– Если ты про Маммона, то не трудись. Его жалкие крохи твоей семьи тоже вряд ли заинтересуют.

Якуб второй раз засмеялся, в этот раз его смех привлек внимание немногочисленных туристов. В том числе и той самой шатенки. Женщина с интересом посмотрела на мужа и улыбнулась, стараясь установить зрительный контакт. Ох уж это обаяние шейхов.

Под взглядом красотки Якуб немного стушевался, а потом демонстративно предложил мне локоть. Девушка немного разочаровалась, это было видно по взгляду. Муж неопределенно пожал плечами и поспешил меня увести в сторону. Я зачем-то обернулась и снова посмотрела на шатенку. Она, увидев мой интерес, широко улыбнулась и подняла два больших пальца вверх. Я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Мы пошли в сторону одной из часовен. Их здесь было несколько, но, честно говоря, ни одна из них не вызывала во мне живого интереса. В отличие от мужа. Якуб с интересом рассматривал желтые стены, кресты, скудные «архитектурные излишества». Глядя на то, как мужчина фотографирует каменный крест, представила, как на эту картину отреагировала бы Амина. А если бы узнала, что этим ее обожаемый муж занимался во время намаза, и вовсе учинила бы скандал.

Якуб, хоть и рос в религиозном обществе, традициям не следовал. Точнее, следовал напоказ, когда это было необходимо, или выгодно. Когда-то в детстве родители, как добропорядочные мусульмане, отдали любимого Хаммада в медресе (прим. религиозное образовательное заведение). Вот только достопочтенные учителя не смогли справиться с живым и очень логичным умом своего ученика, который в каждом утверждении искал нестыковки, а в любом законе ― лазейки. К концу первого года обучения его исключили. По семейной легенде, дабы избежать общественного порицания, было сказано, что ушел сын из-за болезни деда, который требовал вернуть внука домой. Но, как рассказывал сам Якуб, его обучение в медресе закончилось после очередных дебатов с одним из алимов (исламский ученый). О чем был спор, муж не помнил, но был уверен, что вышел в нем победителем. Иначе не было бы необходимости исключать его из школы.

– Если верить Гуглу, здесь сохранилась библиотека. Хочешь посмотреть?

– Нет. Пойдем в церковь? Я там не была.

– А в библиотеке была?

– Пару лет назад.

– Зачем?

– Поверь, тебе лучше этого не знать.

– Я всегда думал, что большинство твоих расследований заканчивается обычными, бытовыми вещами, типа зависти, мошенничества или убийств.

– Так и есть. Но интересные дела иногда попадаются, нам туда, ― взяла растерянного мужа под локоть и потянула в нужную сторону.

Якуб не сопротивлялся, правда, иногда пытался что-нибудь сфотографировать на ходу, как матерый турист.

– Так зачем ты прилетала сюда? И даже мне не сказала!

– Мне нужна была вода из колодца Моисея. А ты, кажется, в это время ездил к какому-то шейху.

Якуб нахмурился, вспоминая, когда это могло произойти, но так и не вспомнил. Такие поездки были для него рутиной и становились такими же обязательными, но незаметными, как мытье посуды у хорошей хозяйки.

– Яна?

– Что?

– А почему мы никогда не отмечали твой день рождения?

– Потому что вы, мусульмане, не отмечаете дни рождения?

Как раз к этому моменту мы вошли в прохладное помещение церкви. Священная позолота тяжелым грузом легла на плечи, мрачные иконы как будто с осуждением смотрели на меня, желая прожечь дыру. С другой стороны, если бы я стала мучеником в этой религиозной схватке, то тоже смотрела бы на бренный мир с осуждением, без угрызений совести.

– А когда у тебя день рождения? ― не унимался Якуб.

– Через два месяца, ― ответила я.

– Хорошо, что спросил. Иначе опять бы пропустил?

Это выглядело забавно и мило. Я даже улыбнулась и хотела повернуться к мужчине лицом, на резкий порыв горячего ветра вдруг ворвался в помещение, сорвал шляпу, и церковь, вместе с иконами, свечами и Якубом исчезла. Я стояла посреди пустыни, возле горы Моисея, еще задолго до того момента, как был заложен фундамент монастыря. Я поняла, что это видение нашло меня в самый неподходящий момент. Ткань времени треснула, давая мне уникальную возможность заглянуть в прошлое.

Я начала осматриваться. Главным правилом таких видений было стоять на месте и не двигаться. Я знала, что мне ничего не грозит, но если физическое тело в реальном мире пойдет куда-то не туда, то могут возникнуть проблемы. Поэтому обернулась вокруг своей оси, чтобы понять, что я должна увидеть. Должен был быть какой-то сюжет.

Тот самый сюжет появился через несколько секунд. Я увидела караван. Присмотрелась внимательно. Сотни верблюдов, погонщиков, торговцев, солдат шли через пустыню. Никогда бы не подумала, что караваны таких размеров могли переходить пустыню в те далекие времена. Но, чем больше я всматривалась, тем больше нестыковок замечала. Слишком много народа для торговцев. Могла предположить, что это какие-нибудь древние беженцы. Но для них все было слишком организовано, слишком спокойно. Для людей слишком спокойно.

Чем ближе приближалась процессия, тем больше вопросов у меня появлялось. Сначала я заметила, что все эти люди одеты одинаково. Точнее, почти одинаково. Половина участников была облачена в черные кафтаны, другая половина ― в красные. Люди между собой не разговаривали. Они молча управляли верблюдами, не обращая внимания на жару, ветер, песок. У большинства потрескались губы, что было тревожным сигналом обезвоживания. У кого-то уже пузырились солнечные ожоги. Но физический дискомфорт мало кого интересовал. Они просто продолжали идти. Когда караван поравнялся со мной, я смогла рассмотреть их лица и стеклянные глаза, которые смотрели, но не видели. Так выглядели люди, которые не управляли своим телом. Были одержимы или под действием чего-то очень, очень сильного.

Караван шел, я вглядывалась в лица, гадая, дошли эти люди до своей цели, или навсегда остались в пустыне. И в этот момент, из дырки в тюке у одного из верблюдов, я увидела фрагмент синего сосуда с огненными прожилками. Точно такого же сосуда, который Петр нашел в пустыне. Как только я это поняла, мираж рассеялся, и я пришла в себя.

– Яна? ― волновался Якуб. ― Яна, с тобой все в порядке?

Глава 11. Не поминай лихо

Отголоски миража остались со мной на весь день. Я в который раз поймала себя на мысли, что пустыня только кажется мертвой и о том, сколько тайн она хранит, мы никогда не узнаем.

– Никогда не думал, что буду есть в подобном заведении, ― сказал Якуб, когда мы сделали заказ в небольшом ресторане с поэтичным, и даже не пошлым названием «Blue House».

Городок пользовался популярностью у пловцов, дайверов и прочей водной нечисти, поэтому старое доброе «Blue» местные бизнесмены эксплуатировали, как могли. Здесь легко можно было найти «синюю лагуну», «синюю бездну», «синюю дыру», которые время от времени разбавляли арабские слова, написанные латинскими буквами.

Ресторан, в котором мы сидели, разместился в центре дахабской набережной, и его кусок выступал прямо над берегом. С первого взгляда заведение мало чем отличалось от соседей, стенками примыкающих друг к другу, но была в нем одна особенность. Долгие годы здесь готовили идеальный «морской суп». Я не знаю, что местный повар в него добавлял, кроме моллюсков и крабов, но оторваться от этой похлебки было невозможно.

– Тебе понравится, ― пообещала я.

– Надеюсь, меня здесь не отравят, ― проворчал Якуб.

– Почувствуй себя простым смертным, ― посоветовала я мужу, когда на стол поставили тарелки с торчащими клешнями краба.

Якуб с опаской попробовал сливочный бульон. Я с интересом наблюдала, как меняется лицо мужчины, и снова почувствовала чужое присутствие. Правда, в этот раз, не была уверена, что дело было в джинне.

– Это очень неплохо, ― признался муж, подхватывая двумя пальцами красную клешню. ― О чем ты думаешь?

– О караванах, ― призналась я.

– У тебя было видение? ― мужчина отложил краба и вытер руки.

– В церкви, ― не стала отрицать. ― Я видела караван.

– Ну, это не удивительно. Через полуостров проходили торговые пути с Месопотамией, если, конечно, я ничего не путаю.

– Не путаешь.

– Или тот караван был особенным?

Я запнулась. Караван был особенным, но я решила об этом не рассказывать. В том, что для Якуба эта информация не несла никакой ценности, я была уверена, но вот чужое присутствие, природу которого определить не получалось, настораживало.

– Вряд ли, ― пожала плечами и выловила из тарелки креветку. ― Люди, верблюды, шум. Но для того, кто вырос в средней полосе, зрелище впечатляющее.

– Дед рассказывал, что самый большой караван, который видел его дед, когда был маленьким, насчитывал больше двух сотен верблюдов и втрое больше людей. Честно говоря, мне даже сейчас сложно представить себе такую толпу в пустыне, а в те времена…

– Чем больше людей, тем безопаснее, ― предположила я. ― Разбойники, жара, ошибки в навигации.

– Представляешь, как они ругались, если сбивались с маршрута?

– Да уж, ― хохотнула я, ― не хотела бы я оказаться на месте проводника в пустыне. А как они справлялись с бурями?

Якуб, хоть и предпочитал городской комфорт, о пустыне знал гораздо больше, чем я. По крайней мере, о ее бытовой стороне. Поэтому он с удовольствием поведал мне о том, как его предки строили укрытия, использовали рельеф и животных, чтобы переждать стихию. Слушала вполуха, вспоминая подробности своего видения.

Я пыталась понять, в какое время происходили события. Это было до возведения монастыря и до формирования в этом месте религиозной общины. Значит, до четвертого века, в далекие доисламские времена. До персов? Или… Караваны тогда уже ходили, но как одевались люди тех времен, как вели себя, как выглядели, я не знала. Но точно была уверена, что вряд ли они могли создать сосуды такого качества. Просто не было технологий.

Эти мысли не отпускали меня весь вечер. Даже в машине, когда мы с Якубом пытались обсудить предстоящий праздник, я все равно, время от времени мыслями возвращалась к своим видениям. Плюс одна загадка в нашу копилку.

– Джавза просила, чтобы ты обязательно присутствовала на обряде хны. Знаю, ты этого не любишь, но ей будет приятно видеть, что все три жены могут ужиться вместе.

– Нехорошо обманывать женщин. Она ведь тебе это и припомнить может.

– Надеюсь, твои слова никто не услышит.

– Слушай, а почему Амина и Зулейка живут под одной крышей с твоими родителями? Разве им не положено отдельное жилье?

– Положено, конечно. Более того, у каждой из них есть свой дом, и я трачу круглую сумму ежемесячно на содержание этой недвижимости. Хочешь угадать, сколько времени суммарно они там прожили?

– Все-таки восточные женщины навсегда останутся для меня загадкой.

– Как и для меня, ― вздохнул Якуб, въезжая на парковку отеля, где нас уже ждал взволнованный управляющий и целая делегация.

– Ты видишь то же, что и я? ― спросила у мужа.

Якуб побледнел и ничего не ответил. Кажется, я тоже слегка изменилась в цвете. Только этого нам для полного счастья и не хватало.

– Я же говорила! Я же говорила, что он нам изменяет! Он возит в наш дом проституток! ― орала Амина.

– Как он мог?! Аллах покарает его!!! ― причитала Зулейка.

Меня они в плохом освещении не видели, только угадывали женский силуэт на переднем сидении. Но крик, даже несмотря на закрытые окна, и приличное расстояние уже был слышен. Гости отеля, привлеченные шумом, замедляли движение или вовсе останавливались неподалеку, чтобы посмотреть, как будут развиваться события. Мать Якуба в этот момент пыталась образумить невесток, и заставить их вести себя тише. Но горю обманутых жен не было предела, и они только кричали сильнее. Свекр никого успокаивать не пытался. Он заложил руки за спину и смотрел в одну точку.

– Кажется, наш отпуск закончился, ― философски заметила я.