– Сегодня всем от меня что-то надо, – бубню себе под нос. – Вот у тебя что за причина?

– Мне просто скучно.

– Вон те девушки на диване, которые в тебе уже протерли дыру, тоже скучают. Может, пора отправиться к ним? Избавите друг друга от этого пассивно-психического состояния.

– Я и эти девушки знакомы. Как-то с ними избавлял себя от пассивно-психического состояния. Мне не понравилось.

Сворачиваем в лестничный проем. Останавливаемся.

– Что, сразу с двумя?

Опять многозначительное молчание, и эти раздражающие эмоции.

– Чехомов, – оборачиваемся на голос откуда-то сверху. – Я скоро забуду, как ты выглядишь, – на лестнице стоит преподавательница лет сорока пяти в брючном костюме темно-вишневого цвета. Этот цвет отлично сочетается с тоном ее помады на увеличенных уколами губах.

– Алена Юрьевна, – Чебурашкин снова обнажает в улыбке идеально ровные зубы, – такого, как я, вы не забудете.

– Это точно. Почему сегодня не явился на лекции? Что у тебя на этот раз? – приподнимая ярко очерченную бровь, спускается по ступенькам. – Бабушку долго через дорогу переводил?

– Нет. Проспал. Всему виной вот эта красотка, – Чехомов нагло обнимает меня за талию. – Вы ж, как никто, понимаете – молодость, гормоны.

Скидываю его руку, а он лишь ухмыляется:

– Только вы, Алена Юрьевна, не ревнуйте. У нас с ней ничего серьезного. Так, друг друга от скуки спасаем.

– Позволь в таком случае и мне тебе подкинуть безудержного веселья. Спросишь у старосты темы к семинару и все лекции к следующему занятию мне предоставишь. Ну как, повеселее стало?

– Обожаю женщин с чувством юмора.

– А я вполне серьезно, Чехомов, – произносит со сталью в голосе. – Это девушки ведутся на твои глаза, а на экзамене по моему предмету их магия не поможет. Я понятно изъясняюсь?

– Весьма.

– Так что хотелось бы на следующем занятии тебя увидеть. И услышать.

– Какая женщина! – Чехомов провожает Алену Юрьевну взглядом, когда та проходит мимо.

А я, воспользовавшись тем, что он отвлекся, спускаюсь по лестнице.

– Кстати, а где Жанна? – Он от меня не отстает. – Куда пропала? Вчера на встречу с нами не пришла. Лепила какие-то отговорки.

– Она плохо себя чувствует.

– Воспаление хитрости?

– Если только от тебя передалось.

– Нет, мы с Жанной не настолько близки, чтобы друг другу что-то передавать.

Выходим на третий этаж. Приковываем к себе взгляды студентов.

Вот что он за мной плетется?

– Надеюсь, у нее ничего серьезного?

– Недомогание. Периодическое. Бывает.

– А, я понял, у нее начались ваши женские штучки.

– Какой догадливый.

– Я их называю «неделя минета».

– Фу, какой ты отвратительный, – а ведь я понимаю, о чем он.

– Это правда жизни, че.

– У тебя ко мне все? – Торможу возле своей аудитории. – Ты же куда-то шел?

– Сделаю тебе одно предложение и уйду.

– У тебя десять секунд. И тогда ухожу я.

– Приглашаю тебя поучаствовать со мной в гонке.

Глава 7. Ответ. Знакомство. Шлем

Арина

Поучаствовать с ним?

– А, понятно. Очередной прикол? – Недоверчиво вглядываюсь в лазурные глаза. – Это поэтому меня Эдик обрабатывал в столовой? У тебя с ним какое-то личное состязание?

– Какое еще состязание? – На лице Чехомова на секунду проскальзывает искреннее удивление. Если он вообще способен на искренность. – Чего он тебе заливал?

– Пытался меня развеселить. Осыпал комплиментами. И, по-моему, звал меня вечером для поднятия настроения на какую-то гонку. Я не особо его слушала, если честно.

Замешательство и направленный в мою сторону взгляд чуть потемневших глаз из-под насупленных бровей.

– Привет, Панк, – здороваются с ним мои одногруппницы, сворачивая мимо нас в постепенно заполняемую студентами аудиторию.

– Здоро́во, – на них даже не обращается внимание. – А ты, значит, грустишь? – А это уже адресуется мне.

– Не твое дело, – тут же вспоминаю про виновника моей грусти. Чтоб ему икалось.

– Ладно, – беззаботно отзывается Чехомов, убирая руки в карманы. – Что ты Эдику ответила?

– Сказала, что подумаю.

– Когда девушка так отвечает, это в большей степени означает «нет», иначе бы она сразу согласилась.

– А тебя мой ответ Эдику обрадовал или расстроил?

– Мне все равно.

– То есть ты совсем не азартный человек?

– С чего такие выводы?

– Ты же сам только что пригласил меня, как я понимаю, на ту же самую гонку. Разве не в твоих интересах, чтобы я пошла именно с тобой?

– А это не мой интерес, а Жанны.

Теперь на моем лице проскальзывает удивление. И не секундное. Мимикой показываю, что мне требуются разъяснения.

– Я не выполнил ее задание, когда подсел к тебе тогда в клубе. Я проиграл. Поэтому теперь всего лишь исполняю ее желание. А именно, приглашаю тебя поучаствовать со мной в гонке.

– То есть это даже не прикол и не искренний порыв провести со мной сегодняшний вечер?

– Нет, поверь, у меня есть с кем его провести.

Кто б сомневался.

– То есть я могу отказаться?

– Конечно. Моя задача была лишь пригласить, но выбор за тобой. – Вот тут я вижу, что Чехомов действительно начинает скучать. Разглядывает свои кроссовки, словно произведение искусства. Как будто поставил галочку, пригласив меня. Потерял интерес. И просто ждет моего отказа.

Но мне же надо его немножко помучить.

– Ты мальчик терпеливый?

Отрывается от лицезрения обуви, не понимая, к чему я веду.

– Могу предположить, что да, – отвечаю за него. – Значит, подождешь моего ответа. Узнаешь его после лекции, – скрываюсь от его взгляда, стреляющего в упор, за дверями аудитории.

* * *

Пока слушаю заунывные речи преподавателя по зарубежной литературе, обдумываю события первой половины дня.

Кое-кому я так и не ответила на сообщение с утра. А вот кое-кому мне вдруг очень захотелось написать прямо сейчас. Под партой, положив телефон на колени, украдкой строчу Жанне:

Арина

Не знаю, чего ты там мутишь за моей спиной, но ответь: что там за гонки и в чем подвох пойти на них с Панкушкой-Вадюшкой?

Жанна

С Панкушкой-Вадюшкой?.

Так он все-таки тебя пригласил? Молодец.

Я нетерпиливо печатаю:

Арина

Ближе к сути моего вопроса.

Тут Жанна выдает «лестницу» из предложений:

Жанна

Что за гонки не скажу.

Узнаешь все сама.

А подвоха никакого нет.

Просто приятно проведешь время.

Я б сама с удовольствием приняла участие.

Но я в данный момент лежу в позе эмбриона.

Закинулась таблетками и не хочу, чтоб меня кто-нибудь трогал.

На что я ей задаю вопрос:

Арина

И ты предлагаешь, чтобы вечером потрогали меня, я так понимаю?

Жанна

Смени обстановку, старушка. А разрешать или запрещать касаться своего тела, решать тебе.

Какие все сегодня щедрые. Выбор мне предоставляют.

Кому-то касаться моего тела пока не время. Не готова я к этому. А вот прислушаться к совету Жанны, переключиться и попытаться получить новые эмоции, думаю, стоит.

А побесить кого-нибудь можно засчитать за получение новых эмоций?

После лекции, специально задержавшись в аудитории, одна из последних выхожу в коридор.

Думала, что он забил. Нет, стоит, подпирая стенку. Но не один. В обществе какой-то пергидрольной блондинки.

– Ты сильно расстроишься, если я соглашусь пойти? – нагло врываюсь в их милое воркование.

– Пойти с кем? С Эдиком? – ухмыляется.

– С тобой.

Улыбка тут же сходит с его лица.

– Заедешь за мной вечером. Адрес спросишь у Жанны. Всего хорошего, – хлопаю по плечу.

Уф-ф. А плечо-то как из гранита. Качается, что ли?

Отдаляясь от Чехомова и его блондинистой мадемуазель, не оборачиваюсь, так как знаю, что на этот раз за мной никто не последует.

* * *

Чебурашкин

Выходи

В сообщении без лишних предисловий обозначает мне мои действия абонент, которого я вбиваю в телефон как «Чебурашкин».

Не Панком же мне его величать. Не дорос еще в моих глазах.

Дав наставления Байку, чтобы хорошо себя вел и не скучал, выхожу из квартиры.

Легкое волнение внутри меня из-за неизвестности сегодняшнего вечера куда лучше, чем ставшие привычными пустота и уныние из-за затянувшего однообразия, в которое я сама себя загнала за последние полгода.

Узнаю припаркованную у подъезда машину Чехомова, из салона которой снова долбят басы. Замечаю девочку-подростка с розовыми волосами, выглядывающими из-под легкой вязаной шапки, на переднем пассажирском. Так как это место уже занято, у меня отпадает необходимость рассматривать вблизи недовольное лицо Чехомова, сидящего за рулем. Я и через зеркало заднего вида смогу это сделать, если понадобится.

Чудненько.

– Привет, я Вера, – между сидений протягивают мне миниатюрную руку с розовым маникюром, как только я устраиваюсь на своем месте. Отмечаю про себя просторность салона.

Мужского приветствия мне слышать не приходится. Зато в-трубочку-уши-сворачивающую музыку выключили. Только за это низкий поклон не проронившему ни звука водителю, как будто набравшему воды в рот или наевшемуся кое-чего.

– Арина, – здороваюсь в ответ с улыбающейся мне Верой.

Улыбка у нее красивая, искренняя. И кого-то мне напоминает. Как и ее лицо. Сколько ей лет? Четырнадцать-пятнадцать? Вера очень миленькая. Но, как по мне, немного переборщила с тональником, на бледном фоне которого выделяются темно-карие глаза, угольные брови и коричневая помада на губах.

Зачем весь этот боевой раскрас в столь юном возрасте?

– Клевый цвет волос, – она продолжает со мной разговаривать, как с давней подружкой, – в следующий раз в такой же покрашусь.

– Только предупреждаю, когда синий смывается, волосы приобретают зеленоватый оттенок.

– Знаю, Вадя тоже как-то ходил как водяной.

– Синички, – подает голос тот, кого только что назвали Вадей. Хотя ему больше пошло бы Гадя. Потому что именно как Гадя он себя и ведет, – может, в тишине поедем? Вот не улыбается мне ваше бабское щебетание слушать всю дорогу.

– Не ругайся, – Вера ласково гладит его по плечу. Разворачивается к лобовому. – Мы уже замолкаем.

А мне вот молчать совсем не хочется.

– Чехомов, – водитель дергается от внезапности произношения мною его фамилии, – скажи, ты когда волосы красил в синий цвет, тоже в фольгу сидел завернутый? Я бы на это посмотрела. Ладно, девушек в салоне в таком виде застать, но вот парней…

Вместо ответа в салоне включают музыку. Негромко. Очередной намек заткнуться прозрачен как слеза.

Довольная, откидываюсь на спинку, устраиваясь поудобнее. Рукой касаюсь чего-то прохладного и круглого.

Я как бы догадываюсь что это, но на всякий случай уточняю:

– Это что? – приподнимаю моего неожиданного «соседа», чтоб Чехомову было его видно в зеркале заднего вида.

– Шлем, – безэмоционально.

– Чей?

– Моей бывшей. Но сегодня он твой.

– Зачем?

– Для гонки. По правилам заезда в целях безопасности ты должна быть в шлеме.

Это что за заезд такой намечается, мне кто-нибудь ответит?

Волнение внутри меня усиливается.