За ним обнаружилась плита перекрытия, сиротливо обрывающаяся в никуда. Из стремительно чернеющих сумерек выступали обломки стен и межкомнатных перегородок. Я перегнулась через подоконник, разглядывая пейзаж. Видимо, когда-то здесь были просторные апартаменты. Потом часть здания обвалилась, но оставшаяся оказалась достаточно прочной, чтобы достоять до появления нынешних владельцев «Укрытия». Бывшие перегородки превратились во внешние стены, а дверные проемы – в окна. Я постучала по грубо сработанной деревянной раме. Новодел.

Нехотя вернув на место респиратор, я выбралась в окно. Кожа под пыльной маской зудела и чесалась, покрывшись плотной коркой засохшей соли. Зудело и чесалось все тело, но это могло подождать. Сначала осмотрю местность.

Соседние окна оказались заколоченными – видимо, мне достался очень спокойный номер. Бетонная плита справа обрывалась в пропасть – четыре этажа пустоты и арматурных веток; слева путь преграждала полуразрушенная стена. Над головой зияло небо.

Я перелезла через крошащийся кирпичный треугольник, когда-то разделявший смежные комнаты. Плита уходила дальше, теряясь в темноте. Старый бетон хранил на себе, как шрамы, сотни крохотных углублений, оставленных едкими дождевыми каплями. И не лень циклонам забираться в такую задницу.

Я вернулась в комнату, закрыла жалюзи и сняла респиратор. Все. Наконец-то можно рассла…

Грохот заставил меня дернуться. Я бросилась к стене, выхватывая вальтер. Кирпичные огрызки впились в кожу.

За дверью дробно застучали шаги. Навскидку – как минимум трое. Я рывком распахнула окно, в нос ударила вонь сырой пыли, ночной уличный шум резанул по ушам. Дверь за спиной затрещала, стеная выворачиваемыми петлями.

Я схватила сумку и перемахнула через подоконник. В подошвы ткнулась плита, захрустело битое стекло. Пригибаясь, я побежала вдоль стены. Проклятый ветер дул сзади, волосы набивались в рот, и я материлась про себя, натягивая на лицо пластиковый намордник маски. В груди уже начинало жечь, и, едва прорезиненный пластик, чмокнув, встал на место, я шумно втянула воздух, пропущенный через фильтр.

Перегородка выросла впереди темной скалой. Я ухватилась за выщербленный кирпич, прижимаясь к обломку стены. На секунду зависла над пропастью, нащупывая ногой плиту с другой стороны. Внизу гомонил притон – обрывки голосов доносились сквозь посвисты ветра.

Нога уперлась в крошащийся бетон. Цепляясь ногтями, я перевалилась через клятый кусок стены и растянулась на щебне. Тремя этажами ниже притон продолжал шуметь, заглушая все звуки. Но мне казалось, что я уже слышу топот ног и ругань по ту сторону перегородки.

Плакал мой спокойный сон.

Я вздернула себя на четвереньки. Щебень оглушительно скрипел и шуршал, пока я перебиралась через него, минуя гору обломков, когда-то бывших наружной стеной здания. Острые куски, невидимые в темноте, впивались в ладони. Хуже было то, что эту часть я так и не успела разведать. На этот раз меня нашли быстро, слишком быстро, и так не должно было случиться, так попросту быть не могло…

Щурясь, я продвигалась почти вслепую, едва различая в серых тенях очертания стен. Рука сама нащупала кустарный подствольный фонарик на пистолете. Губы под маской искривились. Ну уж нет. Я и так у них на виду. А удачный выстрел мне дорого обойдется.

Я выпрямилась. Пульс колотился где-то в горле. От забега по пересеченной бетонной местности во рту окончательно пересохло. Пальцы подрагивали, сжимаясь на рукояти. Стоит включить фонарь, стоит сделать хоть выстрел – игра в прятки закончится. А если я чудом попаду в главаря, на меня откроют такое сафари, что происходящее будет казаться легкой прогулкой.

Сзади шумно осыпались камни, ветер донес обрывки брани. Я вжалась в стену, инстинктивно уходя с открытого пространства. Руки шарили по выбитым кирпичам, прокладывая дорогу. Надо двигаться. Я могу сбить их локаторы, если тоже буду бежать. Чтобы мой сигнал появился на радаре, кому-то придется остановиться – либо мне, либо им.

Но я не собиралась останавливаться.

Под ладонями вдруг провалилось, лишенная опоры рука соскользнула. Дыра в стене. Смахивая слезы, высекаемые ветром, я вытянула шею, пытаясь разглядеть хоть что-то. Порывы трепали волосы, хлопали прядями по лопаткам. Сердце бешено ухало.

Ничего. Вокруг – только нагромождения темных теней. Я нащупала край дыры, уцепившись за шершавый кирпич как за единственный маяк в непроглядном сером море.

Так или иначе, другого пути все равно не видно.

Я присела, отщелкивая фонарь. Стиснула помятый железный цилиндрик, вдавила кнопку и скользнула в дыру.

В крохотную комнату, заваленную битой штукатуркой, с перекошенной трухлявой дверью. Плечо уперлось в сыплющуюся створку – та с душераздирающим скрежетом сдвинулась, открывая проход в коридор.

– Она здесь!

Тело окатило ледяной волной. Говорун Немого. Безмозглый на службе у бессловесного – идиот, механически воспроизводящий то, что Немой показывает ему знаками. Дикие интонации, неуместные, неподходящие, только добавляли голосу жути, оттеняя до отвращения схожие паузы между словами.

Желтый луч фонаря прыгал по стенам. Прямой коридор с одинаковыми пятнами дверных створок по сторонам, за любой может оказаться тупик. Одно из двух: угадал – не угадал, сдохнет тот, кто проиграл.

Сзади грохнуло, дробью рассыпались мелкие камни. Я метнулась вбок, к железной двустворчатой двери. Толкнула – она не подалась, гулко загудев под ладонями. Я вжалась в дверь, и тут луч фонаря выхватил узкий темный провал в ее нижней части.

Лифт!

Заклинившие створки лифтовой клети мелко дрогнули, когда я, обдирая локти и колени, протиснулась под них. Древние тросы затряслись, клеть заходила ходуном. Сдернув маску, я зажала в зубах фонарь и скользнула в шахту. Руки уперлись в стены, колючие от бетонных капель. Я прикусила кнопку, и подствольник погас.

– Сука! – донеслось из-за дверей.

В полной темноте я медленно поползла вниз, цепляясь за тошнотворно ровные стенки шахты, упираясь ладонями и ступнями, обдирая спину. Фонарь стал каменным. Изо рта текло, теплая слюна струилась по подбородку, сочась сквозь стиснутые зубы.

– Где-эта-тварь?!

Беснующийся сверху голос, казалось, гремел прямо в моей голове.

– Она-еще-здесь! Проверьте-чертовы-комнаты!

Полусогнутые ноги затекли, но я продолжала сползать. Останавливаться нельзя. Нельзя, когда от этого зависит твоя жизнь.

– Ищите-сушь-вас-побери!

В пальцы с каждым движением впивались ледяные иглы. Напряженные до предела ноги дрожали, подергиваясь, грозя вот-вот отказать. До хруста стиснув зубы на кнопке фонаря, я дюйм за дюймом опускалась в темный колодец.

Наконец рука коснулась металла – окантовка лифтового проема. Слава богам, без дверей – еще немного, и мышцы не выдержали бы.

Продолжая упираться ногами, я сползла до середины и неуклюже вывалилась на этаж. Колени подогнулись, я прокатилась и врезалась боком во что-то твердое. Вместе с хрустом ребер в глазах вспыхнули искры. Я уронила фонарь, закашлявшись от удара, выбившего из груди весь воздух. Железная трубочка зазвенела по полу.

– Ушла! Лифт! Идиоты!

В шахту полетел мелкий мусор. Я подгребла к себе фонарик, сжала в руке. Поднялась, цепляясь за стену, стараясь не вдыхать глубоко. В груди пульсировала боль, сердце захлебывалось, пытаясь справиться с нехваткой кислорода.

– Лезьте-кому-сказал!

По стенам шахты загрохотали пули, оглушительное эхо заметалось в узком бетонном колодце. Несколько кусочков свинца выскочило из проема.

– Раскачивай! Уйдет-мут-ее-раздери!

Помятая клетка лифта заскрипела, ударяясь о бетон. Пальцы нащупали кнопку на корпусе фонаря. Надо валить. Эти громилы не протиснутся под лифтовой клетью, но если им удастся ее обрушить – а им удастся, в борьбе ржавых тросов и горы мышц я ставлю на последние, – то очень скоро мне придется несладко.

Я вдавила кнопку включения. Блеклый луч запрыгал по коридору – точной копии коридора этажом выше. Облупленные стены, груды мусора и торчащей арматуры, перекошенные дверные коробки. Минуя их, я на ходу пыталась вспомнить расположение выходов на жилом ярусе мотеля. Где-то здесь должен быть поворот…

Пробравшись между нагромождениями кирпичей, я свернула направо… и едва не заорала в голос.

Передо мной, скаля желтые зубы, сидел человек.

Сердце ухнуло в пятки, спина разом покрылась липким потом. Но рука, дернувшаяся к вальтеру, застыла на полпути.

Человек был мертв. Он был мертв уже давно – ткани лица превратились в пергамент, а усохшие мышцы растянули рот в злобной ухмылке.

– Бог-из-машины… – пробормотала я, приближаясь к покойнику.

Он действительно высох, и стоило мне коснуться его плеча, как ломкие кости осыпались грудой осколков. Бормоча стандартную формулу благодарности, я содрала с трупа объемистую прорезиненную штормовку, бросив беглый взгляд на криво вышитую метку. Чудом держащийся череп продолжал скалиться над обломанными плечами. Интересно, портье в курсе, кто у него в постоянных жильцах?..

Я перевела дух и накинула воняющую пылью шмотку. Прислушалась – за спиной стало подозрительно тихо. Эти лбы не умеют двигаться бесшумно, значит, они решили поискать обходной путь, отказавшись от затеи с лифтом.

А лестница здесь рядом, так что долго им искать не придется.

Я миновала еще пару комнат. Дверь на площадку ожидаемо оказалась заколочена: лестницей пользуются все, а проход на нежилые этажи запрещен. Сквозь зубы просочилось нечто не совсем цензурное. Десяток досок громилам на один зуб, а для меня – непреодолимая преграда.

Я прислонилась к стене, часто дыша. Каждый вдох отдавался болью. В затхлом воздухе, казалось, напрочь отсутствовал кислород. В голове начинало шуметь.

На заброшенных ярусах нет вентиляторов, разгоняющих метан. Если я не найду выход, то скоро составлю компанию улыбчивому симпатяге.

Вспоминай.

Я заставила себя отлепиться от стены. Мысленно воспроизвела схему мотеля. В памяти всплыли двойные двери, размалеванный вход, испещренный выбоинами фасад…

Вот он, мой запасной вариант.

Нужная комната нашлась совсем рядом. Пригасив фонарик, я выглянула в оконный проем. Никого. До земли три этажа. Не смертельно, но с переломанными ногами не побегаешь.

Я примкнула фонарь к вальтеру – от зубов на потемневшем металле остались серебристые вмятины – и высунулась в окно. Пальцы сжались на шершавом железе. Пожарная лестница застонала, принимая тяжесть моего тела. На голову посыпался песок – часть креплений наверняка не прошли испытания временем.

Перебирая руками и ногами, я быстро спускалась. Лестница дрожала и дергалась, но держалась, недовольно затрещав, когда мои ботинки коснулись земли.

Гул оставшегося сбоку притона донесся до ушей сладкой музыкой. Я огляделась, выискивая в темноте массивные фигуры с обрезами наперевес, но проулок был пуст.

Надвинув на глаза капюшон, я запахнула жесткие полы штормовки и быстрым шагом двинулась прочь от мотеля.

На сегодня я жива.

Глава 2
Мир правит нами

К тому моменту, когда прибыл поезд, я еще не успела окончательно известись. Наличие рядом оживленной ветки в буквальном смысле спасало мне жизнь – едва я, кутаясь в чужую штормовку и уговаривая себя не бежать, ступила на платформу, вдали показались два желтых глаза. Пыхтя и воняя гарью, дизельный тягач подполз к станции. Секунды тянулись, как ртуть, пока короткий состав издевательски неторопливо вытягивался вдоль полуразрушенного настила. Я запретила себе оборачиваться чересчур часто, но пальцы в прохладном кармане куртки буквально вросли в рукоять вальтера.

Тягач чихнул и дернулся в последний раз, замирая. Три вагона за ним синхронно вздрогнули.

К открывшейся двери, выплюнувшей наружу тяжелый пандус, я подошла первой. И, кажется, единственной: на посадку в другие вагоны желающих не намечалось. Значит, долго стоять не будем.

Я нырнула в тамбур, оттерла плечом медлительного смотрителя, на ходу сунув ему положенную мзду. Заставила себя замереть на секунду, пока тот махал фонарем у меня перед глазами. Пальцы сводило от напряжения.