Анастасия Леманн: Жена бывшая живая. Нашествие валидола

Пролог

Красное платье сидело идеально. Я поворачивалась перед зеркалом в спальне, разглядывая себя с разных сторон. Ткань мягко облегала фигуру, подчёркивая то, что нужно подчёркнуть, и скрывая то, что хотелось бы скрыть. Двадцать лет свадьбы – солидная дата. Серебряной ещё не дотягивает, но уже и не мало. Платье купила специально к годовщине, втайне от Димки. Хотела удивить. Глубокий вырез, приталенный силуэт, длина чуть выше колена. В свои сорок три выгляжу неплохо, что бы там ни говорила свекровь про мой «расплывшийся после родов» вид.

Людмила Васильевна вообще много чего говорит. На прошлой неделе, например, с умным видом заявила, что мужчин нужно держать в тонусе, иначе они начинают искать приключения на стороне. Намекала, конечно, на меня. Мол, распустилась невестка, вот Димочка и работает допоздна. А то, что её Димочка построил бизнес-империю с нуля и теперь управляет одной из крупнейших девелоперских компаний Москвы – это так, мелочи. Главное – жена недостаточно старается.

Пальцы коснулись бабушкиного жемчуга на шее. Три нити идеального морского жемчуга, подарок деда бабушке на их серебряную свадьбу. Каждая жемчужина – как маленькая луна, с мягким матовым блеском. Бабушка рассказывала, что дед полгода копил на это ожерелье, откладывая с военной пенсии. Тогда, в семидесятые, это было целое состояние. «Я хотел, чтобы у тебя было что-то вечное, – сказал он ей. – Что-то, что переживёт нас обоих».

Так и вышло. Дед умер десять лет назад, бабушка – девять с половиной. Она пережила его всего на шесть месяцев. Мама говорит, сердце не выдержало одиночества. Я думаю, бабушка просто не хотела жить без него. Они были из того поколения, которое умело любить раз и навсегда.

Перед смертью бабушка позвала меня к себе. Лежала такая маленькая в больничной койке, а глаза – как у девочки, ясные и чистые. Сняла жемчуг со своей шеи и надела на мою. «Береги, Верочка, – прошептала. – Это не просто украшение. Это память о настоящей любви. О той, ради которой живут и умирают. У тебя будет такая же. Я знаю».

Тогда мне было восемнадцать, я только поступила в медицинский, и слова бабушки казались красивой сказкой. Какая любовь до гроба? Какие вечные чувства? Двадцать первый век на дворе, всё давно не так.

А потом я встретила Диму.

В спальне пахло новыми духами – тоже сюрприз для мужа. Дорогие, французские, с нотками жасмина и сандала. Димка любит, когда от меня пахнет дорого. Говорит, это заводит его больше любого белья. Хотя бельё я тоже припасла – чёрное кружевное, из того бутика на Патриарших. Продавщица уверяла, что ни один мужчина не устоит. Проверим.

Я улыбнулась своему отражению. Вечер обещал быть особенным. Столик в нашем любимом ресторане забронирован на восемь. Тот самый столик у окна, за которым Димка сделал мне предложение двадцать один год назад. Тогда ресторан назывался по-другому, да и мы были другими. Димка – начинающий предприниматель с горящими глазами и наполеоновскими планами. Я – студентка-медик, влюблённая по уши.

– Мам, ты готова? – Сашин голос за дверью вернул в реальность. – Мы все тебя ждём! Бабушки уже извелись!

Я открыла дверь. Старшая дочь стояла в коридоре – шестнадцать лет, вся в меня, только волосы недавно решила украсить розовыми прядями. Сначала я ужаснулась, потом махнула рукой. Бунтарский возраст, что поделать. Сама в её годы хуже вытворяла.

– Почти готова, солнышко. Где папа?

– Ещё на работе. – Саша закатила глаза. – Как обычно. Сказал, встретимся в ресторане. Велел передать, что любит и обязательно успеет.

Конечно, на работе. Пятница, вечер, наша годовщина, а он всё в своём офисе. Впрочем, «Орлов-Девелопмент» требует постоянного внимания. Строительный бизнес – это не шутки. Особенно сейчас, когда запускается новый проект. Димка неделями пропадает на объектах, приходит домой за полночь, засыпает над чертежами. Но это наш бизнес, наше будущее. Медицинские центры «Здоровье+», совладелицей которых я являюсь, тоже выросли не без его участия. Мы всегда были командой.

– Мам, ты потрясающе выглядишь, – Саша оглядела меня с ног до головы. – Папа обалдеет.

– Спасибо, родная. Как Анечка?

– Зубрит французский с бабушкой Таней. Та в восторге, цитирует Довлатова и говорит, что внучка будет полиглотом.

Я рассмеялась. Мама у меня та ещё оригиналка. Учительница литературы на пенсии, помешанная на Довлатове. Может к месту и не к месту процитировать что-нибудь из «Компромисса» или «Заповедника». Папа – полковник в отставке – давно смирился. Говорит, у каждого свои странности. У него вот – коллекция охотничьих ножей.

Я нанесла последний штрих – алую помаду в тон платью. В зеркале отразилась уверенная женщина, которая знает себе цену. Жена успешного бизнесмена, мать двоих дочерей, совладелица сети медицинских центров. Вера Михайловна Орлова – звучит солидно. Урождённая Царёва, но это уже детали.

Телефон завибрировал на туалетном столике. Настя. Странно, мы же договорились встретиться в ресторане. Анастасия Герц, моя лучшая подруга со студенческих времён, а по совместительству – финансовый директор «Орлов-Девелопмент». Димка долго отнекивался, не хотел мешать бизнес и дружбу, но я настояла. Настя – гениальный финансист, а то, что мы дружим, только плюс. По крайней мере, я всегда в курсе, как идут дела в компании.

– Настюш, что случилось? Мы выезжаем через пятнадцать минут, если…

– Вера. – Голос подруги звучал странно. Сдавленно, будто она сдерживает… что? Слёзы? Злость? – Вера, ты должна срочно приехать в офис к Диме.

Под рёбрами сжалось. Будто ремнём затянули изнутри. Когда лучшая подруга, которая работает в компании твоего мужа, звонит вечером пятницы таким голосом – ничего хорошего это не предвещает. Первая мысль – авария. Димка разбился? Нет, она бы сразу сказала. Инфаркт? Тоже нет. Настя не из тех, кто темнит в критических ситуациях.

– Что случилось? Настя, говори! С Димой всё в порядке?

– С ним… – она запнулась. – С ним всё в порядке. Просто приезжай. Срочно. Пожалуйста.

– Настя, ты меня пугаешь. Что происходит?

– Вера, пожалуйста. Просто приезжай. Я жду тебя у входа.

Она отключилась. Я стояла посреди спальни в красном платье и бабушкином жемчуге, держа в руке молчащий телефон. Ладони стали влажными. Что могло случиться? Проблемы с проектом? Но Настя сказала бы. Налоговая? Обыск? Нет, тогда бы она попросила взять документы, предупредила бы…

– Мам? – Саша снова постучала. – Всё в порядке?

Я открыла дверь. Дочь сразу заметила моё состояние – материнское лицо не обманешь.

– Что случилось?

– Мне нужно срочно съездить к папе в офис. Что-то с документами. – Соврала не моргнув глазом. Зачем пугать ребёнка раньше времени? – Если он позвонит, скажи, что я в пробке.

– Мам, что происходит? – Саша нахмурилась. Умная девочка, в ложь не поверила.

– Не знаю, солнышко. Настя просила срочно приехать. Присмотри за Анечкой. Я быстро.

Схватила сумочку – маленькую, вечернюю, под платье. Неудобную, как трофейная жена. Ключи от машины. Туфли на красной подошве – единственная моя слабость. Красное платье, красные туфли, красная помада. Как на войну вырядилась.

Накинула пальто прямо на голые плечи. Февральская Москва не располагает к прогулкам в вечернем наряде.

В гостиной собрались все. Мама раскладывала на столе свои фирменные пироги с капустой, отец разливал коньяк по рюмкам – проверял качество, как он говорит. Свекровь восседала на диване, как на троне, свёкор листал какой-то журнал. Уютная семейная картина накануне праздника.

– Верочка, ты куда? – Мама первой заметила меня в прихожей.

– К Диме на минутку, документы подписать. Вы пока начинайте, мы скоро.

– Вечно этот ваш бизнес! – Людмила Васильевна поджала губы. – В такой день и то работа важнее семьи!

Я не стала отвечать. Не до свекрови сейчас.

В прихожей столкнулась с Анечкой – двенадцать лет, папина дочка, карие глаза в отца, характер – смесь нашего. Последний год учится в британской школе, мечтает о Кембридже.

– Mummy, where are you going? (Мамочка, куда ты идёшь?) – Дома Анечка часто переходит на английский. Практикуется. – You look absolutely stunning! (Ты выглядишь потрясающе!)

– Thank you, darling. (Спасибо, дорогая.) К папе на минутку. Я быстро вернусь.

– But what about our dinner? (А как же наш ужин?) Granny Luda said we can't start without you and daddy. (Бабушка Люда сказала, что мы не можем начинать без тебя и папы.)

– Всё будет хорошо, милая. – Я поцеловала её в макушку. Пахло шампунем с жасмином. – Сашенька за тобой присмотрит. Я правда быстро.

На улице уже темнело. Февральский вечер накрыл Москву морозным покрывалом. Я села в машину, завела двигатель. Руки дрожали, когда пристёгивала ремень. Что могло случиться? Почему Настя не сказала по телефону?

Поехала. Пятничные пробки встретили недружелюбно, но я знала пути объезда. Димка научил – столько лет ездим по одному маршруту. Дом – офис – дом. Иногда с заездом в школу, в медцентр, к родителям. Привычная география семейной жизни.

На первом светофоре набрала Димкин номер. Длинные гудки, потом: «Абонент временно недоступен». Перезвонила. То же самое. Телефон выключен.

Тревога усилилась. Димка никогда не выключает телефон. Никогда. Даже ночью – вдруг с объекта позвонят. У него два телефона – рабочий и личный, и оба всегда включены. Это его принцип – быть на связи двадцать четыре часа в сутки.

Вспомнила утро. Димка встал рано, как обычно. Поцеловал меня сонную, прошептал: «С добрым утром, любимая. Вечером отпразднуем». Оделся тихо, стараясь не разбудить. Я сквозь сон смотрела, как он застёгивает рубашку – белую, мою любимую, подарок на Новый год. Широкие плечи, знакомые движения. Двадцать лет просыпаюсь с этим мужчиной.

Ушёл, не позавтракав. Я встала через час, сделала кофе, проверила почту. Обычное утро обычного дня. Только вот день был необычный – годовщина свадьбы.

Второй светофор. Снова набираю номер. Выключен. Может, батарея села? Но есть же зарядка в кабинете. Димка помешан на таких вещах – зарядки везде, в машине, в кабинете, дома в каждой комнате.

Дорога до бизнес-центра обычно занимает полчаса. Я доехала за пятнадцать. Нарушила все мыслимые правила, подрезала, перестраивалась, проскакивала на жёлтый. В зеркале заднего вида мелькали огни Москвы. Город жил своей пятничной жизнью – люди спешили на свидания, в театры, в рестораны. Нормальные люди, у которых нормальный вечер пятницы.

«Орлов-Девелопмент» занимает пять этажей в одном из бизнес-центров на Ленинградском проспекте. Стекло и бетон, минимализм и функциональность. Димка выбирал долго, говорил – офис это лицо компании. Клиенты должны видеть успех с порога.

Припарковалась на нашем семейном месте. У Димы два – для его коллекции. Bentley и Gelandewagen. Как у мальчика с машинками – чем больше, тем круче. Машинки-игрушки, люди-точки. А здесь, наверху, мы играем в богов. Строим их жизни, лечим их тела. И всё это ничего не значит, когда твоё собственное рушится.

Вышла. Каблуки гулко цокали по бетону. Красное платье, красные туфли, красная помада. Идеальная картинка для идеального дня.

У входа столкнулась с Никитой Савчуком – партнёром Димы.

– О, Вера Михайловна! Шикарно выглядите!

– Спасибо, Никита. Дима у себя?

– Да, вроде… – Он замялся. Глаза забегали. – А он вас ждёт?

– Сюрприз.

– А-а-а. Ну да. Сюрприз. Точно.

Смотрел, как на хоронящую. Или как на взрывчатку. Не знает – обнять или убежать.

Охранник – Степаныч, работает с открытия – узнал меня, кивнул.

– Добрый вечер, Вера Михайловна. Дмитрий Александрович у себя.

– Спасибо, Степаныч.

В лифте начало трясти. Не от движения – от меня. Пальцы свело. Каблуки стучали, как пульс. Туфли за двадцать тысяч – для дня, который стоил двадцать лет.