Телефон дрожал, как сердце в моей груди. Казалось, он вот-вот выпрыгнет и разобьётся вдребезги, подобно моей жизни. Я медленно протянула руку, подползая ближе, и взяла трубку.

На дисплее мигала кнопка ответа. Всего одно движение – и я услышу голос этой женщины. Женщины, разбившей мою семью.

Я нажала на зелёный кружок и поднесла телефон к уху, молча, не дыша.

– Димочка? – донёсся сладкий голос, от которого мне тут же захотелось зажать нос: казалось, даже через динамик от него разит приторными духами. – Ты доехал? Я тебе звоню-звоню, милый…

Я дышала через рот, боясь сорваться и закричать в ответ. Звони-звоню… милый. Меня передёрнуло.

– Дим? – снова спросил голос, чуть настороженно. – Ты там? Всё хорошо?

Внутри меня поднялась тяжёлая волна отвращения. Я выдавила из себя два слова – глухо, угрожающе:

– Он занят.

В трубке повисло молчание. Затем Зоя подала голос, но теперь её тон стал колючим:

– А… это… наверно, жена. Что ж, передайте мужу: он забыл часы у меня. Пусть завтра заедет, а то жалко будет, если подарок от папы потеряется.

Где-то глубоко внутри меня лопнул ещё один невидимый сосуд. Кровь прилила к лицу. Часы, подарок от папы…

Я не выдержала и выпалила в трубку, переходя на шёпот от ярости:

– Послушай, тварь… Он домой к тебе больше ни ногой, поняла? Никогда больше!

– Ого, – хмыкнула она в ответ. – Это мы ещё посмотрим, женщина.

Мгновение сидела, стискивая в кулаке его дребезжащий телефон. Хотелось швырнуть его туда же, куда полетела кружка, но вместо этого я медленно поднялась. Колени дрожали, но я выпрямилась во весь рост.

В отражении кухонного окна блестели мои глаза – ярость постепенно сменялась ледяной решимостью. Теперь я точно знала: это война.

Глава 2

Я не сомкнула глаз до рассвета: сидела на полу, прислонившись спиной к холодной стене, и слушала, как за окном стихает дождь.

Я машинально прибралась на кухне, словно на автопилоте. Собрала осколки разбитой кружки дрожащими пальцами, вытерла липкие потёки чая со стены. От тёплого ещё недавно дома не осталось и следа: квартирой разлилось ощущение опустошённости, будто сквозняк выдул душу. Я знала – это не дом изменился, это во мне внутри зияла дырка размером с вселенную.

Когда-то мы выбирали эти обои вместе, думала я, стирая тёмные полосы. Смеялись, как неряшливо едим, если капли супа долетают до стен. "Да мы просто художники", шутила я тогда. Теперь вот, картина маслом – суп на обоях и разбитый брак по всей кухне. Чёрный юмор утра ударил по сердцу больнее, чем ночные крики.

Спасаясь от тишины, я включила радио на кухне. Из динамика хрипло донеслось что-то про погоду: ведущий бубнил, что дождь в Питере не прекратится до выходных. Когда же он вообще прекращался? – усмехнулась я про себя. Будто весь город плачет над моей бедой. Глупость, конечно; миллионы людей идут по своим делам, а у меня личная катастрофа. Но в одиночестве легко верить, что сама природа разделяет твоё горе.

Я собиралась с мыслями за чашкой обжигающего чёрного кофе (первый свежий напиток за долгие часы). Кофе горчил, и я отставила чашку, не допив – кажется, организм не принимал ничего, кроме злости. Перед глазами стоял тот миг, когда я услышала голос Зои по телефону. "Передайте мужу: он забыл часы у меня" – эта фраза впилась в память, как заноза. Зоя из бухгалтерии. Молодая, самодовольная дрянь, которая даёт моему мужу прозвище "Димочка" и смеет называть меня "женщина", говоря со мной сверхнорно.

Моя челюсть снова сжалась до боли, стоило вспомнить этот разговор. Нет, так просто я это не оставлю. Она думает, победила? Думает, что можно вот так забрать себе чужого мужа, а жене надменно бросить: "передайте мужу"? Как посыльной какой-то, как прислуге. Гнев разгорался во мне с новой силой, выжигая остатки ночной измотанности.

Я поднялась и решительно направилась в спальню. В голове назревал план, смелый в своей безрассудности. Я не привыкла пасовать. Если мой брак рушится из-за этой женщины, я взгляну ей в глаза. Нет, я не собиралась рыдать и умолять – эти часы давно прошли. Я хотела понять, что за человек сумел так легко вклиниться между нами. И да, я хотела мести, если честно. Хотя бы мелкой, но мести.

Быстро приняв ледяной душ (горячую воду снова отрезали на профилактику, как назло – вечно ЖКХ выбирает самый неподходящий момент), я оделась. Выбрала своё лучшее пальто – тёмно-синее, кашемировое, хоть и слегка облезшее на манжетах. Высушила волосы, собрала их в тугой пучок. Бледное уставшее лицо пыталась оживить косметикой: тональный крем скрыл красноту вокруг глаз, тушь вернула ресницам прежнюю длину. На скулах проступили жёсткие тени, когда я втянула щёки, рассматривая себя в зеркале. Ну, ничего. Боевая раскраска готова.

На тумбочке в прихожей валялись ключи от машины. Я решительно схватила их. Обычно в эту часть города удобнее было ехать на метро – пробки да и парковки нет, но сейчас мне хотелось иметь свою крепость на колёсах, куда можно ретироваться после столкновения. Да и автобусы с утра меня раздражали одной мыслью о толпе. Нет уж, сегодня только на машине.

Пока спускалась по лестнице, пару раз чуть не упала: ноги дрожали, да и скользкие ступени подъезда, покрытые грязью и сыростью, не способствовали грации. В старом лифте я не рискнула ехать – он ещё месяц назад застрял между этажами, и с тех пор мы ходили пешком, пока управдом разводил руками. Зато на первом этаже меня на миг отвлекла нелепая сцена: наш сосед, восьмидесятилетний дед Пашка, по обыкновению открывал окно на лестничной площадке, выпуская на улицу своего старого кота погулять. Кот, полный тёзка хозяина – Паша, – важно проследовал мимо меня, подняв хвост трубой, будто олицетворял мужскую независимость. Старик кивнул мне с заговорщицкой улыбкой:

– С добрым утром, Анна Викторовна, – прохрипел он бодро. – На работу уже?

– Ага, – буркнула я в ответ, силясь изобразить улыбку. – Доброе, Пётр Павлович.

Он прищурился, явно подмечая мои опухшие глаза, но ничего не сказал – только вежливо отвёл взгляд.

– Вы там держитесь, – неожиданно сказал он тихо, когда я уже выходила во двор. – Всякое бывает… но семья… оно того, крепче стали выходит, коли переживёт такое.

Я остановилась, поражённая тем, как точно дед Пашка умудрился угадать моё состояние. Хотела было ответить что-то, но он уже закрыл окно, и только кот Паша, усевшийся на крыльце, посмотрел на меня жёлтыми глазами, словно тоже надеялся, что я поняла этот внезапный урок мудрости.

Крепче стали… Хмыкнув, я направилась к своей старенькой "Шкоде", припаркованной у перекошенных ворот двора. Наверное, дед в курсе, что у нас случилось: тонкие стены, крики ночью – в коммуналке новости распространяются быстрее газеты. Да и вообще, старики всё видят. Его слова тем не менее запали в душу. Пережить – и стать крепче? А если не переживём, сломаемся? Впрочем, пока рано думать о подобном.

Я с силой хлопнула дверцей машины, заводя мотор. Сосед прав: семья должна держаться. Но как, чёрт возьми, держаться, если муж совсем потерял голову и нарушил все клятвы?

Дорога до офиса, где работал Дима, заняла минут тридцать – и это с пробками на Литейном. Я припарковалась в двух кварталах, на ближайшем свободном месте, и остаток пути прошла пешком. День обещал быть серым: низкие облака тёрли крыши, изредка сыпался мелкий моросящий дождик. Я ёжилась, кутаясь в шарф, и чувствовала, как в такт шагам внутри всё сжимается туже. Ноги подкосились, когда впереди выросло знакомое здание – офисный центр, где на третьем этаже располагалась фирма моего мужа.

Я замедлила шаг. План, казавшийся чётким дома, вдруг дал трещину: а что, если Дима там? Я ведь собиралась найти Зою, но как быть, если столкнусь лицом к лицу с мужем? Ворвусь к нему на работу, устрою скандал при коллегах? Этого ещё не хватало… Нет, с Димой встречаться сейчас нельзя, слишком свежа обида. Я пришла к Зое, только к ней.

Внутренний монолог прервался, когда прямо передо мной хлопнула стеклянная дверь офисного центра, и оттуда высыпала стайка людей. Я отпрянула в сторону и замерла, узнав среди вышедших саму Зою.

Она шла в компании двух таких же раскрашенных молодых девиц, оживлённо щебеча о чём-то. Сердце моё ухнуло. В реальности Зоя выглядела ещё более вызывающе, чем я представляла: платиново-белые волосы собраны в высокий хвост, из-под модного укороченного пальто цвета фуксии виднелась короткая кожаная юбка, на ногах – остроносые сапожки на каблуках-шпильках. Я нервно оглядела её с головы до ног и с трудом подавила гримасу презрения. Вот за этим ярмарочным кукольным блеском он променял наши годы?

Почти сразу я заметила, как Зоя кидает взгляд в мою сторону – конечно, я стою и смотрю не отрываясь, ещё бы не заметить. Она явно меня узнала: мимолётное изумление в её глазах сменилось высокомерной улыбочкой. Кивнув что-то подругам, Зоя оставила их курить у входа, а сама направилась ко мне, сверля глазами.

Я выпрямилась, хотя колени дрожали под одеждой. Внутри всё кипело, но я заставила себя выглядеть спокойной.

– Доброе утро, – сказала Зоя певуче, останавливаясь в метре. От неё сразу пахнуло шлейфом духов – сладких, до приторности, я невольно поморщилась. Именно этот запах я чуяла на рубашках мужа. – А я как раз о вас думала.

– В самом деле? – Я склонила голову набок, держа лицо каменным. – Лестно, конечно.

Она усмехнулась. Губы накрашены густо-сливовой помадой, на свету я видела тонкие морщинки вокруг её глаз – небось лет тридцать уже, просто маскируется под девочку. Ниже ресниц виднелись накладные блёстки, которые придавали взгляду кукольную наивность. Тоже мне, Мальвина.

– Что ж, коли вы сами пришли… – протянула она. – Наверное, за часами Димы? Я ему звонила, он не взял трубку. Надеюсь, он не слишком злился вчера, что я позвонила вам.

Она говорила ласково, будто извиняясь. Но в каждой интонации сквозил яд, перемешанный с показной вежливостью. Меня передёрнуло: эта змея, оказывается, ещё и артистка.

– За часами, да, – я всё ещё пыталась держать лицо, хотя пальцы уже дрожали мелкой дрожью. – И не только.

– Ах… – Зоя вскинула брови. – Ну разумеется. Вы, должно быть, расстроены. Мне очень жаль, правда.

Она чуть склонила голову, и из-под пальто выглянул острый край ткани её блузки – ярко-алой, как флажок. Казалось, она намеренно показывает мне: вот, смотрите, я молодая и дерзкая, жаль вам меня не переплюнуть.

– Жаль? – я усмехнулась, чувствуя, как закипает кровь. – Вам, Зоя, по-моему, ничего не жаль.

Её глаза блеснули.

– Анна, правда, я не хотела, чтобы всё так вышло, – промурлыкала она. – Мы с Димой просто… так получилось. Он столько рассказывал о вас, вы замечательная.

Боже, какая фальшь. У меня чуть зубы не свело. Я шагнула ближе, понизив голос:

– Смотрите, как бы вашей доброты люди не оценили. Ведь если жена такая замечательная, зачем вам чужого мужа уводить понадобилось?

Подружки Зои у входа явно прислушивались: одна что-то шепнула другой, хихикнули, поглядывая на нас. Щёки у меня вспыхнули – унижение палило изнутри.

Зоя же, похоже, наслаждалась моментом. Она чуть подалась вперёд и тихо, сквозь натянутую улыбку, выдохнула:

– Знаете, Анна, мужчина рядом – не собственность. Он сам выбирает, с кем ему быть. И если ваш муж выбрал меня – может, вопрос не ко мне, а к вам?

Я сглотнула горячий комок. В груди всё оборвалось на миг от её слов. Но тут же вскипело вновь.

– Вы очень высокого мнения о себе, – процедила я. – Думаете, выбрал? Да он просто повёлся на кукольную мишуру, которой вы себя обвешали. Думаете, долго это продлится? Он опомнится…

– Опомнится? – тихий смешок. – Возможно. Только вряд ли вернётся к той, с которой ему скучно.

Она вонзила эту фразу, как нож, и мило улыбнулась, будто побалакивает о пустяках.

Я пошатнулась, но быстро взяла себя в руки.