Анна Грей: На изломе

Глава 1

Суп сварился до состояния каши и давно остыл на выключенной плите. Я сидела на кухне в полутёмной квартире и смотрела, как по стенам бегают тени от фарфоровых чашек, раскачивающихся в застеклённом шкафчике.  В квартире было холодно: старые батареи едва грели. Я куталась в халат, но знобило не только от  воздуха,  меня бил озноб ожидания.

На столе остывал чёрный чай в гранёном стакане, забытый мною ещё час назад. В воздухе стоял запах гари – это выкипел суп, пока я в тысячный раз набирала его номер, пытаясь дозвониться. Телефон упрямо молчал. В углу кухни поблёскивали красные цифры микроволновки – 00:47. Почти час ночи, а мужа все нет.

Каждая минута тянулась как резина, которую натягиваешь всё сильнее, боясь услышать хруст. Меня то бросало в жар, то в холод. Сердце то замирало, то ударяло так сильно, что пульс стучал в висках. Я стиснула зубы так крепко, что заломило челюсть. Ещё чуть-чуть – и я не выдержу. Мне хотелось то ли разреветься от беспомощности, то ли швырнуть телефон об стену. В голову лезли тяжелые мысли: вдруг он попал в аварию? Лежит сейчас в больнице, а я тут злюсь… Или… нет, лучше уж авария, чем та альтернатива, о которой я старательно пыталась не думать. Но эту липкую мысль уже не получалось никуда прогнать. Измена.

Я потрясла головой, отгоняя наваждение, и поднялась из-за стола. На секунду потемнело в глазах – я слишком долго просидела, почти не двигаясь, и ноги занемели. Я пошатнулась, ухватившись за край раковины, и в этот момент услышала знакомый звук за дверью.

Щёлкнула входная дверь. Он старался идти тихо на носках, но старые половицы всё равно выдали его, жалобно проскрипев. Я замерла посреди кухни, не в силах сразу шагнуть ему навстречу. Сердце ёкнуло – и от облегчения, и от нахлынувшего гнева одновременно.

Дверь в прихожей осторожно приоткрылась. Он неторопливо снял тёмно-серое пальто, с которого на пол полетели мелкие капли дождя. Значит, на улице ливень.

– Привет… – неуверенно бросил, даже не взглянув на меня.

Я молчала. Он шагнул в кухню, пытаясь улыбнуться уголком рта, словно ничего особенного не случилось.

– Ты ещё не спишь? – спросил  вполголоса, избегая моего взгляда. Взял со стола стакан с чаем, поднёс ко рту. Поморщился, когда почувствовал ледяную жидкость на губах, и поспешно поставил обратно. – Ох, холодный… Ты чего сидишь в темноте?

Я включила верхний свет одним движением.

– Где ты был? – спросила  тихо, почти не разжимая зубов.

Дмитрий, казалось, был готов к вопросу: он пожал плечами и деланно-удивлённо вскинул брови.

– На работе, конечно. Я же говорил, сегодня аврал.  Кхм… просто немного задержался, милая.

Милая. Когда-то это слово грело, а теперь от него разило фальшью. Я впилась ногтями в ладони, пытаясь сохранять спокойствие. В голове, словно назойливый комар, звенело «третья ночь подряд». Третья ночь, как он приходит за полночь, пахнет чужими духами и даже не пытается ничего объяснить.

– Аврал до часу ночи? – я не смогла скрыть сарказма. – Что же стряслось? Счета решили не сходиться или, может, китайский контракт опять мешает спать?

Он дёрнулся, услышав про контракт. Отлично, значит, помнит предыдущий оправдательный спектакль. Дима нервно потёр переносицу, делая вид, что устал.

– Сложный проект, – буркнул он уклончиво. – Я не хочу сейчас это обсуждать, Ань. Давай ляжем спать, а?

Он сделал шаг вперёд, протягивая ко мне ладонь, но я отступила, будто передо мной был незнакомец.

– Спать? – переспросила, поднимая глаза на мужа. В собственном голосе я услышала опасную тихую нотку. – Ты хочешь спать?

– Хочу, – отозвался он, старательно избегая моего взгляда. – Устал как собака, если честно. Давай завтра поговорим, хорошо?

Он попытался снова пройти мимо меня, к выходу из кухни, но я преградила путь. Меня мелко трясло, но не от холода, а от негодования. Его устал? Он, который явился без предупреждения ближе к утру, ещё смеет делать вид, будто это я его раздражаю своими вопросами?

– Тебе не кажется, что ты что-то забыл? – спросила, приклеив натянутую улыбку на лицо. Я чувствовала, как кожа на лице натянулась, губы дрожали. – Например, предупредить жену, что тебя не будет весь вечер?

Дима закатил глаза, будто я была капризным ребёнком.

– Аня, ну я же взрослый человек, в конце концов, – пробормотал он. – Не должен же я отчитываться за каждую задержку…

Что-то в его тоне – усталом, раздражённом – сломало во мне остатки самообладания. В груди вспыхнула злость.

– За каждую задержку? – эхом повторила я, и голос сорвался на высокую ноту. – Ты серьёзно сейчас?

– Опять начинается… – Он вздохнул, словно вся эта сцена была ему скучна до зевоты. Снял с руки часы, бросил на стол. – Давай без драмы, ладно? Я пришёл, всё в порядке.

В порядке. Он считает, что всё в порядке. Я онемела на миг, потрясённая его беспечностью. У меня внутри словно кипел чайник, готовый взорваться.

– Всё в порядке… – повторила я. По виску дёрнулась жилка. – Что ж, прекрасно.

Я разжала наконец пальцы, которые так и сжимали край халата. Почувствовала, как ногти оставили красные полукруги на ладонях. Глаза почему-то щипало, но я не хотела плакать – не сейчас, не при нём. Вместо слёз меня захлестнуло другое чувство – почти ледяное спокойствие, страшнее любого крика.

– То есть ты считаешь, что это нормально, да? – медленно проговорила я. – Пропадать до глубокой ночи, выключать телефон, ничего не объяснять… Это по-твоему «без драмы»?

– Я же взрослый… – начал он снова, но я не дала договорить.

– Взрослый? – я усмехнулась, чувствуя, как у меня подрагивают уголки губ. – Ты уверен, что взрослый? Потому что ведёшь себя как безответственный подонок.

Его глаза вспыхнули, он впервые взглянул прямо на меня.

– Аня, с чего ты вообще решила драму устраивать? – раздражённо бросил он. – Ну задержался, с кем не бывает?

– Третью ночь подряд, Дима, – выплюнула я. – С кем не бывает? Может, с хорошими мужьями не бывает?

Он отмахнулся, делая шаг назад.

– Начинается… – повторил он, явно теряя терпение. – Я устал и не намерен ссориться. Если тебе так хочется скандалов – пожалуйста, устрой истерику в одиночку, а меня оставь в покое. Спокойной ночи.

Он двинулся к двери, явно решив ретироваться. В груди у меня громыхнуло возмущение. Оставить его в покое? После всего?

– Нет уж, стой, – прошипела я, и голос сорвался. Меня трясло, но я встала на пути, раскинув руки. – Ты никуда не пойдёшь, пока не объяснишь, где был.

Муж остановился, прищурился. На секунду мне показалось, что в его зрачках блеснул страх, но тут же он скрыл его за маской раздражения.

– Отойди, – тихо сказал он. – Мне нечего тебе объяснять. Перестань вести себя как следователь, мне неприятно. Ты мне не мать, и не начальник.

– Ах, вот как… – я медленно кивнула, чувствуя, как гнев подступает к горлу горьким комком. Плечи напряглись, пальцы невольно сжались в кулаки. – То есть жене не стоит знать, где шляется её муж?

Дима фыркнул, обогнул меня.

– Хватит, – бросил он через плечо. – Всё, разговор окончен. Не устраивай сцен, пожалуйста.

Он уже переступил порог кухни, но эта его снисходительная спина, демонстративно повернувшаяся ко мне, подожгла фитиль.

– Сцен? – я сорвалась на крик, и собственный голос отдался эхом в закоулках душного двора-колодца за окном. – Ты называешь это сценами?! А может, ты хочешь, чтобы я просто молча улыбалась, когда ты уходишь неизвестно к кому?!

Он застыл. Обернулся медленно, лицо его побледнело.

– Что ты сказала? – глухо спросил он.

Я уже не могла остановиться. Все эмоции, что я часами давила в себе, хлынули потоком.

– Я не слепая! – крикнула я, чувствуя, как горят щёки. – Думаешь, я не слышала женский голос, который тебе названивал? Не чувствовала этих дешёвых сладких духов на твоей рубашке?! Да от тебя за километр пахнет чужой бабой, Дима! И ты смеешь делать вид, будто всё нормально?!

Он растерянно моргнул, открыл рот, но не успел ничего сказать. Я шагнула к нему и влепила ладонью по его мокрой от дождя щеке со всего размаха. Раздался резкий хлопок, рука обожгла болью, но я не почувствовала жалости – ни к нему, ни к себе.

– Ты… ударила меня? – выдохнул он ошеломлённо. На его щеке проступило красное пятно. Он потрогал её пальцами, не веря. – Совсем спятила…

– Это ты меня до этого довёл! – выкрикнула я. – Тринадцать лет брака – коту под хвост! Ради кого?! РАДИ КОГО, Дима?!

– Тише… не ори, – зашипел он, бросившись ко мне и схватив за запястья, пока я не залепила ему ещё. – Одумайся, Ань, соседи же…

– Пусть слышат! – я вырвала руки. – Пусть знают, какой лживый мерзавец живёт по соседству!

– Да что с тобой?! – рявкнул он вдруг, теряя самообладание. – Ты больная какая-то сегодня!

– Больная?! – Я почувствовала, что ещё миг – и совсем сорвусь. Голова плыла, сердце выскакивало из груди. Перед глазами плыли красные круги. – Да, больная! Сделал из любящей жены больную истеричку своим враньём!

Он поднял руки, пытаясь меня успокоить.

– Всё… перестань… хватит… – бормотал он. – Давай просто ляжем спать, а? Утром поговорим нормально…

– Нормально?! – У меня сорвался голос. – После всего, что ты творишь, ты хочешь "нормально поговорить"?! Да что же ты за чудовище такое…

Он шагнул ко мне с очередной жалкой попыткой обнять или удержать. И это стало последней каплей. Я схватила первое, что попалось под руку – кружку с недопитым чаем – и запустила прямо в стену рядом с его головой.

ХРЯСЬ! Фарфор разлетелся на осколки, тёмные брызги чая потекли по обоям. Муж дёрнулся в сторону, зажав голову руками.

– Совсем чокнулась! – выкрикнул он, отпрянув.

– Чокнулась?! – Я смахнула со стола остывшую кастрюлю с бурой жижей – та грохнулась на пол, расплескав остатки супа. – Да, ЧОКНУЛАСЬ! Довёл! Довёл, слышишь?! Ты…

Слова кончились – остался только крик, сырой, надтреснутый:

– НЕНАВИЖУ!!!

Я набросилась на него с кулаками, но била слабо, почти не чувствуя ударов – по его груди, плечам. Он отступал, прикрываясь руками, ошалело глядя на меня, будто не верил, что это я.

– Ненавижу… – срываясь на шёпот, повторяла я, пока силы окончательно не иссякли. Я сама не заметила, как сползла спиной по стене и села на пол.

Дима переминался с ноги на ногу. Щека у него пылала, дыхание было тяжёлым. Он выглядел испуганным – кажется, впервые за всё время осознал, что натворил. Хотя бы отчасти.

– Аня… – начал он неуверенно. – Я… я не хотел…

– Убирайся, – процедила, не поднимая глаз. – Убирайся, пока я тебя не прибила…

Моя интонация была пугающе спокойной. Дима, похоже, понял, что лучше не спорить. Он тихо выдохнул, разжал плечи.

– Ладно. Я… поеду к Сашке переночую, – пробормотал он. Сашка – его друг детства и вечный советчик, холостяк, который только рад был пожить чужой семейной драмой как зритель. Наверняка Дима  побежит к нему жаловаться, какая истеричка ему досталась жена.

 Щёлкнула входная дверь, затем хлопнула сильнее обычного – видно, нервы и у него сдали. Я вздрогнула от резкого звука, но взгляд не подняла. Лишь когда за дверью стало совсем тихо, позволила себе вздохнуть.

Тишина давила.

 И тут услышала новый звук – вибрация.

В темноте, забытый на тумбочке у двери, зажёгся экран телефона мужа. Вж-ж-ж! Аппарат вибрировал, растекая по полу бледный экранный свет. Я замерла, утирая слёзы тыльной стороной ладони. Сердце дрогнуло: на экране высветилось имя, которого я боялась и жаждала увидеть.

Зоя.

Я застыла, глядя, как телефон продолжает гудеть, мигая входящим вызовом. «Зоя бухгалтерия» – значилось под номером. Той самой бухгалтерии, в которой, как я догадывалась, уже месяц работала молодая блондинка Зоя. Сотрудница, ради которой мой муж три ночи подряд не возвращался вовремя домой.