Измена Я не твоя (страница 4)
Он развернулся и вылетел прочь, хлопнув дверью так, что я невольно дёрнулась. Деревянный косяк жалобно треснул, а я опустилась на край кровати. Кажется, это всё. Отношения окончательно испорчены.
Мама Лена тут же вернулась. Скрестив руки на груди, она присела рядом и обняла меня. Я привалилась к ней и закрыла глаза.
– Андрей эгоист жуткий, дочка… но он же любит тебя, – мягко заговорила она, поглаживая меня по плечу. – Прости его. Я понимаю, как женщина, как это сложно простить, и как больно, но у вас ведь ребёнок будет, а у нас – внук. Не руби сгоряча, доченька, очень тебя прошу.
Я бездумно смотрела перед собой в одну точку, пытаясь прогнать из памяти утреннюю картину с Андреем и Викой. «Простить»… Легко сказать. Мама Лена ведь не видела, что я видела.
– А вы бы простили, мам, Юрия Александровича? – еле слышно спросила я.
Мама Лена вздрогнула и вдруг отвернулась. В её глазах отразилась такая боль, что я всё поняла даже без слов. Моя приёмная мама, видимо, знала, что такое предательство. Кто знает, через что ей самой пришлось пройти за сорок лет брака… Поэтому тревожить старые раны я не стала, не хотела причинять ещё большую боль этой золотой женщине, заменившей мне мать.
– Дочка, разное бывало, – лишь тихо сказала она, смахивая набежавшую слезу. – Только ты помни: мы с тобой всегда, слышишь? Что бы ни случилось – мы на твоей стороне.
От этих слов меня окончательно прорвало. Я разрыдалась, впервые за долгое время громко и навзрыд, как ребёнок. Мама Лена привлекла мою голову к своей груди, прижимая и покачивая меня, словно маленькую.
– Тише, тихо, моя хорошая… успокойся, – говорила она нежно, гладя меня по волосам.
Я слышала, как гулко стучит её сердце, и понимала, что причинять боль этой женщине я не хочу и не буду. Ни за что. Она дала мне то, чего лишила родная мать. Она всегда будет на моей стороне. И их с Юрием Александровичем я тоже не оставлю никогда. Ни за что.
Мою истерику понемногу удалось унять. Мама Лена оставила меня отдохнуть, пообещав принести наверх кусочек праздничного торта и чашку горячего какао. Как же сильно я любила эту удивительную женщину… Она умела снять любую боль, будто своим теплом выжигая её из моей души.
Спустя полчаса Андрей вернулся с покрасневшими глазами и молча перенёс все мои вещи в гостевую комнату другого крыла дома. Мы практически не разговаривали – я да и не горела желанием. Нужно было время всё осознать, обдумать, а сейчас я ни на что не была готова. Хотелось просто залезть под одеяло, выпить какао и уснуть. Хотя бы на несколько часов – забыться, отдохнуть от всего.
Закончив таскать тяжёлые сумки, Андрей бросил последние мои подушки на кушетку новой спальни и остановился на пороге. Я тем временем разложила на прикроватной тумбочке часть своих книг, попыталась хоть немного обжить это временное убежище. Спать предстояло теперь отдельно, ну да и ладно… Я справлюсь. Мы с малышом справимся.
– Вася… – тихо позвал он вдруг.
Я вздрогнула от неожиданности и обернулась к нему. У Андрея было такое лицо… Будто он хотел что-то сказать, что-то очень важное. Может, наконец извинится искренне? Или признается в чём-то? Я вопросительно вскинула брови, но он медлил.
И вдруг тишину дома разорвал страшный грохот. Сверху, с лестницы, донёсся звук падения и следом – резкий вскрик Юрия Александровича.
Не говоря больше ни слова, Андрей сорвался с места и вихрем бросился из комнаты к лестнице. Я опомнилась через секунду и кинулась следом. Сердце у меня ухнуло от дурных предчувствий. Подбежав к лестничному пролёту, я застыла от ужаса: на середине лестницы, на мягком светлом паласе, сидел Юрий Александрович, морщась от боли. Похоже, он оступился и упал. Рядом с ним суетилась мама Лена, поддерживая его под локоть.
– Я в порядке, в порядке, – бормотал свёкр сквозь зубы, но лицо его побледнело.
– Тихо, не двигайся! – приказывала мама Лена, профессионально прощупывая его ногу чуть выше стопы. – Похоже, просто подвернул… но на всякий случай лёд нужен. И эластичный бинт.
Андрей уже перескочил через две ступеньки и помог отцу подняться, осторожно взвалив его руку себе на плечи. Мама Лена, подхватив вторую руку мужа, поддерживала свёкра с другой стороны. Они медленно повели Юрия Александровича в гостиную, уложили его на диван.
Я хотела было броситься следом, но взгляд мой зацепился за что-то чёрное на ковре. Приглядевшись, я узнала телефон Андрея. Видимо, он выронил его, когда ринулся по лестнице на помощь отцу. Я нагнулась и подняла трубку. Прикосновение к чужому гаджету вдруг вызвало у меня неприятную дрожь – сердце защемило от смутной тревоги. Телефон вибрировал в моих руках, входящий вызов всё ещё шёл. Я не глядя свайпнула по экрану и поднесла аппарат к уху:
– Алло? – устало проговорила я.
Несколько секунд в динамике шумело молчание, а затем послышался взволнованный мужской голос:
– Андрей, ты чего трубку не берёшь?! Перезвони срочно! Что за цирк ты устроил? Дана в больнице, у неё тяжёлое состояние! Угроза выкидыша, понимаешь?! Это же твой ребёнок! Ты какого чёрта вообще себя ведёшь?!
Я застыла, как громом поражённая. Все обиды, вся злость, что я копила последние дни, вдруг сосредоточились в одной точке – и эта точка взорвалась у меня в мозгу оглушительным фейерверком. Как так? Какая ещё Дана? Угроза выкидыша? Я не могла вымолвить ни слова. Мужской голос на том конце ещё что-то кричал, но я уже ничего не слышала.
Пальцы мои онемели, телефон едва не выпал из рук. Я медленно отняла его от уха. Незнакомый мужчина всё ещё выкрикивал моему мужу проклятья, но я уже ничего не понимала. Телефон выскользнул из моих разжавшихся пальцев и упал на ступеньку. Я стояла на лестнице, хватаясь за перила, и лихорадочно пыталась разобраться в вихре мыслей. Так… Его секретаршу зовут Вика, а не Дана. Значит, Дана – кто-то другой. И, судя по этому звонку, она сейчас беременна от Андрея и лежит в больнице. Дана… Это имя уже всплывало прежде. Неужели у Андрея есть ещё и другая женщина с таким именем – да ещё и беременная от него? От моего мужа?