анки: сластолюбец с толстыми, вечно мокрыми губами давно заглядывался на красоту Нибады. Похоть так и сочилась из его глаз, когда Нибада, облаченная в тончайшую дамасскую ткань, которую в Вавилоне называли «тканым воздухом», гордо шествовала в ритуальной процессии рядом с другими знатными красавицами в дни храмовых праздников. Эрах подозревал, в чем был подлый расчет Анки: согласно религиозным предписаниям, верховный жрец мог в любое время делить ложе со жрицей Иштар. Поэтому Эрах, ссылаясь на брачный договор, отказался отдавать дочь свою в храм. Ведь, даже обеднев, вавилонский торговец оставался знатным гражданином, к мнению которого прислушивался сам царь.

Тогда Анки стал каждый день появляться в доме Эраха и убеждать его в необходимости исполнить «волю богов». Слова его плелись, как паутина, в которую он заманивал Эраха – то уговорами, то щедрыми посулами.

«Ты должен понимать, Эрах: стать иеродулой, да еще в такое трудное для твоей семьи время, – честь для девушки, – говорил Анки. – Представь, как Нибада, в порфире и золоте, усыпанная драгоценными камнями, восходит в семиступенное святилище, чтобы соединиться с Мардуком в образе богатого поклонника… Сама Иштар воплотится в ее прекрасном теле: и уже не твоя дочь, но бессмертная богиня будет совершать таинство священного брака. И не владелец каравана или знатный заморский купец снимет с нее покровы, а сам Мардук снизойдет с вершины вершин, с неба небес! Ныне ты приближенный царя, а станешь приближенным бога! Я уже не говорю о том, что внушительная часть пожертвований, которые принесут в храм поклонники Нибады, пойдет для твоей семьи, и ты сможешь вновь построить баржи и корабли и наполнять их товарами по всей земле».

Эрах слушал Анки, подливал в чашу жреца медовое пиво, кивал и вроде бы соглашался… Но тут же отвечал, что дочь его Нибада более не принадлежит безраздельно ему, Эраху. А семья жениха не желает и слушать о том, чтобы все вышло так, как хочет Анки. «Не я хочу, не я, а Мардук!» – настаивал хитрый жрец; но на все его уговоры у Эраха был один ответ – «нет», хоть и облеченный в красивые угодливые слова.

В один из дней Анки прибыл не один, а в сопровождении царского астролога. Увидев из окна верхнего этажа пышную дворцовую колесницу, Эрах сразу понял, что дело его плохо. Можно вести бесконечные разговоры со старым лисом Анки, но, если к делу подключился астролог самого правителя, – быть беде. Но приличия прежде всего. Эрах вызвал управляющего, и тот велел расторопным слугам приготовить лучшее угощение для подобающей встречи царского астролога. Гостя усадили на почетное место; сам же хозяин остался на ногах – в знак величайшего почтения и безусловной покорности.