Я подошла неторопливо, стараясь не привлекать лишних глаз. Мужчина повернул голову мне навстречу. Лет шестьдесят с лишним, лицо подтянутое, черты резкие. Взгляд цепкий, прищуренный, как у человека, долго проработавшего следователем или военным. Он смерил меня с головы до ног. Я поёжилась: а вдруг я ошиблась и это просто пенсионер на утреннем кофе?

– Простите, вы Надежда Петровна? – спросил он вполголоса.

Я облегчённо выдохнула. Всё правильно.

– Она самая, – сказала я, присаживаясь напротив и стараясь приветливо улыбнуться. – А вы…

– Потом, имя ни к чему. Вы одни? – он быстро скользнул взглядом мне за спину.

– Да, – я тоже оглянулась. Павла нигде не было видно – должно быть, застрял в пробке или ещё не дошёл. – Одна.

Мужчина кивнул и наклонился вперёд, сцепив руки на папке.

– Времени мало. Слушайте. Есть схема вывода средств через подрядчиков на стройке «Казань-Сити». Объект знаете?

Я кивнула. «Казань-Сити» – так неофициально называли многофункциональный деловой центр, который второй год строится на берегу Казанки и уже оброс скандалами из-за задержек.

– Деньги уходят на офшоры, прикрытие – фирмы-прокладки, – отчётливо продолжил информатор, будто докладывал начальству. – За всем стоит группа лиц, включая высокого чиновника республиканского уровня. Имя пока не называю – сами понимаете. Но у меня есть документы, переписка, всё. Хотят сегодня на пресс-конференции объявить о досрочном окончании строительства и новом бюджете. Это ложь. Бюджет давно растащили. Ваш материал может это вскрыть.

Я машинально потянулась сделать глоток – и только тут заметила, что, бросившись сюда, ничего не заказала. Чёрт. Заварочный чайник официантки стоял недалеко, и я жестом попросила её принести мне кофе, не прерывая рассказчика.

– Почему вы обратились ко мне? – спросила я вполголоса. – Откуда узнали?

Он чуть усмехнулся одними губами:

– Люди порекомендовали. Те, кто доверяет вашим принципам. Сказали, вы не продажная.

Я вспыхнула.

– Стараюсь, – пробормотала я. Непривычно получать комплимент такого рода от незнакомца, да ещё в столь странной обстановке.

Официантка принесла мой кофе, и я тут же обхватила ладонями тёплую кружку – для храбрости.

– Что вы хотите, чтобы я сделала? Статью? Когда? – спросила я, чувствуя, как во мне просыпается тот самый журналистский азарт, что долго дремал задавленный рутиной.

– Чем скорее, тем лучше. Идеально – к моменту окончания строительства, через пару недель. Но начать нужно уже сейчас. Главное – донести до людей, что идёт афера.

– Вы можете дать мне эти документы? – я кивнула на его папку и ощутила, как учащается пульс: сейчас он раскроет тайну, ради которой стоило выйти из дома в такой дождь…

Мужчина положил ладони на папку, напрягся:

– Здесь только копии некоторых контрактов и выписок. Остальное – на флешке. Но я отдам её, когда будете готовы публиковать, не раньше. Себя тоже подставлять неохота. Сначала хотел убедиться, что вы – это вы.

Я нахмурилась:

– Что вы имеете в виду?

Он не успел ответить. Позади раздался резкий шум – дверь кафе со звоном распахнулась и ударилась о стену. Мы оба резко обернулись. На пороге стоял запыхавшийся Павел с камерой через плечо. Увидев меня, он облегчённо замахал рукой:

– Надя! Извини, метро встало – еле успел.

Я резко вдохнула. Мой информатор вздрогнул, пальцы его судорожно вцепились в папку. Он вскочил, отодвинув стул со скрипом.

– Это кто? Вы что, хвост притащили?! – зашипел он, и глаза его сверкнули яростью… или страхом.

– Спокойно, свой, фотограф из нашей газеты, – поспешно ответила я, поднимая ладони. – Для материала же нужен…

– Вы не понимаете, – голос мужчины сорвался. Он уже накидывал плащ, движения лихорадочные. – Они всюду. Мне нельзя светиться.

– Подождите! – я вскочила следом, но информатор резко дёрнул руку с папкой, не давая мне приблизиться.

– Глупая… – бросил он тихо, но с такой ненавистью, что у меня вспыхнула боль. – Пароль дала – и то хлеб. Дальше сами.

Он развернулся и почти бегом направился к выходу, грубо отпихнув остолбеневшего Пашку с дороги. Дверь хлопнула, колокольчик жалобно звякнул, и мужчина исчез под дождём, словно призрак.

Я застыла посреди зала, чувствуя, как лицо пылает от обиды и стыда. Да что же это сейчас было? Павел несмело тронул меня за локоть, заглядывая в глаза:

– Надь, прости… Я думал, он в курсе…

Я махнула рукой, пытаясь собраться с мыслями. Внутри всё клокотало от досады на саму себя. Только-только завязалась ниточка – и я её едва не порвала собственной глупостью. Притащила фотографа, не предупредив… Шпионские страсти – не моя епархия. В учебнике журналистики чёрным по белому: «Не навреди источнику». А я, выходит, с первого же шага подорвала доверие. Глупая.

Я горько усмехнулась: дебют расследования выдался что надо.

Стиснув зубы, я заставила себя успокоиться. В его реакции тоже была подсказка – он до смерти перепугался. Значит, дело действительно опасное. Но хотя бы что-то оставил: пароль, направление… Нить не упущена.

– Паш, поехали со мной в мэрию, – наконец выдохнула я, подхватывая сумку. – В 12 у них брифинг. Будем брать быка за рога.

Он кивнул, не задавая лишних вопросов.

Глава 2

– …Завершение строительства делового центра на набережной планируется досрочно, – ровным голосом объявил со сцены замминистра Георгий Разин. – Благодаря дополнительным инвестициям сроки работ удалось сократить на целых три месяца.

В зале пресс-центра мэрии раздался одобрительный гул и щелчки фотокамер. Разин выдержал паузу, поглаживая ладонью блестящий корпус микрофона, и удовлетворённо обвёл глазами ряды журналистов. Рядом с ним за длинным столом сидел ещё один докладчик – Вадим Алексеевич Морозов, генеральный инвестор проекта. На лице Морозова играла подчёркнуто спокойная улыбка человека, привыкшего принимать комплименты. Я смотрела на эту пару на сцене и чувствовала нарастающее раздражение. Ещё утром неизвестный информатор уверял, что бюджет «Казань-Сити» разворован, а тут нам цинично рапортуют об успехе.

Справа от сцены уверенно командовала процессом пресс-секретарь министерства – Оксана Лебедева. Когда-то она работала с нами в газете, сидела со мной за соседними столами и болтала за обедом. Теперь Лебедева, одетая в строгий брючный костюм, порхала вдоль первого ряда, распределяя желающих спросить. Поймав её взгляд, я не заметила ни тени узнавания – только холодную деловитость. Ну что ж, тем хуже для неё.

– Ввод объекта планируется уже в конце месяца, – продолжал между тем Разин, переворачивая страницу своих тезисов. – Объём инвестиций составил более четырёх миллиардов рублей. Привлечены частные партнёры, механизм государственно-частного партнёрства позволяет…

Я слушала вполуха, заранее зная каждый пункт этого выступления. Сухие цифры, дежурные формулировки – ни намёка на ту сенсацию, что утром вспыхнула у меня на экране. Морозов сидел рядом с Разиным и время от времени согласно кивал, подхватывая нужные слова о «благоприятном климате для инвесторов» да «развитии городской инфраструктуры». Они слаженно разыгрывали для прессы свою заезженную пьесу. Ещё чуть-чуть – и зал им зааплодирует.

Наконец Разин закрыл папку и улыбнулся:

– Благодарю за внимание. Теперь перейдём к вопросам.

Я заметила, как Лебедева метнулась к трибуне и быстро шепнула что-то Разину. Тот кивнул и поднял руку:

– У нас буквально пять минут на вопросы, не больше.

По залу пробежал недовольный шёпот. Журналисты стали тянуть руки. Оксана скользнула взглядом по первым рядам, явно выбирая самого безобидного спрашивающего. Разумеется, меня она постаралась не заметить, хотя я вытянула руку с блокнотом чуть ли не до потолка. Ещё секунда – и микрофон уйдёт к другому.

Я поднялась с места, привлекая к себе внимание:

– Надежда Соколова, «Вечерняя Казань». У меня вопрос по финансам: проводился ли независимый аудит расходов на строительство? И можете отчитаться, куда именно пошли дополнительные средства?

В зале воцарилась напряжённая тишина. Лебедева неодобрительно прищурилась – мой вопрос прозвучал чересчур дерзко. Я краем глаза заметила, как Морозов на сцене чуть подался вперёд и впился в меня пристальным взглядом. Разин негромко кашлянул и наклонился к микрофону:

– Расходы находятся под контролем, – отрезал он чиновничьим тоном. – Все финансовые отчёты представлены в установленном порядке. Никаких нарушений нет.

– То есть открытого аудита не было? – не отступала я. Мой голос прозвучал вызывающе громко на фоне гробовой тишины.

Губы Разина дёрнулись. Он бросил взгляд на Морозова, и тот сразу же вмешался, подавшись к микрофону:

– Вадим Морозов, компания «Новая Волна». Добавлю: наши инвесторы тщательно следят за целевым использованием средств. Каждый рубль потрачен по назначению. Проект полностью прозрачный.

От старательного спокойствия Морозова повеяло фальшью. Я заметила, как под столом у него дёрнулась нога. Лгать ему оказалось не так легко, как хотелось показать.

– Спасибо, вопросов больше нет, – резко прервала меня Оксана, пока я не задала новый. Она поспешно отключила мой микрофон и тотчас указала на другого корреспондента: – Ваш вопрос, Пятый канал?

На этом мою возможность исчерпали. Я опустилась на стул, до боли сжав в руке ручку блокнота. Сердце бешено колотилось от адреналина. Вокруг снова зашумели – кто-то за спиной прошептал: «Ну и смелая…». Я не обернулась. У меня перед глазами всё ещё стояла эта сцена: как Оксана намеренно меня проигнорировала, как Морозов и Разин вперили друг в друга взгляды, переговариваясь тайком. Уж не было ли им что скрывать? Всем нутром я чувствовала: зря они нервничают.

Пресс-конференция завершилась ещё через пару минут. Разин с облегчением поблагодарил публику и вприпрыжку сошёл со сцены. Оксана, быстро объявив об окончании, бросилась провожать важных гостей. Морозов задержался, обмениваясь рукопожатиями с кем-то из городских чиновников. Я наблюдала, как он скользит глазами по залу, и в какой-то момент наши взгляды встретились. Вадим Морозов смотрел прямо на меня, и от его ледяного взгляда мне стало не по себе.

– Лихо ты их, – вполголоса пробормотал рядом Пашка, всё ещё держа в руках фотоаппарат. – Тебя теперь точно в чёрный список включат.

Я только пожала плечами, не сводя глаз с Морозова. Он уже спускался со сцены и быстрыми шагами направлялся прямо ко мне. Под мышкой он нёс кожаный портфель, на лице застыло вежливое выражение.

– Надежда Петровна, – негромко начал он, подходя вплотную. – Можно вас на пару слов?

Паша нахмурился, но я кивнула Морозову. Вблизи этот человек выглядел не таким невозмутимым: едва заметно дёргалась скула, пальцы судорожно сжимали ручку портфеля.

– Слушаю вас, Вадим Алексеевич, – как можно ровнее отозвалась я.

Он склонился ближе, изображая лёгкую улыбку, словно между нами обычная беседа:

– Не место и не время устраивать сенсации, – выговорил он почти шёпотом. Со стороны мы, пожалуй, походили на двоих коллег, мило беседующих о пустяках.

– Понимаю, вам хочется показать рвение, но поверьте: копание в этом деле ни к чему хорошему вас не приведёт.

Меня передёрнуло от его ледяного спокойствия.

– Это угроза? – спросила я так же тихо, глядя ему прямо в глаза.

– Предупреждение, – мягко поправил он и улыбнулся чуть шире. – Не лезьте не в своё дело, Соколова. Мир тесен, репутация хрупкая… Не хотелось бы, чтобы из-за одного скандального вопроса пострадали и вы, и ваша газета.

От этих слов у меня внутри вспыхнула ярость, но я удержала ровный тон:

– Моё дело – задавать вопросы, Вадим Алексеевич. А ваше – отвечать.

Глаза Морозова сузились. Он выпрямился, снова напуская на лицо холодную вежливость.

– Удачи, – бросил он вполголоса и быстро зашагал прочь.

Я смотрела ему вслед, дрожа от возмущения. Только когда Морозов скрылся за дверью, меня прошиб холодный пот: запоздалый страх накрыл с головой. Он прямо сказал мне не соваться. Неужели знает про утреннюю встречу?

– Вот же гад, – пробормотал Паша, подходя ближе. – Что он тебе наговорил?