– Не «какого-то типа», – говорю, подхватывая миску с, увы, давно остывшим супом. – А моей злобной родственной души. Я расскажу тебе об этом – попозже.

Взваливаю на плечо свой баул. Нерон встает.

– Ловлю тебя на слове, – бросает мне вслед Сибил.

Мы с Нероном поднимаемся на третий этаж, огибая порхающую в коридоре летучую мышь.

Дверь в мою комнату приоткрыта – никто не потрудился нормально запереть ее вчера, после того как меня увели. Сердце сжимается.

Распахиваю створку и захожу в комнату. Тут все по-прежнему залеплено стикерами, а на столе лежит новенький дневник – капсула времени моей прошлой жизни, версия той меня, которая методично протоколировала свою жизнь, чтобы справиться с потерей памяти. И сейчас мне кажется, что, обретя воспоминания, я потеряла ту Селену.

Да, проклятье больше не тяготит меня, но я чувствую себя кораблем без рулевого, вынужденным дрейфовать бесцельно.

Нерон подходит к кровати и запрыгивает на нее, совершенно не заботясь о моих переживаниях.

Пантера потягивается и заваливается на бок, закрывая глаза.

– Ясно, ты жутко переживаешь из-за вчерашнего, – бормочу я и роняю набитую сумку на пол. Несколько блокнотов вываливается.

Подхожу к столу, смотрю на страницу свежего дневника. Провожу пальцами по последним строчкам, которые я оставила для самой себя:

Не доверяй Мемнону Проклятому.

Я помню гнев и панику, которые испытывала в тот момент. Так странно – оставаться на этой стороне. Взгляд перескакивает с предостережения на стикер, приклеенный в центре страницы. Разглаживаю его – и понимаю, что почерк-то не мой.

Прищуриваюсь, отрываю липкий квадратик от бумаги…

Ты, может, и забыла, что случилось во время колдовского круга, но мы-то нет.

Роняю записку на клавиатуру, долго смотрю на нее, потом перевожу взгляд на окно, потом – на дверь, которая была открыта, когда я вернулась. Навешенные мной защитные чары на месте, их паутина мягко поблескивает в воздухе.

Медленно выдыхаю. Тот, кто написал это, прошел мимо охранных чар. Меня пробирает озноб. Как? Если они желали мне зла, они не могли бы этого сделать, не разорвав сеть.

Снова смотрю на записку. Значит, о моей потере памяти им известно – но не о том, что проклятье снято.

Что ж, этого они и не узнают.

Что-то древнее, глубоко погребенное ворочается во мне. Когда-то, давным-давно враги добрались до меня. И я не допущу повторения.

Отодвигаю кресло, сажусь, перелистываю страницу блокнота. Возможно, мне больше не требуется дневник, чтобы запоминать дела, но он может быть полезен и для другого.

Схватив ручку, записываю тревожные события, случившиеся в кампусе с начала учебного года.

Убийства ведьм.

Ежемесячный колдовской круг с незаконными связующими заклинаниями.

Я каким-то образом причастна и к тому, и к другому. До сих пор я была слишком занята, пытаясь держаться на шаг впереди этого дерьма, чтобы всерьез задуматься обо всем. Но теперь я могу.

Снова смотрю на стикер.

Не могу. Должна.

Вновь переключаюсь на блокнот, постукиваю ручкой по странице. Многие убитые ведьмы состояли в Ковене Белены.

У меня столько вопросов по поводу этих убийств, начиная с причастности Мемнона. Не давая себе отвлечься, смотрю на второй пункт. Колдовской круг, который проходит каждое новолуние. Если мой опыт типичен, то все круги сосредоточены на принудительном привязывании супера – в моем случае это была девушка-оборотень – к верховной жрице, ведущей круг.

Судя по стикеру, она и другие ведьмы не забыли, что я все им испортила, и, к несчастью для меня, я не знаю, кто они. Тогда все были в масках. Зато теперь я знаю, что они способны пройти мимо охранных чар в мою комнату.

Во мне вновь просыпается частица моего древнего железного духа.

Если я хочу жить спокойно, мне придется разобраться с враждебными ведьмами прежде, чем они разберутся со мной. Устранить угрозу, которую они для меня представляют, гораздо важнее занятий.

Ручка скользит по бумаге, фиксируя информацию, и только расписав половину планов, я осознаю, что этого не требуется. Я не забуду.

Однако мне понадобится помощь.

Постукиваю кончиком ручки по листу.

В прошлом Мемнон не меньше меня стремился найти этих ведьм. Не думаю, что его интерес имел какое-то отношение к мести. Полагаю, даже тогда, объятый гневом, он все равно думал о моей безопасности. Почти уверена, что он охотно согласится еще раз замарать руки ради меня.

Но он вполне может использовать просьбу как рычаг давления, чтобы добиться от меня еще чего-нибудь. От этой мысли пробирает озноб.

Нет, этого не случится. Я этого не позволю.

Разум возвращается к последним из древних воспоминаний, воистину болезненным, и я плотно сжимаю губы. У меня есть свой рычаг.

Мемнон, – тянусь я по нашей связи.

И чувствую на другом конце тепло. Уверена, он думает, что я уступаю его желаниям.

Но заговорить ему я не даю.

Встретимся через час на лугу убиенной. Мне… – Закрываю глаза и заставляю себя закончить фразу: – Мне нужна твоя помощь.

Глава 5

Боль усиливается.

Раньше я думала, что ломота в костях из-за переутомления и перерасхода сил. Думала, что заклинания Мемнона перестали действовать. Думала, думала, думала.

Я ошибалась.

Именно на это намекал Мемнон, когда предлагал мне найти его.

Я начинаю чувствовать последствия нерушимой клятвы.

Тяжело дышу, пробираясь между вечнозелеными деревьями. В животе копится страх. Я знала, что несоблюдение магической клятвы чревато последствиями. Но не подозревала, что ощущения будут настолько дерьмовыми.

Не знаю, сколько еще я смогу продержаться, игнорируя клятву, прежде чем отправлюсь умолять колдуна жениться на мне, просто чтобы облегчить боль.

Впереди между стволами мелькает луг Убиенной. В последний раз, когда я приходила сюда, я еще не была студенткой. Сейчас, в сумерках, поле прекрасно как никогда. Закат щедро золотит жухлую траву.

И там, посреди поля, спиной ко мне стоит моя родственная душа.

Мемнон – скрип седла. Запах конского пота, травы, мужчины. Мемнон – опаленная солнцем кожа, взъерошенные ветром волосы. Мемнон – часть меня, такая же, как Роксилана, и никакой магии, никакому гневу не изменить этого.

Словно почувствовав на себе мой взгляд, он оборачивается, и глаза его вспыхивают, встречаясь с моими.

Мемнон яростно целует меня, входит в меня. Есть только я, он, безбрежное море травы вокруг и небеса над нами.

– Я твой навеки, – выдыхает он, не отрываясь от моих губ. Отстраняется, ища мой взгляд. Лицо его залито мягким оранжевым сиянием моей магии. – Навеки.

Чувствует ли он это? Чувствует прошлое, давящее на нас, как нечто материальное? Сжимается ли у него горло, как сжимается оно у меня? Или я единственная, кто тонет в этих воспоминаниях?

– Маленькая ведьма, – приветствует меня колдун, глядя, как я иду к нему. – Ты позвала.

Мурашки бегут по моей спине от этого низкого медового голоса.

– Нам нужно поговорить, – перехожу я на сарматский. Здесь, в этих лесах, конечно, не то, что в общежитии, но все равно кто-нибудь может нас услышать.

Выпускаю на волю магию. Бледно-оранжевый свет окутывает одеялом, образуя барьер, блокирующий всякий звук. Я не произношу заклинание вслух, но оно есть, вплетенное в магию одним лишь моим намерением.

Мемнон протягивает руку, гладит мою силу, точно кошку.

– Я слушаю, – отвечает он, переводя взгляд на меня.

– Когда заклятье было снято, ты увидел мое прошлое?

Колдун сводит брови. Видимо, я сказала совсем не то, что он предполагал.

– Я видел твои восстановленные воспоминания из этой жизни, – медленно говорит он. – Но когда проклятье перешло на первую жизнь и ты начала плакать, я потерял связь.

Он утирал мои слезы и заверял, что со мной все в порядке. Я почти забыла эти подробности.

– Значит, ты не видел, как закончилась та моя жизнь.

Я просто хочу быть уверена.

Взгляд его соскальзывает на мои губы.

– Нет.

– А как ты думаешь, что случилось?

Мемнон мрачнеет.

– Не имею ни малейшего понятия. И все еще хочу это узнать. Почему ты прокляла меня, обрекая на вечный сон, и что делала после того как я ушел.

А я слышу другие, куда более личные вопросы, которые он не озвучивает, но которые все равно проносятся эхом по нашей связи.

Жалеешь ли ты, что похоронила меня заживо? Ты предала меня ради другого? Влюбилась в кого-то еще? Была ли ты счастлива?

– Как я предала тебя? – подначиваю я его. – Перечисли все шаги, которые, по-твоему, я предприняла, чтобы замуровать тебя в гробнице.

Мемнон прищуривается, глядя на меня. На скулах его ходят желваки.

– Селена, если это какая-то ловушка…

– О, ловушка была, только подстроенная отнюдь не мной.

Он поднимает брови, застигнутый врасплох таким ответом.

– Расскажи, – настаиваю я. – Как я тебя поимела? Я хочу знать в подробностях все, что, по-твоему, я предприняла, чтобы засунуть тебя в тот саркофаг.

Колдун в негодовании скрипит зубами.

– Ты разрушила мою жизнь…

– Нет, – злобно выпаливаю я. – Это ты разрушил мою жизнь. Две тысячи лет назад на берегу Амазонки я умерла, чтобы спасти тебя от ужасной участи! Не было никакого грандиозного плана. Не было жизни после тебя. Я защищала тебя, а что ты сделал, когда очнулся? Обвинил меня! Напал на меня. Ты предал меня и все, что было между нами, своей мстительностью!

Вид у Мемнона такой, словно я его ударила.

Богиня, как же болят кости. Я задыхаюсь. Вокруг нас скручивается и извивается моя магия, корчась от бурлящих эмоций.

– Что? – хрипло выдавливает наконец Мемнон.

– Ты хотел лучше понять прошлое и мои мотивы? – Я хватаю его руки и прижимаю к своим вискам. – Так посмотри сам!

Руки Мемнона подрагивают, струйки магии срываются с его ладоней, словно и он не может сдержать чувства. Наша связь вибрирует от нарастающего в нем ужаса.

Не думаю, что он хочет поверить мне, не думаю, что он хочет читать мой разум. Он ведь знает, что ему может не понравиться то, что он обнаружит.

– Давай же. – Я слегка встряхиваю его руки, не выпуская их. Глаза щиплет, а я ведь не хотела заводиться по этому поводу. Мне просто нужна его помощь, а так я получу ее, не будучи ничем обязанной. Только так колдун поймет, что это он в долгу у меня. Правда о нашем прошлом – и нашей первой гибели – делает все, что он сотворил со мной, намного хуже.

Мемнон сжимает зубы, и его шрам при этом слегка подергивается. Дымчато-янтарные глаза несколько секунд не отрываются от моих.

Потом он кивает, чуть крепче сжимая мои виски.

– Хорошо, Императрица. Как пожелаешь. Повторяй за мной. Pes datapzaka kubiwapsasava vi’savva ziwatunutasa vak mi’tavekasavak ozakos detgap.

Обнажаю перед тобой свои последние воспоминания о моей первой жизни.

Повторяю заклинание, стискивая его руки. Сердце неистово колотится в груди: я готовлюсь вновь пережить то, что случилось со мной тогда.

Магия Мемнона вырывается из ладоней, синие побеги проникают мне в рот, в ноздри, а спина сама собой выгибается, пальцы судорожно сжимаются.

И перед моими глазами разворачивается тот последний роковой день моей прошлой жизни.

Глава 6

Роксилана

59 год н. э., Боспорское царство, Крым

Рокси…

Резко открываю глаза. Вижу темный потолок дворцовой спальни. В ушах звенит голос Мемнона. Глубокий, необъяснимый ужас пробирает меня до мозга костей. Что это? Кошмарный сон, последовавший за мной в явь? Или что-то еще?