– Нормально, – с неохотой отозвался в ответ, махнув стаканом, словно салютуя. – Спасибо, Лёш.

Мужчина прищурился, чуть склонив голову, ничего не ответив.

Внешность водителя устрашала. Огромный рост составлял без малого два метра. Тёмные волосы с проблесками седины, торчащие в разные стороны, смотрелись неухоженными. Чёрные глаза с пытливым взглядом, настолько близко посаженные, что лицо казалось нереалистичным. Мощное, с громоздкой челюстью и носом, свёрнутым несметное количество раз, что он теперь лишь отдалённо напоминал человеческий нос. Между кустистых чёрных бровей залегла глубокая морщина, словно борозда от тяжёлого удара чем-то острым. Левую половину лица от виска и до самого подбородка уродовал бугристый рваный шрам. Сложно представить, при каких обстоятельствах можно получить такое ужасное ранение. К тому же казалось, что кожа на этом лице зарастала сама собой, без какого-либо хирургического вмешательства. Он приводил в ужас, и привык к нелицеприятным взглядам в свой адрес. Мордоворот из страшных девяностых. С огромными, словно у гориллы, ручищами. Голос его был низким, хрипящим, словно каждое слово давалось ему с огромным трудом. Никому не пожелаешь услышать подобный где-то тёмной ночью в узком переулке. На людях он не любил появляться, сознавая свою внешность здоровенного Квазимодо, а уж тем более открывать свой рот. Он прекрасно понимал то, как его слышат другие, а также свою природную косноязычность. Мир не принимает подобных, шарахается, ненавидит. Лёша иногда радовался, что времена инквизиции давно прошли. В то время ему бы точно несдобровать, а в нынешнее – очень даже ничего. Он практически всю свою жизнь провёл бок о бок со Львом Витальевичем. И, разумеется, весь физический удар он принимал на себя. Девяностые были непростыми. И Лёша знал, что он бы долго не протянул, если бы не приметил его Лев на одной из уличных разборок банд, которые занимались мелким рэкетом. Лёша был здоровым физически и познавшим «сладости» жизни во всех проявлениях. А ещё он был бесстрашным, словно бронелобый бык, верным и благодарным. Все противоборствующие стороны звали его Волкодавом. И вполне заслуженно. Сейчас были совсем другие времена и нравы, Лёша это знал. А ещё он точно знал, что с лёгкостью, не напрягаясь, переломит пополам спину любому среднестатистическому мужчине. Рабочий тандем мужчин держался уже почти тридцать лет.

Лев Витальевич Огнев – выходец девяностых, злых, беспощадных и давно канувших в Лету. В те года он был юным двадцатилетним парнем, который и не думал, что окажется в эпицентре криминального мира.

В настоящем ему уже исполнилось пятьдесят. Светло-русые поредевшие волосы с неявной сединой, аккуратно зачёсанные назад, открывали высокий лоб. Мелкие морщинки выдавали возраст, хотя мужчина выглядел моложе своих лет. Но при этом не располагал отличным спортивным телосложением, он не был полным, не был и худым. Такой типаж хочется назвать обычным, среднестатистическим. Крупный нос выделялся на бледном лице, которое с возрастом уже потеряло свой овал. Тёмно-зелёные, блёклые, совершенно безжизненные глаза.

Сегодня он жил далеко за городом, обнеся свою территорию глухим забором, по которой ночью носились пять очень больших среднеазиатских овчарок. Рядом совсем никого на километры, и единственная дорога только к этому дому. Вся территория находилась под камерами. В небольшом домике несколько хорошо проверенных охранников вели свой дозор. Хотя вряд ли кому из знающих людей захотелось бы посетить территорию Огнева, зная хозяина и его личного Волкодава. В узких кругах это место значилось местом смерти. Кто попадал туда, уже никогда не возвращался.

Огнев имел вполне легальный бизнес. А ещё громадную «подушку безопасности», которую успел получить в печально известные времена. Сейчас все знали его как Мусорщика. Очень редко, но всё же всякие разные «дядечки», и не только «дядечки» нуждались в услугах такого, как он. Он чётко следовал своим криминальным принципам. Его боялись. Его уважали. По личным причинам в своё время он не полез во власть, о которой все бредят и по сей день. Его устраивало настоящее, а прошлое уже нельзя было изменить. Да и искупить все грехи было невозможным. Он знал, что ему остаётся лишь заработать на самый лучший персональный костёр в аду. Раньше изворотливый, хитрый и беспредельно наглый, заносчиво-дерзкий, теперь он был хладнокровно спокойным, уставшим от жизни, но не желающим себе смерти. В возрасте пятидесяти лет он имел в этой жизни всё, но не имел души. Еда не имела вкуса, золото потеряло ценность, всё, что окружало – для него было лишь затхлым тленом. Всё, о чём он мечтал, это вернуться на двадцать лет назад. И остаться навсегда в том самом единственном дне, который имел для него ключевой смысл. В тот день он потерял всё.

4

– Ты всё верно понял, – сухо отрезал Огнев. Лёша лишь кивнул.

Лёша не до конца понимал, что задумал Лев, но уточнять не планировал.

Эта ночь для Льва Витальевича была бессонной. Мысли роились в его голове, сводя с ума. И только этот мимолётный невесомый образ девушки – всё, что его интересовало. За ночь он выстроил идеальный план. Идеальным он был только в его голове. Он знал только одно: она должна принадлежать ему. Цена и средства не имели значения. Именно тогда он вспомнил об известном произведении Фаулза «Коллекционер». Огнев подивился тому, что ему ничего и не нужно придумывать. Его это даже позабавило. От всех этих диких мыслей уровень адреналина подскакивал в крови, включая запоздалый инстинкт охотника. Хищная улыбка коснулась губ. Он закрыл глаза и несколько секунд слушал, как бешено колотится его сердце. Мужчина не был настолько диким, чтобы сначала не попробовать более традиционные методы. Так или иначе, он уже прописал в голове свой сценарий, которому будут следовать он и его ищейки. А ничего не подозревающая девушка пока продолжала жить своей жизнью, даже не предполагая, что та ей уже не принадлежит.

Следующим днём Огнев уже знал, что девушку зовут Кира. Он знал, где и с кем она живёт, чем дышит. Его порадовало, что она достаточно замкнута и очень избирательна в своём общении. Но он чувствовал некоторое неудовлетворение, и это беспокоило его. Он не мог перестать думать о том, что Кира – совершенно не подходящее ей имя. «Кира…» – шептал он вслух, словно пробуя его на вкус. «Хлёсткое, грубое, оборванное и неприятное.» – заключил он вслух. Он где-то очень глубоко внутри осознавал, что девушка не имеет ничего общего с историей двадцатилетней давности, но никак не мог втолковать это себе самому. Он видел перед собой то самое лицо, такое нежное, бесценное. Он отчаянно жаждал видеть только то, что хотел. И в пылу своей жалкой безрассудной одержимости не мог сейчас воспринимать происходящее адекватно. Не мог и не хотел.

Вечерами он оставался в своей машине, наблюдая за ней с заднего сиденья авто. В эти минуты его бросало в жар, а потом резко в холод. В горле всё пересыхало от эмоций, которые душили его, управляли им. Зрачки его расширялись, как у наркомана, когда он смотрел на объект своих желаний. И как только Кира пропадала в темноте подъезда, да и не важно, где, как только он терял добычу, он испытывал практически физическую боль. Пульс его учащался, в теле появлялась ломота, на лбу выступала испарина. Он закрывал глаза, нервно сглатывал слюну и не мог больше ни о чём думать. Он был одержим ею.

Самым страшным было то, что Огнев не сознавал своей маниакальной одержимости.

5

Кира выходила из маленькой кофейни, где они с коллегой провели уютный вечер. На город опускались сумерки. Девушка невольно поёжилась, не от холода, а от неприятного ощущения накрывшей тревоги, огляделась по сторонам, ведь причин волноваться не было. Обычный июльский вечер. Да, лето в этом году выдалось на редкость прохладным, но её это не печалило. Глубоко вздохнув, отогнав непрошенные мысли, она медленно двинулась по тротуару по направлению к дому. Когда рядом остановилась чёрная машина с такими же чёрными тонированными окнами, Киру обдало холодной волной ужаса, ноги вросли в серый асфальт, сердце загрохотало где-то глубоко в грудной клетке, а она забыла, как моргать и дышать. Из машины вышел огромного роста великан с неподходящим к дорогому костюму внешним видом. Кира и хотела бы пойти прочь, броситься куда-то вперёд, не разбирая дороги, но не могла сдвинуться с места. Оставалась слабая надежда, что эти люди остановились перед ней случайно. Громила открыл заднюю дверцу автомобиля. Кира прикрыла глаза, мысленно заставляя себя сделать хотя бы шаг. Ведь если эти двое идут куда-то по своим делам, то она выглядит минимум как полная идиотка, идиотка, которая стоит в оцепенении посреди тротуара. Огнев вышел из машины, и в тот момент, когда Кира сделала полушаг, он мягко, но очень уверенно придержал её за запястье, от чего ей моментально подурнело, голова закружилась, а мир вокруг потерял свой фокус и все краски разом. Мужчина отпустил её руку, по телу пробежала лёгкая дрожь. Он не мог наглядеться на это прекрасное лицо. Ему до одури хотелось прикоснуться к ней, скользнуть по атласу кожи кончиками пальцев. Во рту пересохло, но он сдержал свой порыв. Кира распахнула глаза, полные животного ужаса. Она чувствовала, как сильно дрожат её колени. Люди вокруг спешили по своим делам, никому вокруг не было до них дела. И никто не мог знать, как отчаянно ей хотелось закричать.

– Меня зовут Лев, – вкрадчивым голосом, чуть откашлявшись проговорил он, протянув ей руку, – Лев Витальевич Огнев.

Кира серьёзно смотрела на незнакомого мужчину в тёмном костюме и белой рубашке. На нём не было галстука, и верхняя пуговица рубашки была расстёгнута, что придавало его виду лёгкую небрежность. При этом волосы его были аккуратно причёсаны, он был гладко выбрит и не производил отталкивающего впечатления. Но страх не хотел уступать дорогу человеческому любопытству. Вся эта сцена длилась пару секунд, после чего девушка опустила взгляд на предложенную руку и, чуть дрогнув, вложила свою прохладную ладонь в горячую руку незнакомца, который легонько её сжал.

– Кира, – выдавила она из себя, не понимая, что ей делать дальше.

– Мне очень приятно, Кира. – Он выделил её имя тоном, который она не смогла интерпретировать, отчего нахмурилась, продолжая изучать странного, достаточно взрослого незнакомца.

Постепенно страх сменился полным недоумением. Огнев же не мог оторвать от неё своего взгляда. Нарушая все нормы приличий, он пожирал её глазами, стараясь запомнить и выделить все детали этой картины. Ему казалось, что он в пустыне, а она – долгожданный глоток воды.

– Кира. Я хочу вас попросить пройти со мной и выслушать. – всё так же вкрадчиво говорил он. – Я понимаю, как дико сейчас звучит это предложение, но это очень важно. И я искренне надеюсь, что буду услышан.

– Я Вас впервые вижу, – едва слышно отозвалась она, разорвав зрительный контакт, от чего у мужчины по спине поползли неприятные мурашки. – И, если честно, я очень тороплюсь, меня ждут.

– Я не отниму у Вас много времени, – спокойно ответил Огнев. – К тому же мы можем Вас подвезти до дома и переговорить в машине.

В эту секунду Кира бросила мимолётный взгляд на верзилу с изуродованным лицом, и ей стало дурно. Волна ужаса в очередной раз накрыла разум. Перспектива оказаться с двумя этими незнакомцами в одной машине была не радужной. И девушка всем своим шестым чувством понимала, что лучше выслушать его, чем отказать. Она изо всех сил старалась держать лицо, оставаясь бесстрастной, умирая от панического ужаса внутри. И у неё это неплохо выходило, по крайней мере, так сейчас думал Огнев.

– Мы можем зайти в эту кофейню, – очень тихо отозвалась она, так, что ему пришлось прислушиваться к её голосу, который походил на лёгкий ветерок. – Здесь неплохой кофе. Но у меня есть всего десять минут.