– Кхе! Кхе! – закашлялся Кирилл, отпив слишком много, а машину изрядно вильнуло.

– Кирилл, останови! Я не думала, что ты такой, я бы не поехала… я бы не… пожалуйста, дай выйти! – Алина уже плакала.

– Я что сказал? – взъярился Кирилл и схватил девушку за волосы, направляя ее голову к своему паху. – Займи свой рот! Ты такая же, как и все… Делай приятно – выпущу!

Алина дрожащими пальцами стала расстегивать ремень на джинсах того парня, которого еще час назад считала своим билетом в жизнь. До сегодняшнего момента Кирилл был обходительным, пусть несколько грубоватым, но это девушке даже нравилось. Да она была готова делать ему приятное любыми частями своего тела, но нельзя же показать этого. Иначе чем Алина отличается от шлюхи? Ей хотелось думать, что многим.

– Вот, так, правильно! И где у вас тот блядюжный универ, что таких способных обучают? – приговаривал Кирилл, чуть закатывая глаза.

Скоро наслаждение накрыло с головой. Парень прикрыл глаза и сам не заметил, как выехал на встречную полосу.

Удар. Громкий, оглушающий, как раскат грома. Металлический скрежет раздался в воздухе. Внедорожник тряхнуло, сработала адаптивная система безопасности, машина сама вырулила в безопасную зону, резко развернулась, встала на два колеса и вернулась в исходное положение.

– Мля… – возмутился Кирилл, когда произошел ощутимый толчок, и Алина клацнула зубами наркомана на самом оберегаемом месте любого мужчины.

* * *

Удар! Стекла треснули, и осколки разлетелись в разные стороны, заполняя салон семейной машины. Раздался скрежет сминаемого кузова.

– Игорь! – успела выкрикнула Лида.

Игорь пытался выкрутить руль, но машина не слушалась, ее несло в кювет.

– Лида! Ребята… Я люблю вас! – успел выкрикнуть мужчина, когда всё стало понятно.

Удар в дерево… И…

– О господи, дети… Котики, вы живы? Ответьте маме! – успела выкрикнуть пришедшая в себя Лида, прежде чем машина взорвалась.

* * *

– А-а! Смотри! Машина… там… люди! Ты их убил! – кричала Алена.

– Так иди и помоги! – останавливая машину на обочине, сказал Кирилл.

Он облокотился на Алену, девушка уже подумала, что обнять ее собираются, но нет. Сынок олигарха, потянувшись через неё, открыл пассажирскую дверь.

– Вали нахер! – сказал Кирилл и сильно толкнул девушку на выход.

– Но как, Кирилл? Прости, я… – пыталась оправдаться Алена, но ее не слушали.

Как только девушка оказалась на земле, больно ударившись коленками, дверь захлопнулась. Машина резко, поднимая в воздух пыль и мелкий щебень, рванула с места.

Кирилл взял бутылку с водой, открыл и вылил себе на голову, считая, что таким образом он немного придет в себя. На экране в салоне машины сынок быстро набрал телефон своего всесильного отца.

– Па-ап, тут, короче – я разбил машину… дебилы какие-то попались… да нет, я не пил… и не под наркотой… да… ну немного же, одну таблетку…

Андрей Степанович Горюшкин скинул вызов с явным раздражением. Как же несвоевременно. Готовится большой госзаказ, причем медийный, с освещением в прессе. И если станет известно…

Олигарх окинул всех собравшихся в комнате с видом на Кремль, но пока еще всё-таки не в Кремле. Хотя вот-вот и там кабинет может получить Горюшкин.

– Все остальные вопросы оставим на завтра. Главу службы безопасности ко мне! – сказал Горюшкин-отец и быстро вышел из зала переговоров.

Через пять минут в кабинете был безопасник с отчетом. Когда начался разговор с сыном, Андрей Степанович Горюшкин подключил к нему безопасников. И теперь, уже через пять минут, ему отчитывались, что сделано.

– Андрей Степанович, вы не волнуйтесь. Главное, что Кирилл Андреевич цел. Нужный человек уже направлен на место. Полиция и медики не знают. В районе отключили сотовую связь. Запросил спутник, отследили машину. Капитан, участник СВО, с семьей. Скорее всего, все погибли.

– Хреново, что участник СВО… Сразу же работай, чтобы он не был в прессе военным. А то еще больший резонанс… – задумчиво говорил Горюшкин. – В целом, я доволен. За пять минут уже что-то есть. Работай! Отчет через полчаса! И сопроводи Кирилла ко мне.

* * *

– Сегодня на Брянском шоссе произошло ДТП со смертельным исходом… – вещал цифровой помощник в телефоне, когда я уже собирался на охоту.

Сердце ударило громко, набатом.

– Лидка… – простонал я.

Никаких сомнений в том, что это мои любимые, не было. Меж тем Алиса, цифровой помощник, которая сама и нашла эти новости и включила, продолжала оглашать мой приговор.

– По некоторым, непроверенным данным, в легковой автомобиль с двумя взрослыми и двумя детьми врезался на большой скорости внедорожник Тойота «Танк» известного бизнесмена и мецената Андрея Степановича Горюшкина. Пассажиры легкового автомобиля погибли на месте. Работают следователи и представители Федеральной Службы Безопасности, присутствие которых обусловлено тем, что подобные автомобили со спецсредствами, как… Дело может иметь резонанс, так как погибшим является офицер, только что вернувшийся в отпуск с зоны боевых действий, его имя Игорь… – сказано было в сообщении, которое пропало сразу же, как только было зачитано цифровым помощником.

Сколько я после ни искал новые данные, лишь в даркнете смог увидеть какие-то подробности. И даже там не давали однозначную оценку случившемуся, ссылаясь на то, что нужно дождаться результатов расследования.

Больше не раздумывая, я рванул к своему старенькому джипу, к своей надежной «Ниве», чтобы сей же час ехать в Москву. Через тридцать минут я уже мчался по Московской трассе.

Кто поможет? Многие, если не все, мои друзья и сослуживцы либо отошли от дел, либо ушли из жизни. А те, кто остался – скорее, мне враги, чем даже товарищи.

– Коля, привет! – я старался не проявлять истерику, не думать о том, что случилось. – Не стану тянуть кота за причинное место. Мне нужны все подробности того, что произошло сегодня на Брянском шоссе.

Молчание в телефоне говорило о многом. Николай – это мой старинный товарищ, который обязан мне жизнью. Я на себе выносил его в Афгане, когда нашу колонну размотали то ли пакистанцы, то ли американцы ряженые. Николай тогда служил капитаном в военной прокуратуре. Сейчас взлетел повыше.

– Не молчи! – потребовал я, теряя терпение.

– Там были твои. Все скончались. Это всё, – сказал Николай и положил трубку.

И больше ничего… Даже Коля, в котором я никогда прежде не сомневался, когда я перезвонил, сухо и коротко посоветовал принять потерю и не дергаться. Еще три звонка по знакомым понадобилось, чтобы окончательно увериться в том, что все буквально трясутся от страха. Близкий друг зятя, крестный отец моих внуков, было пообещал во всем разобраться, но даже не перезвонил, а лишь прислал через несколько минут сообщение, что ничем помочь не может.

Был еще один звонок… Через два дня, в течение которых я пробовал накопать как можно больше свидетельств об убийстве моих родных.

– Максим Викторович, их уже не вернуть. Сколько вы хотите? Миллион?

Голос в смартфоне пытался быть учтивым, вежливым. Но я-то слышал, что разве что «старался». А вот это обезличенное «их»!

– Пошел нахер! – сказал я, но не скинул вызов.

Редкая возможность, может, в ходе разговора что-то выясню. И тот снова заговорил.

– Миллион долларов. Если здравый смысл посетит вашу голову, то пришлите пустое СМС на этот номер, – сказал сука-переговорщик и на сей раз уже сам бросил трубку.

Ну и какой здравый смысл может быть после такого разговора? Какая ещё может в голову стучаться мысль, кроме как уничтожить виновников?

* * *

– Покойтесь с миром, – проговорил я в полном одиночестве.

Похороны прошли при отсутствии людей. Даже сучонок Олег, тот самый крестный моих внуков, что бил себя в грудь и клялся разобраться… И он не пришел на кладбище.

* * *

Свой дом под Брянском я продал очень быстро. Слил его, по сути, риелторам, только чтобы деньги достать прямо сейчас. А потом поселился в Москве. Я бился в инстанции, я встречался со следователем. Первым – молодым парнем, который, казалось, хочет правды. Потом со вторым… этот правды уже не хотел.

– Максим, и больше ко мне не обращайся! – сказал мой давнишний друг Николай, который тайком, будто бы мы шпионы, передавал мне лишь только часть дела, то, что сохранилось.

– Спасибо и за это, – сказал я тогда.

Я читал, что там понаписывали… сперва, видимо, хотели все спустить на то, что неизвестно, кто участвовал в аварии. Потом на несчастный случай.

А потом…

* * *

Я слушал, что говорит судья, и не мог поверить. На скамье подсудимых должен был сидеть… Да все они знают, кто именно. Но там не было никого. И то, что дело дошло до суда – так это, опять же, я постарался.

– Ввиду того, что владелец и водитель автомобиля Игорь… был в состоянии алкогольного опьянения и сам спровоцировал ДТП, ослепляя все автомобили фонарем большой мощности… следственный эксперимент… Суд постановляет признать Кирилла Андреевича Горюшкина невиновным… Определить Кирилла Андреевича Горюшкина стороной потерпевшей… В связи со смертью виновника ДТП, дело будет закрыто.

– Смиритесь, Максим Викторович, я еще удивлен, как вам вообще удалось столько сделать, – сказал тогда мой адвокат и попробовал похлопать по плечу.

Я перехватил указательный палец ссученого юриста и чуть было не сломал. Вовремя опомнился. А то прямо тут, в суде, меня бы и закрыли надолго. Руку я убрал, но зубы сжались так, что челюсть свело.

Адвокат-то всё обманывал меня, говорил, что можно бороться. А в итоге… Я не добился правды.

* * *

Старая добрая трехлинейка готовилась вершить справедливость. Я уже два месяца как работал над тем, чтобы осуществить месть. То, как перевернули дело на суде, было не просто возмутительно, а фантастически невообразимо, нелепо – и оттого ещё более ужасно. Все знали, пусть и без подробностей, кто именно виновен в случившемся, но нет, смолчали.

Олежек, крестный моих внуков, чтобы его черти жарили! Он сам давал показания, что его друг часто выпивал за рулем… Что Игорь, мой зять, чудачил на дороге. Привлекли социальные службы и опеку, откуда притащили целый ворох бумаг, измыслили, что дети были в социально опасном положении, школа – туда же.

Со службы Игоря, как и Лидочку с работы, уволили задними числами, причем по статье за пьянку, так что они, если судить по документам, ехали в машине уже безработными. В один момент из порядочной, даже эталонной семьи мои родные превратились в чудовищ.

И все это продолжилось и после заседания суда. Так как мне удалось не прямо обвинить, а через одного журналиста лишь намекнуть. Горюшкины же словно издевались. Да это и было глумление. Кирилла я видел на шоу на федеральном канале. Рассказывал он там о том, что собирается жениться. Что какие-то там обвинения – это всё завистники, конкуренты. А он спонсирует приют для животных и весь такой-присякой молодец. И девица эта… Она же, пассажирка-то его, всё знает, что тогда произошло. Но и она молчит, поддакивает Горюшкину.

Сперва я пробовал прорваться на передачу. Но… прямого эфира не было ни у кого, только запись. Чтобы я ни сделал, как бы ни выкрикивал в студии, желая донести до людей правду, меня просто бы вырезали.

Так что я не встревал. Рыдал беззвучно, разбивал костяшки в кровь, когда бил кулаком в стену, но не проявлял себя больше. Еще тогда, как я сделал первые звонки, было понятно, чем закончится этот спектакль. Но оставлять все это безнаказанным я тоже не собирался.

Я не мог простить им гибели моей семьи. Их не вернёшь, это верно – но я не мог сидеть и слушать, как мою дочь и ее семью очернили.

– Отойди, девочка! – прошептал я, наблюдая в прицел пассию убийцы, того самого Кирилла Горюшкина.

С этой дамочкой он, между прочим, со дня аварии, или даже раньше.